Еще ни разу в жизни прудж не слышал, чтобы франсао говорил так много и с такими подробностями рассказывал о вызванном любовной страстью преступлении, из-за которого его внесли в Индекс раскатта и навечно выслали с Оранжа, о его прибытии на Красную Точку, неспешном продвижении вверх по лестнице в Каморре. Он начал подручным, которому поручались самые грязные дела, в основном ликвидация предателей и упрямцев. Потом стал доверенным лицом и личным охранником Сифа Керуака, старого влиятельного франсао, уроженца Селп Дика. Перед смертью Сиф Керуак назначил его законным наследником, что означало получение звания франсао. Но решение пришлось по вкусу не всем, и Било Майтрелли устранил одного за другим всех претендентов. Это чаще всего были прежние заместители Сифа Керуака, закоренелые преступники, с которыми он справился хитростью и обманом.
– Это называется войнами за наследство, – добавил он, сардонически усмехнувшись и заставив собеседника содрогнуться. – А что делаешь ты на Красной Точке?
– Э… путешествую, – осторожно ответил Тиксу.
– Ага, путешествуешь! Голым и без денег!
Полные губы франсао растянулись в недоверчивую улыбку.
– То есть… меня поимела ГТК, знаете, эта компания по передаче человеческих клеток, – попытался оправдаться Тик-су, от которого не ускользнул скепсис хозяина.. – У нее были старые дерематы, которые пересылают лишь человеческие клетки… Служащий меня не предупредил, поэтому я потерял в момент пересылки все: багаж, одежду, деньги… Когда я материализовался на Красной Точке, то не смог удрать от банды бродяг. Путешествия вызывают у меня сильные головные боли, и мне надо не меньше часа, чтобы прийти в себя. Они не дали мне этого времени.
– Допустим! И все же любопытно, чтобы служащий запрограммировал прибытие в развалинах домов на краю пустыни! Это не идеальное место для туристических игр! Что собираешься делать теперь?
– Не знаю… Постараюсь найти немного денег для отлета…
– Немного! Путешествия требуют громадных денег! – возразил Майтрелли. – Путешествия с помощью дерематов компаний стоят небольших состояний. Тебе понадобятся годы, чтобы собрать нужную сумму. Быть может, есть лучшее решение твоих проблем? Ты по крайней мере не занесен в Индекс раскатта?
– Э… пока нет, – ответил Тиксу, который не знал, потребовала ли ГТК внести его в Индекс за незаконное использование деремата.
– Тем лучше! В противном случае я мог бы предложить тебе работу, но момент для этого крайне неудачный. Сегодня нельзя определенно утверждать, будет ли Каморра существовать через несколько недель или даже через несколько дней…
Зортиас поднял голову, с его губ по подбородку стекал соус. Он так и не научился пользоваться механическими приборами. Он перестал жевать и, раскрыв рот, застыл на стуле. Он даже не пытался вытереть лицо салфеткой, машинально зажатой в руке.
– Почему вы это говорите? – спросил Тиксу. – Я всегда слышал, что на Красной Точке никто ничего не может сделать с франсао Каморры…
Майтрелли остановил механический прибор, застывший в трех сантиметрах от его губ, и положил подбородок на ладони. Вокруг овального стола ходили четыре служанки в легчайших платьях, уроженки Иссигора, если судить по их прозрачной коже и пепельным волосам. Они разносили блюда из белого опталия так, словно исполняли тщательно отрепетированный балет. Франсао давно отпустил на свободу всех четырех, но они выразили желание остаться у него на службе.
– Времена меняются, – мрачно пробормотал Майтрелли. – Именно этому было посвящено вечернее заседание.
Его лицо вновь посуровело, осунулось. Заботы, которые он сумел отогнать на время обеда и воспоминаний о молодости, вновь охватили его.
– Каморра столкнулась с угрозой, размаха которой не знает, – устало продолжил он. – Неделю назад мы приняли тайное посольство с Сиракузы, состоявшее из скаита, крейцианского кардинала и одного из членов правящей семьи, клана Анга. Эти прощелыги обрушили на нас несусветные речи!
Майтрелли, опьяненный вином с Оранжа, явно хотел выговориться, выложить все наболевшее, что накопилось в его на душе.
– Они требовали постоянного контроля над всеми видами на-
шей деятельности: играми, проституцией, работорговлей, подпольной торговлей человеческими органами, оружием, «порошком», спиртным… Они хотят, чтобы мы сдали им частные дерематы, а для наших передвижений брали по запросу временный клеточный паспорт. Они также хотят, чтобы мы помогли их поганым миссионерам обратить в крейцианскую веру пруджей Матаны и племена внутренней пустыни. И наконец, чтобы мы допустили в каждую армию франсао скаита-чтеца! Каково!
– Пусть только заявятся, и мы им перережем глотки, как барванам! – проворчал Зортиас.
Соус у него на подбородке походил на застывшую кровь на морде хищника. Франсао нахмурился.
– Не спеши, Зортиас! Если эти наглецы явились к нам с такими требованиями, значит, они располагают мощной поддержкой и опасными союзниками. Если Каморра примет их требования, они сожрут ее изнутри, если она откажется, войны не избежать. Война. Война, в которой не знаешь, выйдешь ли победителем, война, которую не следует затевать… Я особо опасаюсь Церкви Крейца и ее легионов фанатиков. К чему они стремятся? По какой причине лезут в наши дела? Для меня это пока остается тайной. И если мы не выясним эту причину в ближайшие дни…
Сердце Тиксу отчаянно колотилось. Пульс ускорялся, пока он слушал Майтрелли. Его слова подействовали как электрошок и грубо опустили в обыденность собственной жизни. Жгучий огонь опалил его внутренности и смел все сомнения, колебания и нерешительность. Затуманивающие рассудок пары фруктовых вин Оранжа сразу рассеялись. Он обрел ясность мышления, всю остроту разума. Его соплеменник невольно переключил его на сиракузянку, за которой охотились убийцы, на заговор, который плели против Конфедерации. Он понял, что дни франсао Каморры сочтены, что раскатта уже мертвецы и только получили отсрочку.
– Нельзя ни соглашаться, ни отказываться! – неожиданно для самого себя произнес он. – Единственное, что вам остается сделать, так это бежать, как можно скорее, пока есть время.
Кулак Било Майтрелли обрушился на стол. Хрустальный стакан упал и разбился, ударившись о край тарелки. Гневные огоньки заплясали в его светлых глазах.
– Ты что такое говоришь? Бежать? От этих карикатур, от этих женоподобных людишек? Что на тебя накатило? Что ты обо всем этом знаешь?
– Я вам только что солгал, – спокойно ответил Тик-су. – Я был служащим ГТК на Двусезонье, и меня собирались убить за то, что я бесплатно переправил сюда одну персону, которая слишком много знала об их проектах.
