Ругань с обслугой ничего не дала. Сегодняшний чистильщик слёзно уверял меня, что сапог он не брал, и даже свежий фингал под глазом не убедил его признаться в содеянном. Вернувшись, я… нецензурная лексика… неожиданно обнаружил, что мой правый сапог тоже исчез неизвестно куда.
В итоге, плюнув на всё, я просто достал запасную обувку и, мысленно пообещав прибить шутника, побрёл на встречу со старым приятелем.
Днём зал «Трёх граций» выглядел традиционно и, я бы даже сказал, консервативно. Три десятка столов, за которыми поглощали пищу и вкушали вино десятка полтора посетителей. Никаких непристойностей, если, конечно, не считать таковыми сексапильных официанточек, снующих из кухни в зал и обратно. Хозяин заведения лично восседал за стойкой с напитками и внимательно следил за происходящим. В кудусе поговаривали, что он из наших, из «честных убийц», отпахал на арене несколько лет, получил третью метку, а после и вовсе выкупился.
Так или иначе, мою принадлежность к «сообществу» он определил сразу, с первого взгляда: лично вышел поприветствовать, сложил пальцы особым способом, известном только своим, и сопроводил до столика у окна, где меня уже ждал Гас.
«Третий» расположился вольготно, вытянув ноги в проход, откинувшись на спинку высокого стула и повесив сбрую с оружием на соседний. С собой он, как оказалось, взял небольшой топорик и меч. Я — МСЛ и длинный кинжал.
— Присаживайся, — кивнул Гас на место напротив. — Сейчас жратву должны принести.
— Только жратву? — усмехнулся я, усаживаясь за столик и выразительно щёлкая себя пальцем по горлу.
— Не только. Я ещё пива, сказал, пусть тащат. Думаю, кружки четыре нам для начала хватит.
— Для начала, согласен, хватит. А дальше посмотрим.
— Правильно говоришь, камрад Дир. Разговор у нас будет долгий. А на сухую я болтать не люблю.
— Верно глаголишь, камрад Гас, — ответил я в тон ему. — Горло в хорошем трёпе пересыхать не должно…
Наш разговор длился, действительно, долго, более часа. Слишком много накопилось вопросов, слишком много ответов и ответов не всегда однозначных. Но сперва случилось ещё кое-что.
— О! Наше пиво пришло! — радостно сообщил Гас через пару минут после начала беседы.
Я повернул голову и мысленно сосчитал до пяти.
У подавальщицы, принёсшей нам пиво, на блузке, левее глубокого декольте было вышито имя «Нэра», а прямо под ним «15 мин — 1 р.».
— А хороша девка! — оценил её формы «третий», когда та ушла. — Прижать бы её где-нибудь в уголочке.
— Платишь рехин хозяину, и на пятнадцать минут она в твоём полном распоряжении, можешь делать с ней всё что захочешь, — пожал я плечами и указал на дверь рядом с кухней. — Приватные комнаты там.
— Серьёзно? Не шутишь? — усомнился в моих словах Гас.
— Серьёзнее некуда. Мне говорили, здесь это обычное дело. Только я не советую.
— Почему?
— Да как тебе сказать? — я бросил короткий взгляд на остановившуюся у стойки хозяина Нэру. — Дело всё в том, что ещё полгода назад она была Нэрием, сотником вольных баронств.
— Не понял. Как это? — нахмурился бывший «штрафник».
— Этого Нэрия трансформатировали прямо у меня на глазах, превратили в девицу и сразу же изнасиловали. Как предупреждение остальным, чтобы не вякали и не считали себя слишком крутыми.
Гас тоже повернул голову, секунд пять молча смотрел на разговаривающую с хозяином Нэру, потом сграбастал ближайшую кружку с пивом и сделал два долгих глотка.
— Вот ведь… дерьмо, — пробормотал он со злостью, вернув кружку на стол. — Я думал, такое только с «шершавыми» делают.
— С «шершавыми» наоборот…
— Да знаю я, знаю, — махнул рукой Гас. — Короче, спасибо, что предупредил.
— Да без проблем. У нас такое скрывать не принято…
Как «третий» сумел пережить выстрел из скрутобойки, он толком и сам не мог объяснить. Очнулся чуть ли не на столе у прозектора. Ощущения, как будто всё тело сшили из разных частей. Руки не слушаются, ноги тоже, в ушах гул, в глазах расплывается, на языке горечь и слюни текут, как у голодного пса. Потом вроде бы оклемался. И понял, что оказался в плену. И не просто в плену, а в самом натуральном рабстве. Хозяин тот же, что у меня — барон Асталис.
Месяц Гаса эксплуатировали в хвост и в гриву на разных работах и в ипостасях, от чистки отхожих мест до кровавых драк с местными забияками один против десяти. Видимо, пытались сообразить, к какому делу пристроить, но потом, оценив результаты, решили пустить по тому же пути, что и меня. Отправили в кудус, только не в городской, а к наместнику, через десяток посредников, чтобы не светить истинного хозяина.
В одном только просчитались — что контролировать его так, как меня, не получится. Старую рабскую метку, поставленную в баронстве, наместник Салватос перебил новой, своей и, как оказалось, более мощной. Причём, он об этом, скорее всего, не догадывался — просто проделал то, что привык, чтобы быть уверенным, что новый раб не предаст, хотя бы из страха за свою жизнь.
Вот Гас и не предал его, правда, случайно, не думая, что так будет.
Зачем господин барон отправил Гаса к наместнику, стало понятно, когда бывший штрафник получил от мастера Растуса первое и единственное поручение: «Убить Салватоса». Подробности «третий» мне не рассказывал. Сообщил только, что убить наместника не получилось, по объективным причинам, а не из-за нежелания и тем паче предательства. Тем не менее, от Гаса решили избавиться, но, на его счастье, ничего у «дохтура» не получилось. Попытка прикончить «предателя» через рабскую метку закончилась пшиком. Единственное, что почувствовал «третий» — это лишь жжение под лопаткой.
Поняв, что план провалился и, мало того, вышедший из-под опеки раб может теперь в любой момент сдать их всех с потрохами, барон и компания задействовали вариант Б. И о нём уже рассказывал я, а не «третий».
— Да уж! Попали мы, брат, с тобой, так попали, — подытожил он мой рассказ. — Что теперь делать будем?
— А какие есть варианты?
— Какие есть, все хреновые, — дёрнул щекой приятель.
Я был с ним абсолютно согласен.
Ситуация — типичный цугцванг, когда любой ход ведёт к поражению.
Если меня перекупят, мы оба окажемся меж двух огней. Кокнуть могут любого, а могут и обоих вместе. Если выживу я, Растус наверняка отдаст мне приказ покарать Гаса, а потом грохнуть наместника. После этого, ясен пень, за мою жизнь никто не даст и гроша. Если выживет Гас, его обязательно попытаются прикончить люди барона, а если он признается во всём новому хозяину, чтобы тот защитил, то вместо защиты, вероятней всего, получит петлю на шею или клинок в брюхо. Двойным агентам на Флоре не доверяют, такие уж тут традиции…
— Нам надо убраться отсюда, и как можно скорее, — выложил своё видение ситуации собеседник.
— Убраться? Куда?
— Куда, куда… Обратно в Империю, куда же ещё?
Я усмехнулся и покачал головой.
— Это стратегия, Гас. А меня сейчас больше волнует тактика.
— Тактика, говоришь? — хмыкнул «третий». — Тактика наша сейчас такая — снять рабские метки.
— Как?! Как ты собираешься снять их?
Гас почесал в затылке.
— Да есть у меня один план… Но больно уж стрёмный.
— Расскажешь?
— Обязательно. Но не сейчас.
— А когда?
— Когда во дворце окажемся, у наместника.
Я молча кивнул. Предосторожность понятная. Что знают двое, то знает свинья, как когда-то «учил» Штирлица Мюллер. Под пытками, как известно, можно разговорить любого…
Пару минут после этого мы просто отхлёбывали пиво из кружек и поглощали закуску. Три огромные миски с сушёной рыбой, картофелем и вяленым мясом за полчаса разговора опустели меньше чем наполовину. А затем я спросил то, что не мог не спросить:
— С тобой говорили о биостазисе?
Гас оторвался от пива и внимательно посмотрел на меня:
— Да. А с тобой?
— Со мной тоже.
— Кто?
— Лейтенант Ханес.
