Хатч была на «Сиренити», собиралась встать на ремонт, когда пришел вызов. Лоуренс Даймен, начальник станции «Ренессанс», тот самый Даймен, который всего пару месяцев назад утверждал, что Протей надежен, как Солнце, и настаивал на том, чтобы, вопреки совету нескольких уважаемых людей из Академии, оставить все как есть, теперь требовал подстраховки. Так что давайте пошлем старушку Хатчинс посидеть на вулкане.
И вот она здесь. С инструкциями быть в постоянной готовности, помогать Даймену, а в случае возникновения проблем следить за тем, чтобы спаслись все участники экспедиции. Хотя никаких проблем быть не должно. В смысле, все они специалисты по простейшим звездам и утверждают, что дела идут прекрасно. А страховка нужна лишь на всякий случай.
Она проверила список. Тридцать три члена экипажа станции, личный состав и исследователи-практики, в том числе трое студентов-выпускников.
Соберись они все бежать, на «Уайлдсайде» стало бы тесновато. На корабле было место на тридцать одного человека плюс пилота, но вполне можно раза в два уплотнить отсек-другой, а также были дополнительные койки, которые потребуются при перегрузках.
Это было временное задание — Академия обещала подогнать с Земли «Лакран», который сейчас серьезно ремонтировался, чтобы лучше выдержать здешние условия (фактически оснащался броней), а через несколько недель должен был заменить суденышко Хатч как постоянный эвакуационный корабль.
— Хатч, — сказал Билл. — Входящее сообщение. С «Ренессанса» .
Она уже была на мостике, где проводила большую часть времени, когда летала на почти пустом корабле.
— Переключай их сюда, — приказала она. — Пора бы познакомиться.
Ее ждал приятный сюрприз. Она поймала себя на том, что не отрываясь глазеет на привлекательного молодого техника с каштановыми волосами и блестящими глазами, который во время прямого и обратного прохождения сигнала смотрел на нее с пьянящей улыбкой. На нем были белые облегающие брюки, и Хатч поневоле подавила вздох. Черт возьми. Слишком долго она была одна.
— Привет, «Уайлдсайд», — проговорил техник. — Добро пожаловать на Протей .
— Привет, «Ренессанс». — Она сдержала улыбку. Задержка при обмене сигналами составляла чуть больше минуты.
— С вами хочет поговорить доктор Харпер . — Юноша уступил место высокой смуглой женщине, явно привыкшей давать указания. Хатч узнала Мэри Харпер, которую помнила по видеорепортажам. Говорила Мэри четко, не мямлила и смотрела на Хатч, как на задержавшегося с ленчем посыльного. В течение всей долгой битвы Харпер стояла плечом к плечу с Дайменом, препятствуя закрытию станции.
— Капитан Хатчинс? Мы рады, что вы здесь. Зная, что есть находящийся в готовности корабль, все мы чувствуем себя чуть более уверенно. На всякий случай.
— Рада быть вам полезной, — произнесла Хатч.
Харпер слегка смягчила тон.
— Я понимаю, вас отозвали сюда, когда вы направлялись домой, и просто хочу, чтобы вы знали, как высоко мы ценим то, что вы прибыли сюда по первому требованию. Вероятно, в этом не было особой нужды, но мы подумали, что предусмотрительность не повредит .
— Разумеется.
Харпер начала говорить что-то еще, но передачу оборвала пронесшаяся буря. Билл попробовал переключать каналы и нашел один работающий.
— Когда вас можно ожидать? — спросила Мэри.
— Завтра утром, около шести.
Харпер беспокоилась, но пыталась скрыть это за холодной улыбкой, с которой она ждала, пока ответ Хатч дойдет до нее. Услышав его, она кивнула, и Хатч готова была поклясться, что эта женщина тайком продолжает считать про себя.
— Хорошо, — сказала Мэри с показной веселостью. — Мы вас встретим .
«На этот раз мы высаживаем не так много гостей», — подумала Хатч.
Станция регулярно готовила для «Сиренити» отчеты, содержавшие сведения о температуре на различных уровнях атмосферы, оценку степеней сжатия и плотности облака и множество других подробностей. «Уайлдсайд» дрейфовал в гиперкоммуникационном потоке данных между «Ренессансом» и «Сиренити» и, следовательно, мог в течение нескольких минут принимать эти передачи. Хатч наблюдала за числами, покрывавшими рябью с полдюжины экранов, и за случайными периодами анализа сигнала, который осуществлял ИИ «Ренессанса». И ничего не понимала. Температура ядра и скорость ветра были обычными метеоотчетами. Но, кроме этого, время от времени передавались изображения простейшей звезды, залегающей в самом центре облака.
— Насколько они правы в том, — задала она вопрос Биллу, — что до начала ядерной реакции еще тысяча лет?
— Сейчас они не высказывают такого мнения, — отозвался Билл. — Но, насколько я понимаю, есть вероятность того, что механизм ядерной реакции уже запущен. Собственно, процесс мог начаться около двухсот лет назад .
— А они могут не знать об этом?
— Нет .
— Я всегда считала, что, когда процесс начинается, обычно это сопровождается мощнейшим взрывом.
— Нет. Происходит следующее. Звезда после своего рождения несколько веков будет сжиматься. Она изменит цвет на желтый или белый. И значительно сократится в размерах. Этот процесс не обязательно приводит к взрыву .
— Приятно слышать. Стало быть, эти люди еще не сидят на пороховой бочке.
Изображение дяди Билла улыбнулось. Он был одет в желтую рубашку с расстегнутым воротником, широкие синие брюки и комнатные тапки.
— На пороховой — точно не сидят.
Корабль вышел из потока данных, и сигнал исчез.
Хатч скучала. Прошло около шести дней с тех пор, как она покинула «Сиренити», и она тосковала по обществу. Ей очень редко доводилось путешествовать без пассажиров, и ей это не нравилось. Тогда ей приходилось убеждать Билла, который заранее знал, когда она затоскует, что он ни при чем. Вот и сейчас она произнесла:
— Это не потому, что ты плохой товарищ.
Изображение мигнуло и исчезло, чтобы мгновенно смениться эмблемой «Уайлдсайда»: орел, парящий рядом с полной луной.
— Я знаю . — В голосе Билла звучала обида. — Я понимаю .
Это было сказано только чтобы успокоить ее. Но Хатч вздохнула и уставилась в туман. До нее донеслось легкое пощелкивание, которым, как было заведено, Билл сообщал, что удаляется. Обычно он шел на это ради ее уединения. Но на сей раз причина была иная.
Целый час Хатч пыталась читать, потом посмотрела старую комедию (прислушиваясь к записанному смеху аудитории и эху аплодисментов, разносившимся по кораблю), приготовила выпивку, вспомнила о гимнастике, выполнила упражнения, приняла душ и вернулась на мостик.
