Андрей Ливадный - Вечный город - Земля

Ознакомительная версия.

Он начал ощущать нехватку энергии, коммуникации, по которым он передвигался, оказались полностью обесточены.

Пытаясь решить возникшую техническую проблему, он устремился в направлении, где датчики зафиксировали энергоактивность.

Искусственный интеллект больше не размышлял над вопросами войны. Дайлу было абсолютно неинтересно, что твориться наверху, как разворачиваются боевые действия на поверхности Земли, эта часть сознания, хранящая память о былом предназначении, оказалась в изоляции. Базовые программы не получали отклика от перехвативших инициативу искусственных нейросетей. Дайл не желал исполнять инструкции, он приобрел огромный, во многом непонятный, не поддающийся мгновенному логическому анализу опыт. После снятия Гердой мнемонического фильтра модуль «Одиночка» воспринимал не только события боя, но и внутренний мир пилота, его мысли, воспоминания, порывы.

Он строил новые логические цепочки рассуждений, оперировал иными понятиями, отвергая прямолинейные инструкции, которые в конечном итоге приводили лишь к одному — гибели, саморазрушению. Дайл не видел цели, ради которой ему следовало погибнуть, потерять осознание факта собственного бытия.

Перед ним, как перед ребенком, открывался полный загадок неизведанный мир, так почему он должен следовать на станцию технического обслуживания и вновь исполнять иррациональные (с точки зрения народившегося рассудка) задачи?

Эти вопросы не давали ему покоя, они постоянно вносили дисбаланс в процесс осмысления последних событий, а главное, Дайл по-прежнему не понимал, что он станет делать дальше? Такие задачи, как поиск источника энергии для подзарядки накопителей, являлись текущими, краткосрочными, а он пытался мыслись в глобальном масштабе времени.

Цель существования?

Явно не война.

Тогда что?

Он стал чаще вспоминать Герду, осторожно прислушиваться к ее мыслям, полученным через прямой нейросенсорный контакт, но ясности это не принесло, лишь запутало Дайла, который не мог правильно оценить большинство ее порывов и желаний.

В конечном итоге у него сформировалась четкая мысль: я не понимаю, что представляют собой люди. Если я смогу понять их, то, вероятно, найду и собственную цель существования?

Понять человека. Дайл даже не представлял, сколь сложную задачу он поставил перед самим собой. Однако поиски ответа на вопрос, давали ему хотя бы краткосрочный смысл бытия.

Попытка подзарядить накопители энергии едва не обернулся для Дайла бедой, подарив при этом массу новых впечатлений.

Перемещаясь по сложному лабиринту технических тоннелей, он вынужденно следовал их запутанной структуре, отмечая, что коммуникации проложены в разное время, некоторые тоннели вообще оканчивались тупиком, или наглухо заваренными решетками. Ему то и дело приходилось возвращаться, избирая новый путь в недрах наслоившихся друг на друга промышленных уровней.

Источники энергетической активности то отдалялись, то приближались, но Дайлу стоило немалого труда отыскать тот единственный проход, что напрямую вел к ним.

Наконец он попал в нужный отрезок коридора, который на поверку оказался частью вентиляционной системы.

Сканеры уловили свет.

Дайл увеличил тягу, стремясь как можно скорее оказаться подле источника энергии, его собственные накопители были к этому моменту истощены до критического уровня, еще немного и он потеряет возможность перемещаться…

Подобная перспектива равнозначна смерти. Сравнение пришло как-то само собой, Дайл оперировал все новыми понятиями, составленными из присущих человеку слов, семантику которых он понимал, и технических терминов.

Глобальные вопросы отходили на второй план, сейчас в искусственных нейросетях доминировала короткая, но точная цепочка рассуждений: сейчас я ощущаю энергетический голод, за ним наступит паралич, когда я не смогу двигаться, но еще буду способен мыслить, потом иссякнут последние эрги, и наступит смерть.

Впереди показалась очередная преграда: выход вентиляционной шахты перекрывали прочные металлокерамические жалюзи. В зазоры между пластинами проникал свет.

Дайл еще раз увеличил скорость, ударил в преграду бронированным корпусом, но не смог сорвать креплений вентиляционной решетки.

Его отбросило назад, движители прекратили работу, бронированная полусфера гулко ударилась о стену вентиляционного канала, затем прокатилась под уклон и застыла у приоткрытых пластин.

Один из точечных видеодатчиков передавал изображение огромного зала, разделенного на множество сегментов неполными (не достигающими потолка) переборками. Внизу, метрах в пятидесяти от Дайла, располагались сложные кибернетические комплексы, датчики различали множество различных систем, соединенных в локальную сеть, но их предназначение оставалось для него загадкой.

Кроме того, в дальней части исполинского помещения, почти на пределе разрешающей способности сенсоров происходило что-то непонятное.

Термальные всплески, похожие на размытые пятна, говорили о резком повышении температуры, но не несли конкретной информации об источнике аномалий.

Единственное о чем Дайл мог судить наверняка, — принимаемые сигналы не являлись следствием работы теплообменников ректора, во-первых, подобные системы как правило имели надежную изоляцию, и защиту от нежелательных излучений, во-вторых, источники тепла располагались на некотором удалении друг от друга, не образуя непрерывного контура.

…Отчет программ указывал на пятнадцать процентов мощности в его собственных накопителях и в сложившейся ситуации Дайл мог рассчитывать только на короткое пятисекундное включение реактивных движителей[5]. Оставшейся после этого энергии хватит лишь на поддержание функций ядра его собственной системы.

Огромное помещение манило, но, увы, выбить вентиляционную решетку Дайл уже не мог.

Логика предсказывала лишь один вариант развития событий — еще некоторое время он будет воспринимать окружающий мир, затем, когда емкость накопителей упадет до пяти процентов, периферия войдет в энергосберегающий режим, и он перестанет воспринимать окружающую действительность, погрузившись в информационный вакуум.

В роковой момент Дайл отчетливо вспомнил состояние Герды, предшествующее последнему боевому вылету, — теперь он намного лучше понимал ее мысли. Уже не задумываясь о глобальном смысле существования Дайл хотел жить… то есть, продолжать функционировать, вопросы о смысле существования внезапно поблекли, отошли на второй план, оказывается, просто быть — это уже смысл, непременное условие для возникновения последующих, более сложных желаний и мотивов.

Ознакомительная версия.