— улыбнулся он мне.
Ну вот, переломный рубеж пройден. Улыбнулась в ответ и согласно кивнула.
— Конечно, договорились.
А сама подумала, что я жуть как хочу на Ганимед. Но Загорский же меня не отпустит!
Хотя отпустит в одном случае, если я наплюю на его изменившееся отношение ко мне, порву наше с ним трудовое сотрудничество, в том числе и любовное, и смело смогу оказаться на спутнике Юпитера.
Мы прошли в его кабинет.
Север опустился в своё кресло, я уже по обыкновению села в кресло напротив и сложила руки на коленках, как примерная ученица перед грозным преподавателем.
— Тебе ведь нравится со мной работать? — вдруг поинтересовался Север.
Его вопрос меня немного напряг.
Ему правду сказать? Или лучше слукавить?
— Агата, только говори правду, — словно услышав мои мысли, сказал Север.
Я тихо рассмеялась и ответила ему:
— Север, я всю жизнь посвятила медицине и науке. Я хирург. И очень люблю свою работу. Оказаться на побегушках, пусть и у гениального учёного, не есть предел моих мечтаний. Поэтому… честно? Ты ужасный начальник. Как много раз я мечтала пробраться к тебе ночью и сбрить твои брови. Чтобы утром ты увидел себя и…
— Ты серьёзно? — перебил меня Загорский.
Кивнула и с умным видом сказала:
— Я бы тебе ещё и ресницы подпалила.
Он запрокинул голову и расхохотался заразительным смехом, спровоцировав на хохот и меня.
Отсмеявшись и утерев слезу в уголке глаза, Север чуть хрипло произнёс:
— Знаешь, Агата, ты поразительная женщина. Ты умудряешься выводить меня на такие эмоции, о существовании которых я давно забыл. Спасибо.
Пожала плечами и с хитрой улыбкой заметила:
— Имей в виду, выбесишь меня, и я исполню свою задумку.
Он хмыкнул и кивнул. Потом сказал:
— Для тебя работать со мной достаточно скучно, я это понимаю, Агата. И я прекрасно понимаю твоё отчаянное желание полететь на Ганимед. Будь по-другому, я бы разочаровался в тебе. Ты умна, любознательна и как любой учёный желаешь всё увидеть своими глазами, потрогать своими руками.
— Ты всё понимаешь, Север, — прошептала я в надежде.
Неужели он передумает? Неужели удастся обойтись без интриг, обходных путей и скандалов:
Он потёр лоб, потом поджал губы, вздохнул, и я видела, что мужчина борется с самим собой. Скрестила пальцы на руках. Пусть даст добро. Пусть скажет «да».
Он взглянул на меня тяжёлым, мрачным взглядом и проговорил каким-то новым голосом, полным беззаветной печали, тоски и драмы:
— Одна из деревень приняли мою команду. Ганимедцы были настороженны, но поняли, что мы пришли с миром и хотим просто познакомиться… Моя жена… Она антрополог. Была. Всего один день в деревне и случился Ад.
Он умолк и закрыл глаза.
Я затаила дыхание, понимала, что Северу с трудом удаётся рассказать мне о той трагедии. Думаю, он сейчас снова переживает те страшные минуты, часы, дни…
Он распахнул глаза и, глядя в сторону, продолжил:
— На деревню напали пираты. Они как и прежде собирались похитить девушек, юношей… Но тут оказались мы. Моя группа… У нас были и средства для защиты, если вдруг случится нападение пиратов. Были с нами и военные. Но мало.
Он гулко сглотнул и сцепил руки в замок, со стуком положил их на стол.
— Группу перебили. Сверхзвуковые пули, проклятое оружие... У нас не было ничего мощнее, чтобы отразить атаку. Эти твари умеют делать новые виды оружия. Хитрые и тогда они частенько были на шаг впереди нас. Мы с супругой бежали в лес, но нас ранили. Меня в плечо, ей прилетело в живот. Я взывал о помощи. Просил, требовал, умолял, чтобы к нам срочно отправили спасательный шлюп. Если бы за нами прибыли, то она была бы жива! Когда адмирал… Тогда был другой глава на МКС… Так вот, адмирал узнал, что моя группа вся полегла, остались я и моя супруга, да ещё мы ранены, а ганимедцы, кто убит, а кто похищен, принял решение не в мою пользу. Он отправил флот для спасения похищенных ганимедцев. Меня и мою супругу оставил подыхать. Тупо списал нас, как расходный материал. Отдал всем приказ и бросил все силы на спасение ганимедцев.
Он умолк и шумно выдохнул.
— Север… — прошептала я. На глаза навернулись слёзы. Он сейчас сидел передо мной… сломленный, убитый осознанием, что не смог спасти ту, которую любил.
— Ганимед населён не только гуманоидами, Агата, — продолжил он.
Я кивнула. Уже была в курсе, что этот мир довольно хищный.
— Дикие звери, ядовитые растения… — с горькой усмешкой произнёс Север, — …много на этом спутнике интересного и смертельно опасного. Пытаясь спасти любимую, я угодил в ядовитый кустарник. Меня к моему ранению ещё частично парализовало. У меня было не смертельно всё, но вот моя жена была на грани, а я превратился в бесполезное тело. А потом, когда её дыхание остановилось, а я задыхался от собственного бессилия и ненавидел всех на свете, на запах крови пришла стая голодных зверей. Они были похожи на гиен…
По моему телу прошла дрожь ужаса.
— Тогда я и лишился руки. И я лишь об одном молил, чтобы сдохнуть от потери крови раньше, чем меня начнут рвать на куски их челюсти, — прошипел он. — Это страшно, Агата. Всё страшно. И терять близкого человека, и когда тебя заживо жрут.
— Как же ты выжил? — произнесла я сдавленно, с моих ресниц уже сорвались крупные слезинки. В горле образовался горький ком.
— Один пилот шлюпа нарушил приказ и… Он спас меня. Хотя я молил его, едва ворочал языком, но молил, просил, чтобы он пристрелил меня. Но эта сволочь спас меня, Агата.
— И кто это был? Кто, кому я готова поцеловать руки? — прошептала с жаром.
Север горько рассмеялся и сказал:
— Наш новый адмирал. Даниил Меджидович Браун.
* * *
— АГАТА —
На самом деле я человек, который легко адаптируется к новым реалиям жизни, новым условиям. Даже тот факт, что мои отношения с Севером Загорским довольно быстро и резко перескочили со шкалы «босс и подчинённая» на «горизонтально-постельные с чувствами и эмоциями» не лишил меня опоры под ногами.
А вот история Севера меня задела, тронула до глубины души.
Я не теряла близких, но одна моя знакомая, увы, похоронила мужа и я помню, как тяжело ей было.
