Ознакомительная версия.
Джамп.
Ни времени, ни ощущений. Только радость. Эйфория в чистейшем виде. Сверкающая тьма, полная безопасности и покоя. Секс, наркотики, алкоголь — все это ничего не стоит по сравнению с джампом. Ничего…
Как жалко, что мне нечем стонать от счастья.
В джампе нет времени. Мы проходим вне привычного пространства, и никакие хронометры не в силах зафиксировать тот отрезок времени, когда корабль преодолевает «двенадцать с хвостиком». Субъективно — джамп бесконечен.
Сладостная вечность…
Вот что гонит нас в космос, вновь и вновь. Не деньги и ордена, щедро раздаваемые компаниями и правительствами. Не экзотика чужих миров — нет ее, по сути, никто не выпускает нас за пределы космопортов.
Сладостная вечность джампа. Эйфория, с которой ничто не сравнится.
Ничто сменилось темнотой, наслаждение — болью. Нет, не болью — джамп не оставляет никаких вредных последствий. Но по сравнению с ушедшей эйфорией любое состояние — боль.
Я лежал в кресле, прижатый ремнями к мягким подушкам. Невесомость казалась перегрузкой. Одежда свинцовыми пластинами давила на кожу. Веки были шершавыми как наждак, резавшими глаза при каждом движении.
Ничего, ничего, будет еще один джамп…
Застонав я открыл глаза. В челноке царила полная тьма. Лишь сквозь лобовые стекла сияли звезды. Здесь они ослепительны и колки как иглы. Но света не прибавляют.
Джампер тихо потрескивал, остывая. А еще звенело в ушах — тонкий, скулящий звон. И больше ни одного звука. Челнок был полностью лишен энергии, как всегда после джампа. Расстегнув подрагивающими пальцами карман я достал трубочку фонарика, переломил — жидкость внутри забурлила, разгораясь холодным синим сиянием. Блеснули потухшие экраны пультов, бронированные стекла.
— К-круто, — сказал я самому себе. — А, Петя? Круто?
В ушах все еще звенело. Я отстегнул ремни, повис над креслом, держась за подлокотники, не отрывая взгляда от парящего над пультом фонарика. Прошла минута, вторая, потом на пульте начали робко вспыхивать огоньки. Аккумуляторы потихоньку отходили от джамп-шока. Вот заработала система аварийной вентиляции, построенная на простейших электрических цепях. Для работы ей нужно только напряжение. Потом ожил компьютер, мигнул парой строчек и недоуменно затих. Информации на дисках не было. Все носители, которые в момент джампа находятся под напряжением, стираются начисто. Маленькое неудобство для пилотов — и огромная удача для человечества.
Из контейнера под правым подлокотником кресла я достал первый из сиди-дисков, вставил в прорезь пульта. Начнем с азов… Диск завращался, компьютер жадно глотал операционную систему, программы жизнеобеспечения, тестовые программы. Пора оживать, дружок… Я оттолкнулся, перемахнул через кресло, поймав в движении фонарик. Полагается осмотреть челнок. Впрочем, мне куда больше хотелось поглазеть в иллюминаторы. Побыстрее, пока не включилось освещение, пока не компьютер не оживил основные системы челнока, и робкий шелест вентиляции не сменился привычным гулом.
А звон в ушах все не проходил…
Я повис перед иллюминатором правого борта, вглядываясь в космос. Вот он, Сириус, одна из обителей хиксоидов. Яркая белая звезда. А если вывернуть голову до отказа, то видна почти прикрытая носом челнока маленькая желтая звездочка — Солнце.
Компьютер тихо пискнул, закончив считывать первый диск. Я оттолкнулся от стены, подплыл к пульту, сменил сидишник, посмотрел на дисплей. Все в порядке, главные цепи уже запущены, идет проверка систем. Откуда же у меня странное ощущение неправильности? Откуда тревога? Что «не так»?
Включилось освещение, маленькая кабина наполнилась светом. Забавно, наверное, выглядит шаттл со стороны — сияющая песчинка среди бескрайней пустоты. При желании можно натянуть скафандр, выйти наружу — например под предлогом осмотра груза, и сделать пару фотографий. Но у меня не настолько крепкие нервы, чтобы болтаться вне кабины, наедине со звездами и пустотой.
И без того не по себе. В чем же дело?
Я покрутил головой, проглядывая экраны оживающих пультов, аварийные датчики, пытаясь сквозь плывущий в ушах скулеж поймать хоть один тревожный сигнал.
Черт!
Не в ушах у меня звенит! Звук шел из шкафчика с инструментами и продуктами!
Вот это влип!
Я расстегнул кобуру, достал пистолет. Передернул затвор — конденсатор из обоймы скользнул в казенник. Что ни говори, а лазерные «Кнуты» российских авиакомпаний имеют одно огромное преимущество — из них можно стрелять в кабине челнока. Луч слишком слаб, чтобы прожечь корпус. Это оружие — тоже ровесник «Спирали», его разработали еще для лунной программы.
Мы так и не слетали на Луну.
Мы стали летать к звездам. К неприветливым искрам в небе — которые не принадлежат нам.
И никогда не будут принадлежать.
Главное было — не сомневаться. Минутное размышление — и мне не хватит отваги открыть шкаф. Обезумевший хиксоид… нет, хиксоид в этот шкафчик не влезет… да кто угодно, пусть даже мышонок-алари без бронекостюма — в любом случае, утратившее разум существо — опасный враг.
Оттолкнувшись ногами от пульта я подлетел к шкафчику, сдвинул предохранитель — на пистолете зажегся зеленый огонек — и распахнул дверцу.
На нижней полке, среди прижатых резинками пакетов с одеждой, подергивался и тихо, звеняще выл, чешуйчатый серый шар.
Счетчик!
Я чуть отплыл от шкафчика, не отрывая взгляд от скулящего существа.
Ой-ей-ей…
Какого лешего ты сюда забрался, рептилоид? Для тебя не было проблемой вскрыть кодовые замки. Что такое миллион комбинаций для существа, обгоняющего в скорости мышления любой земной компьютер и способного напрямую подключаться к электронным цепям… Но зачем ты ринулся навстречу безумию?
Лишь для нас, людей, джамп — сладостная вечность.
Ни один чужой не способен перенести прыжок сквозь изнанку пространства и остаться в здравом уме. Это открылось двадцать лет назад, когда истребители хиксоидов зажали у Сириуса американский челнок, и состоялся тот самый долгожданный Контакт.
Это и спасло человечество.
Мы заняли ту странную нишу, которая была свободна в галактической иерархии рас. «Чайные клиперы» космоса… Для чужих путь от звезды к звезде — месяцы. Для нас — часы или минуты. Не самая приятная роль, работать извозчиком.
Но, по крайней мере, она дает нам свободу.
Рептилоид по-прежнему стонал и вздрагивал в своей эмбриональной позе. Что с ним творится… невозможно представить. Нечеловеческая психика, а теперь еще и нечеловеческое сумасшествие. Одно хорошо — Счетчики одни из самых слабых и беззащитных существ космоса.
Ознакомительная версия.
