– Латон.
Кряхтя и причитая, я выбралась из капсулы и крепко выругалась, помянув ревнивую гадину раз сто в трех предложениях. Меня окружали нагромождения камней, и капсула каким-то чудом умудрилась воткнуться в единственный островок из размытой грязи и пожухлой зелени. Чуть в сторону, и мне бы, наверное, пришел полноценный кирдык. Но кирдык не случился, и поэтому я, осознав, что выжила и стоит сохранить данный результат как можно дольше, подтерла сопли, с грустью посмотрела на небо, где не маячил огроменный силуэт «Гордости Аттарии», и отправилась выяснять, в какое гуано, простите, я опять вляпалась.
Степень глубины того самого гуано стала ясна, когда я сделала первые два шага и завалилась, поскользнувшись на покрытых зеленой слизью камнях.
– Вашу ж за ногу, – с подвыванием прошептала я и снова огляделась.
Планета оказалась гостеприимной. Недалеко от меня обнаружился встречающий. Нечто змееподобное, покрытое щетиной, подняло треугольную голову, выкатило на меня свои шары и разразилось омерзительнейшим визгом. Мне даже показалось, что у него щетина встала дыбом. То есть оно меня испугалось? Меня?! Да и хрен с ним. Чем я страшней, тем больше шансов выжить.
– Забодаю, забодаю, – замогильным голосом произнесла я, и вопящая шняга исчезла в камнях.
Так-то. Потерев руки и приободрившись, я отправилась падать дальше. Пропадав до конца моря камней, я вышла к кромке леса, по крайней мере, сборище неизвестной растительности очень смахивало на это благородное слово. Где юг, где север? Какая на фиг разница, все равно тут турбазы нет, и куда идти, мне все равно. Лишь бы не сожрали по дороге.
– Может, лучше остаться на месте? Мальчики тебя не бросят, – подсказал инстинкт самосохранения.
– Пускай побегают, поищут, – выдала гениальная мысль.
– Пошла вон, – зашикали на нее все остальные опции.
Гениальная моя скрылась в недрах подсознания, ожидая своего звездного часа, а я решила, что инстинкт самосохранения прав. И это разумно – остаться рядом с капсулой. Может, там маяк какой есть и меня быстренько найдут по его сигналу. Я развернулась в обратную сторону и завизжала не хуже змееподобной шняги. Из-за камней показался слизень. Огромный, мерзкий и зубастый. Зубы у него располагалась, как в кино, в три ряда. На макушке колыхались глазки на жгутиках. Эта-то ужасть и оставляла за собой противную зеленоватую слизь.
Когда слизень подобрался ко мне совсем близко, я перестала надрывать связки, развернулась и ломанулась в лес. Сначала я ничего не видела и не слышала от обуявшего меня страха, потому пронеслась на энтузиазме немалое расстояние, даже надавала по морде какому-то гориллу, попытавшемуся перегородить мне дорогу. Горилл офигел и, ворча, исчез в кустах. Это я потом осознала, что у горилла были не шерсть, а иголки по всему телу и из пасти торчали клыки с мои полруки величиной, но в тот момент я видела цель, не видела преград и помнила о зубастом слизне, который дальше камней не пополз.
Постепенно я начала замедляться и остановилась совсем. Воздух со свистом врывался в легкие, обжигая гортань. Ноги тряслись, сердце колотилось как бешеное, и мне казалось, что оно сейчас пробьет грудную клетку. К тому же в боку кололо, и я согнулась пополам, пытаясь хотя бы сматериться для поддержания боевого духа. Но духа не было, совсем. Он весь вышел, пока я пыталась отдышаться.
А потом кто-то зарычал. Я завертела головой, пытаясь найти источник пугающего звука. Не нашла. Он сам меня нашел. Из-за корявого дерева с листвой, похожей на иголки, высунулась морда. Морда как морда, только без глаз. Зато пасть – мама не горюй. Тварюга задумчиво свернула башку набок, чуть ли не на сто восемьдесят градусов, и снова зарычала.
– Спасите, – полузадушенно пискнула я.
Животина вся выбралась из-за дерева, зевнула, демонстрируя смерть дантиста от безработицы, и неспешно направилась ко мне, лениво помахивая куцым хвостом. У меня от страха случился клин. Ни завопить, ни с места сдвинуться. Просто хватала ртом воздух и тихонечко скулила, наблюдая, как образина идет ко мне, явно радуясь неожиданному блюду. Блюдо было с этим в корне не согласно, но кого его мнение волновало?
Тварюга подошла совсем близко, издала довольное урчание, разинула пасть и… пала смертью храбрых. Рядом со свежеубиенной зверюгой стоял давешний горилл и радостно скалился, помахивая окровавленной дубиной.
– Ы, – сказал горилл густым басом.
– Ась? – не поняла я, гулко сглатывая и рассматривая раскроенную башку тварюги.
Горилл, чье тело оказалось покрыто густой щетиной, а не иголками, кокетливо отпихнул в сторону ногой тварюгу и встал передо мной.
– Ы-ы, – снова произнес он и игриво покрутил бедрами.
Я опустила взгляд вниз и выпала за крайнюю степень офигея.
– Ыгы-ы-ы, – выдала я. – Мать моя женщина!
Горилл смущенно потупился, снова покрутил бедрами, демонстрируя убойный агрегат. Я даже сначала потерялась, где дубина, а где гориллино барахло, размеры были почти идентичны, как и цвет. Самец взял свой прибор в лапу и потер его, явно предлагая мне присоединиться к его развратным игрищам.
– Это, типа, плата за спасение? – вопросила я. – Ну, знаешь, гусары денег не берут-с.
Самец вопросительно сморщил лоб и снова продемонстрировал эрегированный орган.
– Да не надо мне этого, – возмутилась я.
– Ы-ы, – уже более настойчиво произнес ухажер. – Ы-ы-ы!
– Ты совсем не понимаешь, мужик? Не надо мне, говорю!
Развернувшись, я собралась дать стрекача, но возбужденный спаситель ухватил меня за шкирку и вернул на прежнее место. Он сердито кряхтел, что-то ворчал, должно быть, обвиняя меня в неблагодарности.
– Да пойми ты, дикая тварь, не могу я! Да я даже по физиологическим параметрам не могу! – доказывала я.
Горилл вдруг рассвирепел и со всей дури треснул членом по дереву. Я даже зажмурилась, ожидая, что он сейчас взвоет от боли. Но самец, продемонстрировав мне «железные яйца», ухватил меня за руку и потянул ее к своему агрегату. Я даже вспотела от ужаса.
– Ы-ы, – игриво предложил щетинистый, заметно красуясь.
– Обойдешься, – рявкнули за спиной горилла, и мой ухажер с возмущенным воем отлетел в сторону.
– Дима-а-а, – помирая от счастья, простонала я.
– И что же ты такая… аппетитная? – с упреком вопросил Ардэн и снова врезал по морде ринувшемуся на него гориллу.
– Какая есть, – обиженно буркнула я и завизжала: – Осторожно!
Мой новый ухажер взметнул дубину и ринулся на Ардэна. По сравнению с командиром «Гордости» он был как гора рядом с карандашом, но карандаш упорно сопротивлялся. Хотя, судя по силище стерляди, Дима вряд ли сильно уступал горилле. Впрочем, не только по силе.
