– Отлично!
– Но он исчез из отеля, и никто не знает куда.
Я бросил салфетку на стол:
– Как такое могло случиться? На это дело должны были бросить половину всей нью-йоркской полиции. Я пустил в ход столько знакомств и связей…
– Роб, спокойно.
После такой отповеди я чуть не выдал:
– Есть сэр!
Двадцать лет прошло, но Адам по-прежнему имеет надо мной такую власть.
– Прошу прощения.
Арлина медленно жевала рогалик. Доев, она вздохнула:
– Надо звонить Нику.
– Почему? – поинтересовался я.
– Приходится допустить, что ты прав и Ф.Т. отправился за Джаредом.
Она взяла в руки трубку:
– Лучше не откладывать. Эти монахи отличаются большим упрямством, и я могу не дозвониться.
Я поднял руку.
– Если это известие окажется для него тяжелым ударом, кто-то должен быть рядом. До Лондона добираться всего три часа.
Арлина кивнула:
– Ты прав.
Ее лицо разгладилось.
– Пойду соберусь. Адам, закажи мне, пожалуйста…
Я скорчил гримасу, поскольку собирался предложить совсем другое.
– Арлина, вам нужно оставаться здесь на тот случай, если позвонит Филип. Или вам понадобится э… быстро отправиться к нему.
Не дай бог, чтоб сбылось мелькнувшее перед моими глазами видение: постель умирающего, а то и хуже – морг.
– Я нужна Нику.
– Филипу тоже, – твердо возразил я. – Поеду я. Это было самое меньшее, что я мог сделать Я долго не мог заснуть, вспоминая свои разговоры с отцом.
– Если ты… я полагаю… вот проклятый мальчишка! – Она с трудом заставила себя успокоиться. – Хорошо. Но если Ник… – она внимательно посмотрела на меня, – Роб, ты сумеешь справиться?
– Не беспокойтесь, я полечу с ним, – отозвался Адам.
– Нет, – запротестовал я. – Тебе лучше оставаться здесь на случай, если позвонит Джаред, чтобы…
Он стукнул по столу кулаком так, что чашки подпрыгнули:
– Арлина возьмет трубку. Я очень хочу, чтобы Джаред вернулся живым и невредимым, но его чувства щадить не собираюсь.
Адам резко поднялся с места:
– Идем.
– Ты уверен…
– Мне пойдет на пользу о ком-то позаботиться. Арлина, вы останетесь на всякий случай у телефона?
– С большой неохотой. – Вздохнув, она встала. – Но если Филип объявится, по крайней мере я буду тут и сумею с ним разобраться.
Глядя на ее суровое лицо, я чуть было не пожелал Ф.Т. оставаться подальше отсюда.
По дороге в шаттл-порт я с гордостью заявил Адаму:
– Ну, теперь ты увидишь на самом деле, как работает наша контора.
Я позвонил в свой офис, велел Вану установить VIР-связи с Лондоном и Ланкастером. Адам промолчал, а я страшно покраснел, вспомнив, что он был личным помощником самого генсека, в то время как я – всего лишь член Генеральной Ассамблеи. Я пробормотал слова извинения, но он с улыбкой похлопал меня по колену.
По крайней мере я выполнил свое обещание. В аэропорту нас моментально провели в президентский салон, к нему подкатила тележка, чтобы отвезти нас с бокалами в руках прямо к пропускным воротам. В наше распоряжение был предоставлен целый салон первого класса и внимательный стюард.
В Лондоне нас уже ожидал вертолет с пилотом. Я задался вопросом, из какого бюджета будут оплачены все эти расходы. Скорее всего, за счет организации строителей или переработчиков воды. Иногда лучше не расспрашивать.
Мы захватили с собой по маленькому чемоданчику на тот случай, если придется задержаться на ночь. Вежливый молодой человек, служащий авиакомпании, отнес их в вертолет, пожелал нам счастливого пути и исчез. Вскоре мы уже были в воздухе.
В Ланкастер мы прибыли в пять вечера по местному времени.
Комплекс бенедиктинского монастыря окружала древняя каменная кладка, похожая на стену вокруг резиденции капитана. Возможно, мистер Сифорт в душе так и не покинул свое убежище.
Монастырь располагался на холмистой местности, где среди камней торчали непокорные клочки травы. Большой паркинг был заполнен почти до отказа. Протоптанная тропинка поднималась от него к воротам и превращалась в дорожку между зданиями. В стенах монастыря посадочной площадки для вертолета не было, поэтому пилоту пришлось посадить машину на паркинг. Мы попросили его подождать нашего прихода, сколько бы времени это ни заняло.
Пока мы разговаривали, подъехали еще машины. Мы с Адамом начали подниматься в гору к кованым железным воротам. На них не было ни переговорного устройства, ни колокольчика, только табличка, которая гласила:
«Записывающие устройства вносить не дозволяется».
– Стоит ли нам туда входить? – засомневался я.
– Я не…
– Извините, – мимо нас протиснулся упитанный мужчина. – Вам, ребята, лучше поторопиться, если хотите попасть на вечерню. – Он остановился у ветхого домишки, что-то проговорил в окно, кивнул, вытащил бумажник, положил туда банкноту и заторопился дальше.
Мы последовали за ним, но не успели дойти до домика, как оттуда вышел старик в коричневом одеянии.
– Простите, зал уже полон. – Он направился в нашу сторону и к воротам, – Только что продал последнее место.
– Мы прибыли сюда, чтобы встретиться…
– Попробуйте прийти на утреню. В семь утра. Он засмеялся дребезжащим смехом:
– Или это для вас слишком рано?
– Но нам нужно…
– В часовне только семьдесят пять мест, кроме наших.
Старик начал оттеснять нас к воротам:
– Из-за вас я могу опоздать. Настоятелю это не понравится. Выйдите, пожалуйста.
– Мы приехали повидаться с капитаном Сифортом, – твердо заявил я.
– Конечно. Сюда все для этого приезжают, кроме Мартинсов и семейства де Ланге. Эти приходят регулярно. Потому зал и полон.
Он настойчиво теснил нас к выходу, и мы постепенно отступали.
– Не так уж часто с трудом удается втиснуть на стоянку электромобиль. Сорок девять недель в году здесь не наберется два полных ряда посетителей, а потом такое начинается!
– Сэр…
– Вы рассчитываете упрочить свой статус, поглядев на него. Тщеславие. Едва ли Господь отнесется к вам после этого внимательнее, если брату Тимоти дозволительно сказать так от Его имени. Выйдите, пожалуйста.
– Брат, мы можем сделать пожертвование? – спросил Адам и протянул банкноту.
– Конечно, только не думайте, что утром это освободит вас от добровольного пожертвования по пять долларов с каждого.
– Я…
– Каждый день. Выйдите, пожалуйста, за ворота, чтобы я смог закрыть. Я настаиваю на том, чтобы вы покинули территорию монастыря сию минуту, иначе мне придется бежать в гору и сердце может не выдержать. На нашего достойного брата Николаса придется полюбоваться в другой…
– Послушайте, старец, – не выдержал я…
