Она подскочила, шлёпнулась обратно, рывком расстегнула шлейку и бросилась к внешнему люку. А как его открыть?
Ула судорожно заскребла створы ногтями.
— Выпустите меня отсюда! Он жив!
Сон не обманул! Это Уэно послал ту картинку!
Сейчас её скрутят и привяжут к пассажирскому креслу, чтобы не бредила.
«Ула, я здесь. Посмотри назад, обернись».
Что?!
Она развернулась всем телом, сползла спиной по створам, села на пол. И смотрела, смотрела, смотрела на человека, что сидел в пассажирском кресле, неестественно выпрямившись. Жёсткий ортопедический корсет, фиксирующий торс, надет прямо на голое тело. Кожа цвета мокрого камня после океанского прилива. Чёрные волосы, очень коротко стриженные, почти под ноль, как у новобранца. Глаза… Большие, тёмные, сине-зелёные, точно глубины океана, почти чёрные. Прямоугольные, вертикальные зрачки.
Она смотрела и не могла поверить своим глазам. И поэтому молчала.
Тёмно-серая кожа побледнела, пошла сине-зелёными волнами.
«Уэно? Неужели это ты?»
«Я».
Она всё ещё не могла поверить.
«Это действительно ты? Я не сплю? Не брежу?»
«Да, это я».
— Она не упадёт в обморок? — озабоченно спросила Ванда где-то сбоку.
— Нет. Она сильная, — ответил Василий, тоже вне поля зрения.
Сильная? Ну да, конечно, она не потеряла сознание. Но и с пола встать не может, ноги не держат. Сильная, ага, как же…
Ула повернула голову на деревянной шее.
— Почему вы мне не сказали? — спросила почти без голоса.
И тут же заорала так, что сама чуть не оглохла.
— Почему вы мне не сказали?!! Я целый месяц думала, что он мёртв!!!
— Я хотела сказать, — виновато пробормотала Ванда, опустив глаза.
— Это я ей не дал, — спокойно сказал Василий. — Я, тупой, отбитый солдафон, не дал ей сказать тебе правду до самого последнего момента. Был риск, что Уэно не выживет. Был риск, что у него ничего не получится…
Космач не добавил, что был ещё один риск. В целом Ула сдержанная, но тут особый случай. Узнай она правду сразу, наверняка фонтанировала бы эмоциями, носилась по берегу, пугалась, радовалась, сомневалась, а в целом нервничала и без конца требовала бы подтверждения, что он жив. Короче, сбила бы весь процесс…
— …Тогда ты потеряла бы его во второй раз. И уж точно могла умереть.
А зачем тогда ей было бы жить?
— А корсет зачем?
— Корсет мой, он ему необходим пока что.
«Я ещё не достроил кости, человеческий скелет. Торопился».
— Не треморь его, не заставляй разговаривать вслух, он ещё не привык.
«Но всегда хотел попробовать».
— И с телепатией не приставай, на неё вообще-то силы тратятся, они ему нужны сейчас. Вот садись рядом в кресло и смотри, сколько влезет. Только руками не трогай. Рано.
Никогда не думала, что захочется пришибить кого-нибудь ещё, кроме безумного убийцы, Фреда.
Совет не трогать руками — очень вовремя. Она бы точно забылась на радостях.
Ула заплакала.
«Мне сейчас и обнять тебя будет страшно, я же привыкла, что ты невероятно сильный… Прости, что я такая слабая, я рисковала тебя не дождаться… Но я же не знала… Это всё-таки именно ты послал мне тот сон… Про то, что я сижу по пояс в воде, а у тебя осталось всего одно щупальце, но ты жив…»
«Оно так и было, всего одно. Я и его использовал, как строительный материал».
— Но… но как?!!
У неё в голове молниеносно промелькнула тысяча идей насчёт того, как. Она даже припомнила купол пришельцев на дне подводного разлома.
— А ты не в курсе, что даже земные, маленькие осьминоги умеют перестраивать свой геном? А этот у нас всё-таки большой, древний и высокоразумный.
— Но если ты и раньше мог вот так сделать, почему же не сделал?
«А раньше мне было незачем».
4.
Охренеть.
В её жизни внезапно снова появился Уэно, мало того, что живой, так ещё и гуманоид теперь.
Осьминоги умеют перестраивать свой геном.
Охренеть, точно. От счастья.
— Глаза Моря, — улыбаясь, сказала Ула, глядя в тёмно-бирюзовые искрящиеся глаза Уэно. — Ты — мои Глаза Моря. И — всё остальное. Ты — моё всё.
— Тихонько, тихонько, — снова вмешался Василий. — Не испугай парня таким нахрапом. Не то он сиганёт прямо отсюда и сделает бульк в океан с концами.
Оказалось, они уже летели в космосе.
— Трогать нельзя, телепатию нельзя, вслух вопросы задавать нельзя! — возмутилась Ула. — Хоть мне самой-то разговаривать можно?
— Можно, — усмехнулся космач. — Только лучше со мной, на большинство твоих вопросов и я могу ответить. А с ним поговорить ещё успеешь.
Василий понимал, о чём ей хочется узнать в первую очередь. Он перечислил свойства Уэно, которые остались прежними.
— Голубая кровь на основе меди, а не железа, как у людей. Жабры на всякий случай. Вон они, по три сомкнутых полоски на шее с двух сторон. Три сердца, способность менять цвет кожи, прямоугольные зрачки, которые ты и сама уже заметила…
— А мозг как же? Его ведь пришлось сильно уменьшить…
«А мозг не так велик и был, по сравнению с прежним телом. Немногим крупнее человеческого. Так что я не сильно его уменьшил».
Ула посмотрела пристально и с подозрением. Значит, всё-таки уменьшил? А теперь её утешает?
— Кожа осталась, как и была, тёмно-серая. Волосы короткие, потому что важнее было отрастить другие части тела… И не смотри на меня такими глазами. Я — океанолог вообще-то, если ты помнишь.
Василий описал способ, каким образом Уэно выжил, как ускользнул от Фреда. А сначала космач прочёл для Улы целую лекцию по биологии, как для студентов вуза, в котором преподавал.
Правда, лекция оказалась изрядно сокращённой. Некоторые анатомические детали тут упоминать ни к чему, особенно в присутствии того, кому они принадлежали.
***
У осьминогов на брюшной полости имеется чернильный мешок с протоком. Существо может выбрасывать шесть завес подряд, и через полчаса «боекомплект» снова полон. Чернила выбрасываются из воронки, при помощи которой осуществляется реактивное движение. Чернила — это органическое вещество из группы меланинов, близкое по составу к пигменту человеческих волос.
Ула покосилась на причёску Уэно и продолжала слушать.
Чернила парализуют обоняние врагов. У осьминогов чернила обычно чёрные. Они расплываются в воде густым, непрозрачным облаком. Это облако также может висеть компактной, непрозрачной каплей, повторяющей очертания тела, пока с чем-нибудь не соприкоснётся, после чего расплывается в объёмную кляксу.
Для людей чернила не опасны. Если человек получит струю чернил прямо в лицо, и жидкость попадёт в глаза, то она не ослепит, мир не потемнеет, а окрасится в чудный янтарный цвет. Всё вокруг будет казаться жёлто-оранжевым, пока плёнка держится на глазах, минут десять. На зрение это никак не повлияет.
У людей осьминожья жидкость применяется для приготовления блюд и как чернила для письма.
Тот, кто бывал в океанариуме, наверняка видел, как осьминог из гневно-багрового внезапно темнеет, выбрасывает чернильную бомбу, то есть, облако в форме своего тела. Затем осьминог резко меняет окраску, становится бледным, почти незаметным в воде, и невидимкой удирает прочь. Осьминог может отравиться своими же чернилами, если их концентрация станет слишком высокой.
Уэно пришлось уйти из-за ядов в воде. Он и так медлил, и потому сильно отравился собственными чернилами, а тут ещё это.
Он увидел летящего космача, создал очередной чернильный фантом в форме своего тела с отсечёнными щупальцами, выпустил облако чернил, немного смешанное с голубой кровью, отбросил почти все щупальца, чтобы они торчали из этого облака, поменял окраску на бледный цвет воды и ушёл. Едва живой ушёл, надо сказать, а ведь ему ещё предстояло трансформировать своё тело, сделать его гуманоидным.
Он спрятался в пещере, послал Уле сон, запустил процессы перестройки тела и почти отрубился. Василий убедил его, что одной телепатической передачи достаточно, но вот не форсировать процессы убедить не смог.
