– Но Патруль… Филх рассмеялся. «О да, Патруль! Мы выжившие упрямцы, ненормальные. Мы считаем, что мы, Звездный Патруль, космонавты и рейнджеры, по–прежнему поддерживаем мир и галактическую законность. Мы летаем тут и там в кораблях, которые распадаются на куски, потому что уже нет специалистов, которые могли бы отремонтировать их. Мы сражаемся с пиратами, обыскиваем забытые небеса… Ради чего? Мы повинуемся приказам, подписанными двумя буквами – ЦК. Мы быстро превращаемся в анахронизм, мы живые, но в то же время мертвые древности. И один за другим исчезаем в пространстве. Нас давно следует поместить в музей, как объект, не имеющий практической ценности…»
– Что случилось с Центральным Контролем? – спросил Картр и тут же стиснул зубы: от резкого поворота вездехода он ударился рукой о крепкие ребра Зинги и почувствовал жгучую боль.
– Галактическая империя, – объявил закатанин с улыбкой, говорившей о том, что его совершенно не интересует эта тема, – галактическая империя распадается. За пять лет мы утратили связь с большинством секторов. ЦК теперь лишь название, за которым нет никакой власти. В следующем поколении его могут даже забыть. За нами долгий путь – около трех тысяч лет, – и места соединений начали протекать. Сейчас секторные войны, и как результат – хаос. Мы быстро отступим назад, может быть, далеко назад, в варварство, космические полетыи будут забыты. Потом все начнется сначала…
– Может быть, – прозвучал пессимистический ответ Филха. – Но ни я, ни ты, дорогой друг, не будем свидетелями нового восхода… Зинга кивнул в знак согласия.«Но это и не имеет значения. Мы нашли для себя мир и должны как можно лучше освоить его. Далеко ли мы на картах?» – спросил он сержанта. Они включили карты на экранах корабля, карты такие старые, что даты на них казались нелепыми, карты солнц и систем, которые не посещались никем два, три, пять поколений, с которыми Контороль не имел контакта уже 500 лет. Картр неделями изучал эти карты. И ни на одной не видел эту систему. Они оказались слишком далеко, слишком близко к краю галактики. Катушка с записями и картами этого мира, если, конечно, она вообще когда–то существовала, давно проржавела в бездействии, забытая многие поколения назад в архивах Контроля.
– Нас вообще нет на картах, – он чувствовал какое–то горькое удовольствие, отвечая так.
– Чистый лист, с которого можно начать, – прокомментировал Зинга. – Филх, эта река, она как будто расширяется? Действительно, русло реки становилось шире. Уже некоторое время они летели над зеленью, вначале над кустами и полосками низкорослой растительности, потом появились группы настоящих деревьев. Животная жизнь… Картр напряг мозг, а вездеход поднялся, следуя за общим подъемом местности. Теперь ветер доносил сильные приятные запахи – запахи земли, растительности, аромат воды. Они парили над водной поверхностью, внизу течение стало сильнее, пробиваясь между скалами.Затем река завернула у мыса, густо заросшего деревьями, и перед ними в полумиле открылся водопад. Вуаль брызг вздымалась над скалистым берегом плато. Филх провел когтями по кнопкам приборов. Вездеход полетел медленнее и начал снижаться. Он направлялся к песчаной полоске, отходившей от скального берега. Они легко опустились. Великолепная посадка! Зинга наклонился и хлопнул Филха по плечу.
– Поздравляю, рейнджер! Прекрасная посадка, просто прекрасная… – голос у него захрипел, он тщетно пытался имитировать возбужденную туристку. Картр неуклюже выбрался из сидения и стоял на песке, широко расставив ноги. Перед ним в заросших камнях журчала вода. Картр чувствовал под ее поверхностью присутствие маленьких живых существ, занятых своими делами. Он опустился на колени и погрузил руки в прохладную воду. Вода увлажнила края рукавов, смочила запястья. Она была чистой и прохладной, и он не мог справиться с искушением.
– Выкупаемся? – спросил Зинга. – Я уже иду. Картр растегнул многочисленные пряжки мундира и осторожно вынул руку из перевязи. Филх, скрестив ноги, сидел на песке. На его тонкой шее была явно написано неодобрение. Ни за что на свете Филх добровольно не коснулся бы воды. Сержант не смог сдержать восклицания удовольствия, когда вода сомкнулась над ним. Она поднималась до лодыжки, до колена, до пояса, а он брел, осторожно нащупывая дно. Зинга храбро бросился в воду и, добравшись до глубокого места, поплыл поперек течения. Картр сожалел, что у него болит рука и он не может присоединиться к закатанину. Он мог лишь окунуться и позволить воде смыть с себя корабельную грязь, следы слишком долгого пути.
– Если вы кончили это новоизобретенное безумие, – послышался голос Филха, – я могу напомнить вам, что нам еще нужно заняться работой. Картр был почти готов отрицать это. Ему никуда не хотелось идти. Но узы дисциплины привели его обратно на песчаный берег, где с помощью тристианина он оделся в ненавистный мундир. Зинга плыл против течения, и Картр время от времени видел желто–серое тело закатанина в тумане и водяных брызгах. Он послал призывную мысль. Но тут его отвлекла птица, пролетевшая над головой вспышкой яркого света. Филх стоял с протянутой рукой, из горла его вылетал чистый свист. Птица изменила направление и повернула к ним. Потом села на коготь большого пальца тристианина и ответила на его свист чистым певучим звуком. Ее голубоватые перья отливали металлическим блеском. Долгое время отвечала она Филху, потом снова поднялась в воздух и полетела над водой. Гребешок тристианина вздымался гордо и высоко. Картр перевел дыхание.
– Какая красавица! – отдал он должное. Филх кивнул, но в ответе его звучала звучала нотка печали:«Она в действительности не поняла меня.» Из воды вышел Зинга, шипя, как после битвы. Он поднес предмет, который держал во руке, ко рту, пожевал с выражением восторга и проглотил.
– Водные существа великолепны! – заявил он. – Ничего лучшего я не пробовал с Вассора, когда ел жареный обед катнеров. Жаль, что они такие маленькие.
– Надеюсь, твои иммунологические прививки еще действуют, – едко заметил Картр. — Если ты…
– Позеленею и умру, то это будет только моя вина, – закончил за него закатип. – Но из–за свежей пищи можно умереть. По–моему, формула А О
– не лучшая возможная еда. Ну, куда же мы теперь направимся? Картр изучал плато, с которого падала река. Густая зелень выглядела многообещающе. Они не могут слишком углубляться в незнакомую местность с небольшим запасом горючего. Может, вершина утеса позволит лучше осмотреть окрестности. Он предложил лететь туда.
– Вверх так вверх. – Филх вернулся на сидение. – Но не более полумили, если не хотите возвращаться пешком! На этот раз вездеход поднялся медленно и экономно. Картр знал, что Филх выжмет последние капли энергии из машины, но ему совсем не хотелось тащиться к «Звездному пламени» пешком. На вершине утеса, казалось, нет посадочной площадки. Деревья жались к самому берегу, создавая сплошной зеленый ковер. Но в четверти мили от водопада они нашли остров, в сущности маленькую столовую гору с ровной вершиной. Филх посадил вездеход так, что с обеих сторон от края их отделяло не более четырех футов. Камень накалился на солнце. Картр вышел из вездехода и достал бинокль. По обеим берегам реки деревья и кусты стояли почти сплошной стеной. Но к северу виднелись холмы, а река пересекала равнину. Картр укладывал бинокль, когда почувствовал чужую жизнь. Внизу на берегу реки из леса вышло коричневое мохнатое животное. Оно село у реки на четвереньки и погрузило передние лапы в поток. В воздухе блеснуло серебро, и в челюстях зверя забилось водное существо.
