Ответы на более тонкие вопросы можно было трактовать по-разному. Но предварительные выводы сводились примерно к следующему.
Биологические и мыслительные функции у сигманцев осуществлялись со значительно меньшей скоростью, чем у людей. Чего никак не скажешь о сенсорных функциях. Сигманцы буквально плавали в океане сенсорной информации и на все нюансы реагировали практически на молекулярном уровне. В общем, наряду с прочими тончайшего свойства сигналами сенсорная информация играла исключительно важную роль в процессе их общения. И хотя звуковая речь и письменность были развиты у сигманцев на достаточно высоком уровне, они составляли лишь часть их языка — полезную в определенных ситуациях, но никоим образом не всеобъемлющую.
И весь этот язык был составной частью их бытия. Несомненно, сигманцы как индивидуальности отличались друг от друга так же, как и люди. Однако Ивонна, похоже, была права, высказав гипотезу, что их индивидуальность более размыта, то есть менее отграничена от окружающего, нежели индивидуальность человека. («Супер-дзен!» — заметил Скип.) Это обстоятельство объясняет, почему Агасфер без особого дискомфорта способен проводить многие годы в полном одиночестве. По его меркам он вовсе не был отшельником. Его индивидуальность включала в себя некоторое количество, так сказать, «подличностей», которые могли общаться друг с другом. Причем ни одна из них не ощущала себя изолированной, но все вместе они образовывали свой микрокосм. Надо полагать, Агасфер собирался когда-нибудь вернуться домой, но он вовсе не спешил. Его вполне удовлетворяли его одиночное творчество и исследования.
Таким образом, именно эстетический фактор эволюции определил процесс зарождения и развития разума на планете сигманцев. В отношении предков человека теория утверждает, что таким фактором было любопытство. Этот фактор был жизненно важен для животного, которому следовало научиться распознавать опасность и те возможности, которые предоставляла ему окружающая обстановка. Предки прасигманцев, которые уже, видимо, освоили и активно познавали окружающую среду, пошли дальше и приступили к ее преобразованию, чтобы добиться более благоприятных условий жизни. Таким образом, к тому времени, когда появились научные методы, было куда проще расширить область точных наук, нежели сводить интеллектуальный хаос к серии изящных формул и решений.
Разумеется, отчасти это относится и к людям, которые, равно как и сигманцы, несомненно, обладали любопытством. Разница была в порядке величин. Как бы то ни было, научные исследования приобрели преимущественно прагматически-технологическую направленность. У Вана с Ивонной сложилось такое впечатление, что сигманцы вообще не знали войн, а противоестественные отравления земли и воды случались там крайне редко. Таким образом, механизмы работали исключительно на благо цивилизации.
Разумеется, это не означало, что сигманцы были святыми. Возможно, куда в меньшей степени, чем люди, они были способны бороться за коллективные интересы или во имя каких-либо идеалов и куда с большей охотой прибегали к жестокой эксплуатации себе подобных. Правда, все эти выводы были чисто умозрительными. Но было недвусмысленно показано, что Агасфер просто не в состоянии осознать некоторые абстрактные понятия, вроде «бесконечности». (Рисовали серию треугольников с общим основанием — все большей и большей высоты. Постепенно боковые стороны становились все ближе к двум параллельным прямым. Затем на том же основании рисовали два перпендикуляра, обрывали концы штрихом и указывали таким образом, что идеальные линии пересекаются в бесконечности. Агасфер никак не мог взять в толк последней операции и вместо ответа отрицающе верещал. Люди почти слышали его мысли: «Это невозможно!») Быть может, людям еще представится возможность открыть сигманцу математику, а не только искусство… а также философию, поэзию, музыку, танец… Существует много видов любви, помимо сексуальной. Какая любовь может возникнуть между двумя представителями различных космических рас? Или между тремя, четырьмя, или, скажем, миллионом?
«Славно, славно», — напевал Скип, глядя на звезды, покуда не наступил час, когда все надежды рухнули.
Далеко внизу под челноком, словно огромный континент, лежали сатурнианские облака: равнины, горы, ущелья, дымящиеся неторопливые реки. Белые облака с мутной позолотой, глубокие синие тени. Наиболее яркие облака давали призрачные отражения колец Сатурна. На эти-то кольца и смотрела Ивонна. Они висели на фоне черного звездного неба. В тех местах, где призматические частицы расщепляли свет, посверкивали гигантские радуги. Непостижимое величие, невозможная красота!
— Хоть и жалко уходить, но будет лучше, если мы вернемся, — нарушил молчание Ван.
Ивонна согласно кивнула. Ван смотрел на операционные экраны, которые висели над блоком управления, и водил под ними пальцами. Ускорение прижало людей к спинкам кресел. Челнок направился к звездолету.
Ван включил связь.
— Алло! — сказал он. — Мы идем обратно. Где место встречи?
Монитор связи был настроен на Скипа. Кстати, выход на связь мог быть осуществлен из любого помещения звездолета. Вскоре они услышали голос Скипа:
— Ну и как вам там понравилось?
— Сказать «здорово», значит, ничего не сказать, — весело откликнулась Ивонна.
— Да уж, могу себе представить, — проворчал Скип. — Но я не жалею, что остался на борту. Расскажу потом, когда прибудете… Дайте-ка проверю… с Агасфером, конечно… Будет проще, если вы двинете к Титану. При одном g. Мы там пересечемся. Сумеете?
— Да, — коротко ответил Ван.
Он повторил порядок маневров, отключил связь и принялся манипулировать системой управления. Исполненная в сигманском стиле, она представляла собой схематический рисунок. Ван нашел на схеме наибольшую из сатурнианских лун и указал системе, что намерен отправиться туда с заданным ускорением. Челнок несколько изменил курс и стал ускоряться.
Когда Ван узнал, что Скип научился управлять челноком еще во время первого полета в марсианской атмосфере, он настоял, чтобы его тоже научили. Управление оказалось совсем простым. Компьютер (или что там было у него внутри?) брал на себя почти все. Лететь в космосе на таком аппарате было куда проще и безопаснее, нежели вести машину без автопилота по пустому шоссе.
Агасфер дал знать, что он намерен облететь вокруг Сатурна, чтобы посмотреть на него с разной высоты и с разных сторон. А потом они направятся обратно, в сторону Солнца. Ивонна с Ваном захотели повторить свое почти религиозное паломничество и еще раз посмотреть на кольца Сатурна снизу. Сверху они уже насмотрелись. И хотя это тоже было великолепное зрелище, снизу совсем другое дело. Скип тоже был не прочь отправиться с ними, но сигманец настоял, чтобы тот остался на борту звездолета. Против же повторения экскурсии Агасфер не имел никаких возражений. Сатурн был совершенно безопасен, тем более если оставаться в верхних слоях атмосферы. Получая втрое меньше солнечной энергии, чем Юпитер, эти слои атмосферы Сатурна были спокойны, а гравитация на этих высотах лишь немного превосходила гравитацию на поверхности Земли.