- Для всех вас это отличная возможность, старший инспектор, - эмоционально произнес Кайт. - Обычно мы просим местные власти помочь нам в задержании тех, кто помогает рабскому правительству. Но в таких случаях их нельзя судить по класбульским законам, и, похоже, вы их знаете лично. Поэтому мы решили не просить вас о помощи, ради вашего же блага. В данном же случае люди, которых мы хотим задержать, преступники...
- Ага, и поймать их - наша работа, - оборвал Кайта Энторьюа. - Но при чем тут отличная возможность для всех нас?
- Для вас это возможность оказать помощь истинно демократическому правительству, - сказал Кайт и продолжил таинственным голосом: - Пусть это останется между нами, но кое-кто в высшем командовании подумывает о том, чтобы распустить всю здешнюю систему правосудия. В конце концов, вы же были оружием подавления в руках рабского правительства. Но если вы нам сейчас поможете, есть шанс, что вас восстановят как часть новой демократической системы.
- Замечательная история. А вы уверены, что вы не единственный, кто так считает?
- Вовсе нет! Среди нас очень многие считают, что мы должны сотрудничать с существующими правительственными организациями. И высшее командование того же мнения. С вашей помощью мы и остальных убедим, что мы правы.
- Теперь понимаете, Энторьюа? - самодовольно проговорил Айзан. - Мы должны показать им всю полезность нашего полицейского департамента, для этого мы с ними и сотрудничаем.
Ты им только свою собственную полезность хочешь показать. Энторьюа раздраженно заскрипел зубами.
- Почему бы вам самому не заняться этим делом, шеф? - предложил Энторьюа, но пожалел об этом, едва понял, что Айзан всерьез рассматривает этот вариант. Энторьюа было заранее жалко любого, кто стал бы работать в подчинении Айзана.
- Ладно, я этим займусь, - Энторьюа зажег сигарету, пытаясь справиться с досадой.
- Что это? - поинтересовался Кайт.
- Вы разве не знаете, что такое сигарета? - недовольно спросил Энторьюа.
- А, вот, значит, что такое сигарета. Они здесь разрешены?
- Разумеется. Я представитель закона, и мы находимся в полицейском учреждении.
- На наших планетах их объявили вне закона двести лет назад.
- Да ну. Люди, которые ненавидят табак, повсюду встречаются. Но этот абсолютно безвредный. Он совсем не пахнет, он как лекарство. Нервы успокаивает.
- Именно в его медицинских свойствах и проблема, - невинным тоном сказал Кайт. - Совершенно алогично пытаться контролировать свои нервы с помощью лекарств. То, что у вас нет выбора, кроме как легализовать нечто настолько алогичное, как раз показывает, насколько сильно вас подавляло ваше рабское правительство. И долг нашей освободительной армии - искоренить причину, по которой эти лекарства так популярны, а заодно и сами лекарства.
- Вот как, - Энторьюа выдохнул клуб дыма. Капитан Кайт, интересно, осознаете ли вы, что вашими стараниями рабское правительство только что обрело ярого сторонника?
ГЛАВА 12. История Аб (Bar Gureil)
- Доброе утро, - поздоровался Джинто, глядя на закат солнца Сафугнофф над Гузорнью.
- Для меня уже день, - Лафиль, скрестив ноги, сидела на софе и с пустым выражением лица смотрела головизор.
- Ты уже понимаешь их язык? - спросил Джинто, поворачиваясь к ней лицом.
- Немного, - ответила Лафиль.
- По этому поводу вас постоянно дезинформировали. Это абсолютно неприемлемо, вы имеете полное право знать...
Головизор имел вид тонкой коробочки, из ее верхней грани подобно статуе торчало изображение верхней части женщины-диктора.
- Очередное пропагандистское шоу оккупационных войск? Оно правда такое интересное?
- Совершенно неинтересное. Но больше делать нечего.
Это точно, мысленно согласился Джинто. Все, что мы можем - это говорить друг с другом и смотреть головизор. Голографические передачи на Класбуле вгоняли в тоску. Будь они на Делктау, по голо передавали бы больше, чем Джинто был способен посмотреть, и любую из этих передач он мог бы смотреть, когда захочет. Здесь же выбора не было.
Разумеется, дело было не в культурной отсталости Класбула. Еще совсем недавно здесь выходило в эфир не меньше передач, чем на Делктау. После вторжения Объединенного Человечества переменилось все. Если где-то что-то и сохранилось как было, то это было исключение; и тут Джинто и Лафиль ничего поделать не могли.
- Уже поела?
- Нет пока.
- Ну тогда, наверно, я сделаю себе завтрак и заодно тебе обед, - Джинто зевнул. - Ты что хочешь?
- Что угодно, все равно оно мне не понравится, - ответила Лафиль. Такой ответ вовсе не был вызван ее плохим настроением - она сказала чистую правду.
- Тогда предоставь это мне, - Джинто подошел к стоящему в углу комнаты автоповару. Под автоповаром располагался большой пакет с банками; одну из банок Джинто оттуда и извлек. "Говядина с красной фасолью, отваренная по-болкосски. Две порции" - прочел он на банке. Джинто понятия не имел, как еда отваривается по-болкосски. Он даже и что такое Болкос не знал. Но изображение на банке выглядело аппетитно. Джинто засунул банку в автоповар, выставил уровень приправ на "средний" и поместил тарелку для готового блюда. Машина принялась за стряпню.
Уже третий день Джинто с Лафилью жили в гостинице Лимзейл. Они принялись искать, где бы остановиться, сразу, как только бросили машину. Эту гостиницу они нашли очень быстро и в ней остались, заплатив сразу за десять дней. Номер состоял из спальни, гостиной и ванной. Кухни не было, но в углу гостиной стоял автоповар, так что какую-никакую еду Джинто и Лафиль могли себе состряпать. Кроме того, в гостиной имелись софа и головизор.
Сразу после заселения в номер Джинто вышел в город и купил там сменную одежду и запас еды на несколько дней. С тех пор ни Джинто, ни Лафиль своего номера не покидали. Разгуливать по улицам любому из них вряд ли было бы разумно.
Интересно, что про нас думает местный персонал. Эта мысль Джинто слегка беспокоила. При вселении он указал имена Сай Джинто и Сай Лина. Если бы его спросили, он готов был ответить, что они брат и сестра. Портье, однако, ничего не спросил - возможно, решил, что они супруги, если, конечно, ранние браки на Класбуле были в порядке вещей.
Однако, независимо от того, были ли Джинто и Лафиль братом с сестрой или мужем с женой, то, что они не выходили из номера три дня подряд, было необычно. Если бы они находились на Делктау, вокруг уже поползли бы слухи. Жители Делктау обожали совать свой нос в дела других. Если в ком-то обнаруживалось что-то необычное, все считали своим долгом выяснить, в чем дело.
А как здесь, на Класбуле? Портье умирал от любопытства по поводу нашей личности? Или же он был заинтересован исключительно в том, чтобы мы не занимали номер сверх оплаченных десяти дней?
