– Представитель. Но, к сожалению, на глубокий космос мои полномочия не распространяются…
Это если умолчать, что скорей всего, они вообще аннулированы. А что мой код еще считывается в сети как действующий, так все потому, что я несколько далеко нахожусь от родного участка. А дистанционно такие штуки не снимаются.
– Решить эту проблему может только бортовая служба охраны. Борт же приписан к Минотавру, а я не знаю, какие там законы.
– Вы считаете, что Анджело Мозес и человек, о котором вы рассказали нам – одно лицо?
Наставник побледнел и вообще выглядел растерянным.
– Да.
– Не может быть. Я читал контракт. Там все довольно прозрачно. И потом, юрист тоже смотрел…
– У вас в астрополисе был юрист с международным дипломом?
– Это был приглашенный юрист. Его нам предложил…
По лицу было видно. Мозес и предложил.
Я повернулась к левата:
– Простите, этот разговор не для церемонии. Я не должна была поднимать эту тему.
– Напротив! – старший из левата снова покачал головой, – это как раз разговор для церемонии. Только чай и только правильный запах могут помочь найти решение самых сложных проблем. Но нам понадобится еще чай…
Еще чай и новый оттенок запаха – орехово-миндальный, терпкий и отчетливо соленый…
Мне начинает нравиться у левата!
– Каковы же ваши планы? – спросил он, когда чай был разлит в очередной раз.
– Это не секрет. У нас оплачен перелет до следующей разгонной станции. Но из-за ремонта лайнер пошел к Кингу, рейс задержался. А там нас должен был ждать специально нанятый катер до Кристалла… во всяком случае, именно так мы летели в прошлый раз, когда нас возили знакомиться с нашим новым домом.
Интересно. А им никто не сказал, что рано или поздно, но «Регина» сама придет в систему Диаманта?
Скорей всего, наемный катер увезет новоявленных контрактников… куда? Куда угодно кроме Пуэрто-Кристалл.
– Значит, – предположил любознательный Риг-лия’ар, – там их будет ждать покупатель. Так?
– Похоже, – я кивнула. – И скорей всего, это будут вооруженные бандиты. От них не уйти…
– Это если Анджело Мозес – действительно тот, о ком вы говорите. Пока я не вижу доказательств…
– У вас есть его снимок?
– Нет. Он говорит, что не публичная персона и не любит этого. Я кстати, тоже. Это не преступление.
– Понятно. Ну что же… Я предупредила.
Наставник Маер вскинул обе руки:
– Девушка, я не сказал, что не верю вам. Но все необходимо проверить. Потому что если вы правы, у нашей общины перспективы очень печальные.
– Почему? – удивился старший левата.
– Свой прежний дом мы оставили. Все средства вложили в аренду острова, на который, если все так, как говорит эта юная особа, нас везти никто не собирался. Значит, и арендовать его для нас не было смысла. То есть наши деньги уже присвоены, нового дома у нас не будет. И на Пуэрто-Кристалл нас никто не ждет.
– Вы уже подписались под чем-то? – спросила я осторожно.
– Да. Контракт об аренде, отработка недостающих средств с доходов после переселения… эти документы подписал приаль еще до… и прописал всех, кто пожелал перебраться на новое место.
Вот же! ¡maldita sea!
С другой стороны, в правовом пространстве Пуэрто-Кристалл…
Предупредить капитана?
А какое ему дело до того, что станет с пассажирами, когда они уже сойдут с корабля?
Если подумать. Впрочем. Есть вариант!
– Есть вариант. – Вздохнула я. – Но мне все же придется поговорить с капитаном: без поддержки экипажа ничего не получится.
– Что именно? Я должен знать о ваших планах!
– Арест Мозеса и остальных его сообщников вместе с судном, конечно. У меня-то здесь никаких полицейских полномочий, а капитан корабля – другое дело. Он может кое-что приказать. И мне надо связаться с моим начальством… и с напарником. Если получится.
Если правда, капитан захочет меня слушать. Я – всего лишь стажерка из фелицианской бурсы, с временным значком и с самой, наверное, короткой и неудачной практикой в полиции за всю историю ее существования!
Маер уныло кивнул. Мира смотрела на меня с таким восторгом, что стало немного страшно. А Риг-лия’ар со свойственной его сородичам невозмутимостью разлил по чашкам еще одну порцию чая.
– Общие проблемы мы обсудили, – сказал он. – Поговорили и о самом важном. Однако есть что-то, что тревожит вашу идентичность…
– Душу?
– Я так и сказал. Это синонимы, разве нет?
Международные синтетические языки, к сожалению, за века обрастают трактовками и значениями и теряют первоначальную убогую, но не дающую ошибиться однозначность.
– Синонимы, – согласилась я, чтобы не спорить.
– Так в чем же ваша проблема?
«Вы» и «ты», кстати, даже не синонимы, а одно слово. Просто у нас на Фелице считался правильным более отстраненный перевод.
Я пожала плечами. Сами спросили, так?
– Что такое «Термитник»? В информатории сказано, это разработка вашего народа.
– Термитник?
Пришлось напомнить себе, что в языке левата он наверняка называется как-то иначе.
Что я успела заметить, пока сейф у Нордвелла был открыт?
– Мой напарник сказал, что это ваша секретная военная разработка. Маленькая желтая капсула… – я показал пальцами размер и форму – с такими… как антенны или отростки с обеих сторон. Он сказал, это опасная штука, которая запрещена почти во всех цивилизованных мирах.
Наши хозяева тревожно переглянулись, и младший снова потянулся за «чайником» – высоким узким сосудом из прозрачного пластика.
Значит, хотят углубиться в эту тему…
10. Про планы, паранойю и космос за дверью
По словам левата, разработка была относительно старой, и действительно когда-то секретной. Если, правда, нам правильно удалось ее идентифицировать.
И это была не боевая, а коммуникационная разработка.
Изначально.
А потом ее украли и продали людям. И оказалось, что синтетический симбионт, который самим левата никак не мешал, будучи подсажен в человеческую нервную систему, приобретал повадки паразита и со временем сначала подавлял, а позже полностью вытеснял сознание носителя. Вернее – носителей. Разработка-то коммуникационная, для создания устойчивой многоканальной телепатической связи.
Один термитник мог включать в сеть до шести человек или левата, придавая им возможность мгновенно обмениваться мыслями и образами, ориентироваться относительно друг друга в пространстве, наделял большей физической выносливостью, заставляя эндокринную систему вырабатывать необходимые для этого гормоны. Знания, умения и навыки каждой особи в конгломерации при этом мгновенно становились общим достоянием. Кроме того, симбионт наделял всю конгломерацию единым псевдо-сознанием, позволяющим ставить ей задачи извне.
Но если левата при работе с симбионтом оставались самими собой, а после – имплант спокойно блокировался и далее никак не влиял на жизнь носителя, с людьми все происходило иначе. Сознание подавлялось быстро, в считанные дни. А новое «коллективное» существо столь же быстро нарабатывало свой собственный опыт.
– В чем же выгода? – спросила я.
– Мощная боевая единица на местности. Ее практически невозможно уничтожить полностью. Единица, способная самостоятельно принимать решения и определять приоритеты, обучаемая, не требующая… как это правильно сказать… – особых условий для существования…
– Это если в систему включены опытные бойцы, – поежилась я.
– Мы точно не знаем, что происходит с людьми, включенными в такую систему, – вздохнул старший. – Ваши правительства делают вид, что не пытались изучать эту разработку и не пробовали использовать ее у себя. Но даже я слышал, что такие опыты проводились и проводятся. И сейчас то, что совершенствуют ваши ученые мало похоже на первоначальный вариант. Однако нам интересно, откуда вы знаете о ней и где ее видели?
Где?
Да вот здесь! На борту! Несколько часов назад!
