Так и вышло. Через несколько минут я услышала шаги, а потом и он сам показался.
— Здравствуйте, — я бросилась едва ли не под ноги ему и сразу перешла к делу. — Мне очень нужно улететь на Рудный!
Пилот остановился и нахмурился, было видно, что ему моё вторжение не понравилось.
— Так пойди и купи себе билет, девочка.
— Касса закрылась, я правда пыталась. Но сказали, что теперь только утром, а мне очень-очень нужно! — затараторила я. — Пожалуйста! Я оплачу перелёт.
Жарат этот помялся, а потом посмотрел на свой трекер.
— Список, — отдал он команду прибору, и над трекером воспарила небольшая зеленоватая голографическая таблица с бегущими цифрами. — Мест нет на борту.
Он пожал плечами и собрался идти дальше, но я вновь перегородила ему дорогу.
— Четыре клирита! — предложила я. Это было на целый клирит дороже, чем билет в кассе, и после покупки плаща мне бы поэкономить, но сейчас важнее всего мне было улететь с Ксерума во что бы то ни стало, потому что от этого зависела моя жизнь. — И я согласна на любой угол, пусть это будет хоть грузовой отсек, хоть машинное отделение.
— Смеёшься, девочка? — ухмыльнулся пилот. — В машинном отделении ты при выходе в космос превратишься в кусок льда.
— Ну неужели на всём астеробусе не найдётся угла? — я в отчаянии посмотрела на пилота. — Вы же там всё решаете…
Последняя фраза, кажется, погладила самолюбие Жарата, который, похоже, был склонен к тщеславию. Не просто же так, если судить из разговора пилотов, у него были на каждой станции любовницы.
— А документы-то у тебя есть? — он прищурился и сложил руки на груди.
— Есть! — я стащила с плеча рюкзак и, покопавшись, выудила свою липовую карту личности.
Жарат прищурился, внимательно вглядываясь. Он прекрасно понимал, что большинство карт оцифрованы и могут предъявляться через трекер, но физическую карту в пластике тоже пока не отменили, потому ею пользовались всякие тёмные личности и это было даже легально.
Пилот нахмурился и ещё раз взглянул сначала мне в лицо, а потом снова на карту.
— Ладно, — я едва не взвизгнула от радости. — Но чтобы тебя было не видно и не слышно, поняла?
— Да, конечно, — активно закивала я. — Спасибо большое!
Жарат двинулся в сторону перрона, и я поплелась за ним. Ликовала внутри, что улететь всё же получится, но тревога всё равно сидела внутри и отравляла, ведь мы всё ещё были здесь, на Ксеруме, а это значило, что Страж рядом.
Мы вошли в терминал и спустились на лифте в шахту, которая соединяла вокзал и перрон, где находились пришвартованные суда. Вышли и прошли через стыковочный ангар.
— Идём через грузовой вход, — кивнул пилот на заднюю часть астеробуса.
Когда мы подошли, он шикнул на меня и кивнул на свой трекер. Я отсчитала ему четыре клирита, как и договаривались, и меня впустили внутрь, а потом дверь снова захлопнулась и послышался звук герметизации.
Грузовой отсек астеробуса был небольшим. Слабое освещение позволяло рассмотреть на металлических полках закрепленные коробки, чемоданы и клетки с домашними животными. Я сняла плащ, свернула его и бросила в угол возле клетки с разноцветным небольшим животным, у которого шерсть закрывала глаза, а лапы большие и на вид очень пушистые. Мокрый нос, учуяв меня, был направлен в мою сторону и издал сопение.
— Будем соседями, — негромко сказала я ему и присела на плащ.
Животное заворковало и стало перетаптываться на месте. Кажется, это стоило расценивать как приветствие.
Через десять минут двигатели астеробуса заработали, система прошла автоматическую проверку, и через минуту челнок вышел в космос. Окон в грузовом отсеке не было, поэтому на звёзды я сейчас посмотреть не могла.
Смотреть на космос было моим любимым занятием во время перелётов. Я вглядывалась в них и мечтала, что когда-нибудь я вернусь домой. Не знала, где этот дом, но где-то же он был. Может даже у меня была семья, которая ждала меня или искала.
А сейчас, раз уж созерцание звёзд мне было недоступным, я решила, что могу выспаться. Лететь было около шести часов, так что это была отличная возможность восстановить силы. Я ведь нормально не спала уже… да даже и не помню, когда в последний раз удавалось проспать хотя бы часа четыре.
Я прикрыла глаза и отрубилась почти моментально, а проснулась от того, что предчувствие зашкаливало. Сердце давало перебои, воздуха не хватало. Я резко села и осмотрелась. Я по прежнему была в грузовом отсеке. Мы по прежнему летели. Но почему моё тело так сигналило?
От страшного предположения прошибло потом. Неужели… Страж тоже был на борту?
7
В космосе сложно было понять, летит корабль или нет, если нет возможности посмотреть в иллюминатор. Если только по звуку работы двигателей. Но иногда при стыковке астеробусы не глушили двигатели, если это была транзитная станция, где нужно было загрузить или выгрузить груз.
Я села и напряжённо прислушалась. Разноцветный зверёк дважды громко фыркнул, будто спрашивал, чего это я напряглась.
— Дружок, ты не в курсе, всё по плану полёта или что-то случилось? — прошептала я. Конечно, животное ответить мне на вопрос не могло, да и вряд ли понимало мою речь. Оно замерло, а потом негромко протяжно завыло.
Я вся превратилась в слух. Мышцы спины свело от напряжения. Я пыталась прислушаться к предчувствию, но оно вело себя странно. Сигналило, но будто как-то отсранённо. За заслонкой.
Что делать, я не знала. Да и что я могла поделать? Только сидеть и ждать, ведь из грузового отсека я даже выбраться самостоятельно не могла.
Я открыла свой рюкзак и вытащила из него свёрток, который мне дал Риберт. Внутри оказалось два длинных куска хлеба, промазанных растительным маслом, между ними давленная свежая мята и жареный кусок мяса. От запаха тут же потекли слюнки.
Когда я последний раз ела? Да ещё и так вкусно. В баре нас кормили один раз за смену редким супом, без мяса, конечно же, а смена была четырнадцать часов. Мы с Бекой покупали домой то, что было по карману: самые дешёвые овощи, иногда сыр или яйца малых птиц. Мясо перепадало очень редко, почти никогда. Для нашей зарплаты оно стоило слишком дорого.
— Что смотришь? — я заметила на себе внимательный взгляд, виднеющийся через разноцветную шерсть. — Может тебе такое нельзя, откуда я знаю?
В ответ послышалось обиженное шипение.
— Ну ладно, — я отщипнула кусочек мяса и протянула зверьку. Тот поднялся на лапы и недоверчиво потянулся носом к прутьям клетки. Понюхал, а потом высунул тонкий длинный раздвоенный язык, обернул им кусочек и затащил в рот.
— Надеюсь, ты не сдохнешь от мяса, мало ли… — я как-то засомневалась, не сделала ли глупость. По крайней мере, проглотив, зверёк не упал замертво — уже хорошо.
Я вытерла руки об отрезок ткани, в который был замотан бутерброд, удобнее умостила сделанную из плаща подушку и уже хотела попытаться снова уснуть, когда услышала явные изменения в работе двигателей астеробуса. Они загудели тише и с паузами, как при пристыковке.
Через несколько секунд раздался звук разгерметизации грузового отсека, и дверь поднялась вверх.
Я от шока даже охнуть не успела, когда увидела в проёме пилота Жарата, а рядом с ним двоих буссамиров.
— Забирайте, — кивнул он им на меня. — Шесть клиритов, как и договаривались.
Я почувствовала, как у меня по телу побежали ледяные иглы. Страх сковал конечности, и даже дышать стало тяжело. А ещё в груди ворочалась ярость. Колючая и горячая.
— Вы меня продали? — потрясённо пробормотала я, но Жарату было плевать, он даже не соизволил посмотреть на меня, совершенно не поменялся в лице. Стоял и ждал.
Буссамиры широким шагом направились ко мне, и то, что я рефлекторно пыталась забиться в угол, мне, конечно же, совсем не помогло. Они взяли меня под руки и вздёрнули на ноги. Один ухватил за подбородок и повернул мою голову к себе, осмотрел лицо.
— Рот открой, — прошипел грубо.
