На этот раз имперский министр обороны решил идти напролом и весом своего авторитета и личности меня задавить, переломив ход заседания в свою сторону. Он был представителем клана Ястребов, да и генералитет Кирианской Империи на две три, если не больше, состоял из представителей этого родового клана. Поэтому, понадеявшись на автоматическую поддержку своей позиции со стороны зала, имперский министр уже не в отеческой, а, я бы сказал, несколько в грубоватой форме поинтересовался тем, а кто я вообще такой, почему задаю вопросы в ходе заседания офицеров имперского Генерального штаба. Со стороны имперского министра это была серьезная промашка, непростительно для руководителя такой имперской структурной организации совершать подобную политическую ошибку. Оскорбление члена императорской семьи в общественном месте, такое не позволительно даже для имперского министра! Кабанофф слишком долго руководил вооруженными силами Кирианской Империи, свысока посматривая и покрикивая на убеленных сединами генералов и маршалов. Кабанофф давно превратил в собственную вотчину имперские вооруженные силы, направо и налево повышая в офицерских званиях своих лизоблюдов и приближенных. Министр отвык, чтобы ему перечили даже по несущественному вопросу, поэтому потерял политический нюх и гибкость.
Этой ошибки, совершенной министром, было более чем достаточно для принятия соответствующих мер, поэтому я немедленно прекратил пререкания с зарвавшимся имперским министром и по браслету вызвал дворцовую службу безопасности. Микрофон передо мной, по-прежнему, оставался включенным, поэтому генералы в зале отлично слышали отдаваемые мною распоряжения и с напряжением ожидали дальнейшего развития события. Полковник Герцег с взводом вооруженных до зубов гномов охраны мгновенно объявился в президиуме зала, подошел ко мне со спины и вытянулся по стойке смирно, ожидая дальнейших распоряжений. Я небрежно кивнул головой в сторону имперского министра обороны, который продолжал стоять и обеими руками держаться за трибуну, коротко ему приказав:
– Арестуйте этого кирианина за превышение полномочий, нарушение имперской субординации и оскорбление члена императорской семьи.
Зал ахнул в едином порыве, но никто не поднялся с мест и не бросился грудью на защиту имперского министра обороны. За время нахождения на своей имперской должности, Кабанофф самодурством и явным попустительством испортил кровь и нервы многим подчиненным ему офицерам, что теперь они с нетерпением ожидали минуты, когда Кабанофф навсегда лишится этой должности. Император Иоанн, имперские генералы и маршалы. Находившиеся в президиуме и в зале с непонимающими лицами следили за ходом отставки имперского министра обороны, но продолжали хранить величавое молчание и не препятствовали моей охране выполнять приказ. Полковник Герцег, не колеблясь ни секунды, подскочил к имперскому министру обороны и за полу пиджака сдернул его с трибуны. Подбежавшие к полковнику гномы плотным кольцом окружили упитанного министра борова, чтобы под конвоем увести из зала.
* * *
Дав немного времени на то, чтобы офицеры в зале пришли в себя и успокоились, переварив сенсационную новость, я поднялся из кресла и, неторопливо, выдерживая шаг, перешел к трибуне. Там, постучав карандашиком по микрофону, начал привлекать к себе внимание офицеров в зале и в президиуме, которые в этот момент вели оживленные между собой переговоры, обмениваясь мнениями и впечатлениями. Стук карандашика, в конце концов, был услышан и возымел свое действие, в зале наступила тишина. Офицеры в генеральских и маршальских погонах с удивлением и, может быть, недоумением смотрели на меня, им еще не приходилось бывать в таких сложных ситуациях, поэтому они вели себя, как дети, которые, будучи наказаны родителями, ждут, когда родители разъяснят, за что же их наказали. Но я не оправдал родительских надежд зала, а сразу же заговорил о значении вооруженных сил для существования Кирианской Империи, о тех целях и задачах, которые они должны решать на данном этапе своего развития. Но в отличие от предыдущего оратора свое выступление я не отягощал заумными фразами и надуманными формулировками, а говорил простым и понятным языком.
Я старался этим кирианским генералам и маршалам внушить мысль о том, что с военнослужащими имперских вооруженных сил нельзя обращаться, как с вотчинными холопами, что хочу, то и творю. Что военные руководители не должны превращаться в крепостников самодуров, что во главе имперского Генерального штаба должен стать умный генерал, который известен не только своим авторитетом, но и способностями. Такой генерал должен обладать способностями, чтобы руководить войсками, превратить их в эффективно действующий механизм продолжения имперской политики. И, завершая мысль, сказал, что всеми этими качествами, по моему глубокому убеждению, обладает бригадный генерал Мольт, который мог бы стать имперским начальником Генерального штаба. Я пригласил бригадного генерала Мольта подняться на трибуну и поделиться своим мнением об имперских вооруженных силах.
Пока генерал Мольт пробирался к трибуне, генералы и маршалы в зале перешептывались и обменивались мнением по воду ареста министра обороны, моего выступления и новой кандидатуры на пост начальника имперского Генерального штаба. Причем, на ментальном уровне я ощущал, как в зале формируется общее, в основном положительное мнение в отношении моих действий и предложенной мной кандидатуре. Генерал Мольт всю свою жизнь посвятил службе в имперских вооруженных силах. Знал минусы и плюсы военной службы. К тому же он был представителем клана Медведей. Все это позволяло ему в своем выступлении затрагивать вопросы, которые более всего волновали умы его коллег по службе. Минут пять старый генерал говорил о необходимости сохранении штурмовых бригадах прорыва. Затем он перешел на разговор об общеармейских проблемах, которые не в меньшей мере волновали и генералов, находившихся в зале. Одни только трех и четырех звездные генералы президиума хранили угрюмое молчание и пока ничем особенным не реагировали на выступление Мольта. Но офицеры в зале на молчание и насупленность бровей президиума мало обращали внимания, они почувствовали свежий ветерок свободы и безбоязненно высказывали свое мнение. Они все более активно и положительно реагировали на выступление старого армейского ветерана. Когда бригадный генерал Мольт закончил говорить и отошел от микрофона, то зал поднялся на ноги и офицеры, стоя, начали бурными аплодисментами выражать поддержку высказанным им словам и мыслям о необходимости реформировать имперские вооруженные силы.
