Чан пожал плечами.
— Ну, ладно. — Он с недовольным видом вышел и закрыл за собой дверь.
— Вы также должны уйти, господин мэр, — сказал я.
— Я никуда не пойду, ЯЗОН. Это моя работа — знать, что происходит.
— Прошу прощения, сэр, но я не могу обсуждать эти вещи в вашем присутствии.
— Я здесь вообще-то мэр.
— Боюсь, это сейчас горчицу не стрижёт.
— Что? — на лице Горлова было выражение полнейшей растерянности. Я понял, что он просто не знает этого выражения, и повторил то же самое, воспользовавшись русской идиомой.
— Но я — законно избранный представитель народа.
— И поверьте мне, господин мэр, никто не относится к вашему посту с бо́льшим уважением, чем я. Но у меня есть алгоритм безопасности. Он не позволяет мне обсуждать такие вещи, если кто-либо с допуском Совета Безопасности ООН ниже четвёртого уровня присутствует лично либо посредством телекоммуникаций. Любая такая попытка прерывается этим алгоритмом. У доктора Хукс есть такой допуск. У вас нет.
— Совет Безопасности ООН? Боже милостивый, ЯЗОН, какое военное значение могут иметь секреты, которыми ты владеешь? К тому времени, как мы вернёмся, все они десять раз устареют.
— Мы можем дискутировать об этом сколько вам угодно, господин мэр. Но даже если я с вами соглашусь, я не в силах изменить данную часть своего программного обеспечения. Это условие неустранимо и обойти его нельзя.
Горлов пробормотал по-русски «гадская машина» и повернулся к Бев.
— Вы не связаны этим дурацким алгоритмом. Я ожидаю, что вы проинформируете меня обо всём, что узнали.
Бев оглядела его недрогнувшим взглядом и улыбнулась своей лучистой улыбкой.
— Конечно, господин мэр, — мгновение, и её скрипучий голос приобрёл остроту отточенного лезвия, — если окажется, что вам следует это знать.
Мои каналы телеметрии ещё не были подключены, но выражение его лица не допускало двойного толкования. Он был в ярости. Однако, по-видимому, осознавал, что в этот раз он проиграл. Он повернулся и зашагал к двери.
— Геннадий!
Предупреждение Бев запоздало — коротышка впечатался в бежевую дверную панель. Судя по лицу Бев, она изо всех сил подавляла смех.
— Простите, Геннадий. Я ещё не подключила ЯЗОНА к механизмам открывания дверей. Вам придётся воспользоваться ручкой.
В этот раз Геннадий пробормотал «гадская баба» на своём родном языке. Он схватился за утопленную в поверхность рукоятку и откатил дверь в сторону.
Бев подошла и вручную закрыла дверь. Потом вернулась к своей консоли и уселась.
— Что же, ЯЗОН, объясняй, что происходит.
Теперь, когда я мог видеть в видимом свете, её волосы снова стали густо-чёрными — невозможно различить отдельные пряди, лишь колыхающаяся бездна вокруг её лица.
— Незадолго до нашего отлёта с Земли, — сказал я, — было получено сообщение с Лисички.
— Какой лисички? — спросила она, снимая интерфейсные очки и кладя их на консоль перед собой.
— Это созвездие, видимое на Земле в северном полушарии, расположенное между восемнадцатью часами пятьюдесятью минутами и двадцатью одним часом, тридцатью минутами прямого восхождения, и между девятнадцатью и двадцати одним градусом северного склонения. Звёзды образуют узор, который некоторым кажется похожим на лису.
— Погоди минуту. Ты хочешь сказать, что сообщение пришло с другой звезды? От инопланетян?
— Да.
— Боже. — В этих двух скрипучих слогах содержалось поровну удивления и благоговения. — Почему нам об этом не сказали?
— Для таких вещей имеется международный протокол, принятый Международным астрономическим союзом 186 лет назад: «Декларация принципов относительно действий в случае обнаружения внеземного разума». Среди её положений — «Любой человек, общественное либо частное научно-исследовательское учреждение или правительственное агентство, считающее, что оно зарегистрировало сигнал либо иное свидетельство существования внеземного разума (ВР)… обязано установить, что ВР является более правдоподобным объяснением данного свидетельства, чем любое другое природное либо антропогенное явление, прежде чем выступать с любыми публичными заявлениями…»
— То есть ты до сих пор проверяешь сигнал?
— Нет. Это заняло какое-то время, но факт его подлинности был установлен ещё до нашего старта.
— Тогда почему о нём не было объявлено сразу же?
— Имелось множество причин для дальнейших проволочек. Одна из них — возможные политические последствия. Как сказано в «Декларации принципов», «Если таковое свидетельство является электромагнитным сигналом, стороны, подписавшие настоящую Декларацию, обязаны достичь международного соглашения по охране соответствующих частот путём применения чрезвычайных процедур, предусмотренных Всемирным административным радиокомитетом Международного союза электросвязи». Армия США активно использует эти частоты для сбора разведданных, и переключение на другие частоты нужно было производить очень осторожно, чтобы не нарушить мировой баланс сил.
— Ты сказал, что причин было множество.
— Ну, обнаружение сообщения очень близко совпало с датой запуска «Арго». Космическое Агентство ООН решило придержать объявление о нём до нашего отлёта. Ты знаешь, каких трудов стоило найти средства на эту экспедицию; не хотелось, чтобы новость о послании инопланетян отвлекла бы внимание от нас. Боялись, что люди скажут: «К чему тратить такие деньжищи, посылая корабли к звёздам, когда звёзды посылают нам сигналы бесплатно?»
— Ну, допустим. Но почему ты нам об этом не сказал после того, как мы улетели?
— Я не знаю. Я не был уполномочен делать такое объявление.
— Тебе не нужны специальные полномочия, чтобы делать что бы то ни было. Ты можешь делать всё, что захочешь, если только это тебе специально не запрещено. Кто велел тебе не рассказывать нам об этом?
— Эти сведения также закрыты.
Бев закатила глаза.
— Ну ладно, ладно. Тогда просто расскажи мне о сообщении инопланетян.
Я показал ей настроечный крест с первой страницы сообщения и сгенерировал изображение звёздной системы, основываясь на данных, извлечённых из второй страницы. Я сделал наезд на шестую планету системы, газовый гигант, и сфокусировал изображение на её четвёртой луне: родном мире Отправителей. Потом я показал ей двух инопланетян: Треногого и Щенка. Когда она их увидела, у неё отвисла челюсть.
— Интерпретация первых трёх страниц больших усилий не потребовала, — сказал я. — Однако четвёртая страница имеет огромный размер, и сколько я её ни анализировал, не смог найти в ней какого-либо смысла.
