обманывал меня и, теоретически, могли свернуть мне шею даже, не напрягаясь, до уверенности, что в компании одного несносного стюарда мне ничего не грозит, и робкой симпатии к нему же.
Только поэтому я позволила увести себя от катера в неизвестном направлении. Хотя, тут почти все направления были неизвестными…
Вскоре деревья закрыли от нас черную махину катера, встали вокруг стеной, даже редкие лучи местного светила уже не могли пробить плотную их крону, не то, что в прорехи, оставленные катером. Мы словно попали в огромный сумрачный зал с множеством колонн, необъятный, и назад, реши вдруг Лиам оставить меня здесь, я дорогу уже не найду.
Но твердая уверенность, что меня не отпустят и не потеряют, не давала даже толком испугаться. Твердая мужская ладонь, которой он крепко держал мою руку, дарила покой. Следом же внутри рождалось что-то теплое и щекотное.
Как некстати-то, Вселенная! Ну куда мне ко всем проблемам еще и влюбленность?
В человека, который ничего о себе не рассказывает, под чужим именем проник на туристический лайнер для вип-персон и способен, не моргнув глазом, прыгнуть в стихийную червоточину.
Романтически настроенная часть меня согласно вздохнула: “Какой мужчина!”.
Я постаралась выбросить из головы лишние и неуместные сейчас мысли и спросила, чтобы хоть как-то отвлечься от анализа собственного внутреннего состояния:
– Далеко нам еще идти?
– Минут пятнадцать, – Лиам сначала ответил, потом посмотрел, как я спотыкаюсь, ковыляя по неровной земле, устланной переплетенными корнями, и поправился: – Или тридцать. Не очень долго, в общем.
Я даже не обиделась. Ну что поделать, если я такую нетронутую природу видела только издали, за ограждением заповедников, которые случалось посещать с туристическими группами. Не думала, что кому-нибудь в наше время может вообще понадобится умение ориентироваться в диком лесу!
Шли мы действительно недолго, даже не пессимистичные полчаса, которые предрек Лиам. И да, он был прав.
Мне понравилось.
Никогда не увлекалась геологией, и потому представить не могу, какие тектонические процессы воздвигли посреди леса эту скалу, укрытую мхами, с вершиной, терявшейся среди плотно переплетенных ветвей. На первый взгляд она казалась монолитной, но Лиам вдруг ловко поднырнул под ветвь лианы, потянул меня за собой…
И волшебство, о которой мечталось в далеком детстве, вдруг ожило.
Откуда-то сверху падал рассеянный свет, достаточный, чтобы разглядеть округлую пещеру с темным озером посередине. По камням на противоположной от входа стене бежал прозрачный поток. Земля вокруг поросла мхами, над которыми качались головки крошечных, чуть светящихся, цветков, и чахлым серым кустарником. В рассеянном свете, словно конфетти на празднике, порхали мелкие мотыльки, сверкая слюдяными крыльями.
– Ух ты! – вырвалось против воли. – А искупаться можно?
Лиам довольно усмехнулся.
– Не советую. Вода ледяная, мышцы сведет в момент, – он неотрывно смотрел на мое лицо и чему-то улыбался. – Но сама по себе безопасна, я проверил. Никаких примесей, как в реке, здесь бьет источник.
Я моментально сообразила, насколько это прекрасная новость.
– Источник чистой воды!
Да, после нейтрализации проникшего на катер тумана наше положение с точки зрения запаса энергии стало еще более плачевным. Каждый вечер, проверяя работоспособность систем жизнеобеспечения катера, Лиам хмурился все сильней. И это при том, что рабочее освещение мы уже не включали, довольствуясь дежурным, и то только по вечерам. Все остальное время на катере было темно. Готовили мы на костре, отказавшись от пищевого автомата полностью, и лишь система очистки воды еще запускалась периодически – речная вода несла в себе слишком много примесей, чтобы в ней можно было хотя бы помыться.
– Да, после кипячения ее даже можно пить, – подтвердил Лиам.
А жизнь-то налаживается!
Я присела у озерца, которое оказалось не черным, но очень глубоким. Да уж, я бы и без предупреждения в этот омут не полезла. Несмотря на прозрачность воды, дна было не рассмотреть – оно терялось где-то далеко внизу, пугая и зачаровывая. Коснулась рукой воды и вздрогнула. Ледяная.
– Нужно будет ее в чем-то переносить, – пробормотала задумчиво, наблюдая за танцем почти прозрачных мотыльков над цветущими мхами. Красиво. Если абстрагироваться от кислотного тумана и полной оторванности от цивилизации. то мне нравилась эта планета.
Пожалуй, здесь можно было бы построить неплохой санаторий.
Поймала себя на том, что снова думаю о работе, и сокрушенно вздохнула. Работы у меня, скорее всего, уже нет. Лисхи не будет держать место для того, кто пропадает без вести в середине вип-тура. Ида, смерть не повод не явиться на работу.
– Разберемся и с этим, – прозвучало вдруг совсем близко, и я дернулась от неожиданности, едва не свалившись прямо в омут. Крепкая мужская рука обхватила меня за талию, уберегая от падения и прижимая к чужой груди. Из головы вылетело, о чем мы только что разговаривали. – Эй, принцесса, что тебя так расстроило? Я хотел тебя порадовать…
Повернула голову и оказалась к Лиаму нос к носу. Можно даже рассмотреть темные прожилки в серых радужках, почувствовать его дыхание на своем лице. В горле мигом пересохло, и я рефлекторно облизала губы.
И, судя по внезапно расширившимся зрачкам, сделала это зря. Почти успела испугаться…
И разделяющее нас незначительное расстояние вдруг исчезло, и ко мне прижались в поцелуе такие знакомые мужские губы.
Соня Белозерова
Поцелуй такой нежный, такой осторожный, словно я могу рассыпаться от неловкого движения. И я замираю под прикосновениями мягких губ, чувствуя, как все чаще бьется сердце.
Мое. Его.
Нужно остановить его, прекратить это безобразие, потому что неправильно, не к месту, не с тем и не так…
Объятия становятся крепче, его рука ласкает шею, а из головы выметает все мысли. О чем вообще можно думать, когда рядом человек, сильный, надежный, готовый ради тебя прыгнуть в черную дыру? Когда вокруг лишь полумрак, в котором вокруг нас вьются в сложном танце мотыльки, да негромко журчит вода…
И снова скрипуче орет невидимая тварь, которую мы ни разу не видели, но успели изучить все оттенки ее воплей.
Вздрогнув, понимаю, что зарылась пальцами в его волосы, и отшатываюсь в сторону, спасибо не в отмут. И накатывает острое чувство дежавю.
– Постой-ка… Карнавал на Эсте! Тень, это был ты!
Лиам улыбается довольно, словно надорианин, только что разделавшийся с парой шинадцев.
– Не удержался, что тогда, что сейчас, – признается он, но на лице его нет и тени раскаяния.
Хочется спросить слишком многое, но я откровенно трушу,
