Антон сделал два неуверенных шага. Он вдыхал через маску свежий колючий воздух, но знал, что зловоние в помещении не уменьшилось.
Он остановился перед бойцом и увидел на его правой ноге липкое пятно, черное с желтыми прожилками. Оно спускалось вниз по сапогу, медленно стекая на пол. На шее мертвеца судорожно запульсировала артерия. Потом задрожала нижняя губа. Антон замер, словно парализованный. Он не знал, что ему делать. Он впервые присутствовал при воскрешении.
* * *
Брат Доломар провел 408 кошмарных ночей на космическом поезде, в одной из самых дальних кабин, скрепленных тросом с хвостовой баржей, чтобы обнаружить, что на Марсе больше не существует дружба.
К концу первого месяца пребывания на планете, когда он вышел из портовой больницы, он открыл для себя Полюс. Город с его всеми забытыми технократами, его безумными военными, его злобными политиками и его апостолами Тотального Уничтожения Земли. Ничего не скажешь, посещение стоило путешествия…
А ведь он находился в Северной провинции, самой старой на планете и наиболее трезвомыслящей. Правда, Конфедерации исполнилось только 20 лет…
После первого шока, после первых разочарований, он приспособился не слышать разговоров грубиянов, не видеть драк, то и дело вспыхивавших по поводу и без повода. И только тогда он обнаружил, что нижние кварталы Полюса были убежищем Безумных Пейзажистов, единственных симпатичных обитателей этой каменистой необитаемой планеты, для которой свихнувшиеся астрономы и голодные писатели в свое время развернули чудовищную рекламную кампанию.
Нижние кварталы Полюса занимали восемь уровней до отметки минус 3000 метров, считая от поверхности, на которой к этому времени уже почти наступила весна. Таявшая пленка льда толщиной в несколько десятков сантиметров поставляла декалитры более или менее чистой воды в канавы, которые первые поселенцы, охваченные отчаянием, назвали долинами.
Первый, самый глубокий уровень, назывался, разумеется, Бычьим. Брат Доломар предпочитал его всем остальным, потому что только здесь, умело смазывая лапу нужным людям и катушки для спиннинга, он мог предаваться своему единственному пороку: рыбной ловле.
Но случилось так, что на втором месяце пребывания на планете, когда рыбалка на Бычьем уровне еще не стала для него привычным занятием, из городского комитета Полюса пришел вызов.
Смиренный, как того требует Святая Церковь, но готовый защищаться в соответствии с правилами Волонтеров Экспансии, с головой, переполненной задними мыслями, он предстал перед помощником комиссара, который отвел его в капсулу Главного комиссара, черно-серой личности с редкой седой шевелюрой.
За исключением Бычьего уровня, все остальные уровни, кварталы и районы огромного города, каким считался Полюс, были отданы на откуп шуму. Здесь постоянно что-то пробивали, соединяли, расширяли или разрушали, пытаясь превратить недра Марса в подобие Нью-Йорка, Берлина, Рио или Парижа, но лишенных каких-либо руин, какого-либо прошлого, каких-либо следов времени.
В рабочей капсуле Главного комиссара на экранах то и дело возникали, словно блуждающие огоньки, чьи-то лица, успевавшие что-то пискнуть, перед тем, как уйти в небытие. Цветные провода опутывали, подобно лианам, резервуары с банками информации, напоминавшие большие металлические яйца. Молодые чиновники с каменными физиономиями (они были мертвенно-бледными, благодаря покрывавшему их биологическому гриму, похожему на бесцветный лак) перекусывали эти лианы специальными кусачками и запихивали концы проводов в отверстия в корпусе думающих машин.
Так, по крайней мере, увидел происходящее брат Доломар.
– Согласно документам, вы являетесь добровольцем, - пробурчал Главный комиссар.
Брат Доломар с улыбкой продемонстрировал свой медальон.
– Этот предмет тому подтверждение.
– Подтверждают только документы… брат мой. В данном случае они говорят, что ваши шансы выжить с полным сохранением физического и ментального здоровья после Передачи не превышают… так, так… 30 процентов.
– Это всего на 2 процента меньше, чем самый высокий показатель, - заметил брат Доломар и тут же поднял руку, чтобы предупредить возражения Главного комиссара. - Видите ли, у нас не совсем те же нормы, что у вас, светских лиц и первопроходцев… И не совсем те же критерии. Мы были…
– Конечно, именно вы были первыми…
Брат Доломар покачал головой.
– Мы отнюдь не претендуем на приоритет. Мы только открываем новые пути, вот и все. Если Господь предоставил человеку возможность победить пространство и открыть для себя новые судьбы, то вполне естественно, что те, кто находится к нему ближе остальных, отдают свои жизни, а нередко и души…
– Я знаю все это… брат мой. Извините, я сейчас…
Комиссар наклонился к физиономии, дергавшейся на двух мерцавших экранах. Нажав что-то, он создал вокруг себя и собеседника голубоватый пузырь, после чего беседу стало невозможно прослушивать снаружи. Гоблины на экранах исчезли.
Брат Доломар подумал, что ему наверняка предстоит вскоре покинуть красную планету, и что если даже его отправят в созвездие Тельца, он потребует несколько дней отпуска, чтобы отправиться помолиться на Доломар. Разумеется, если подвернется контрабандный поезд, который согласится подбросить его вместе с рацией и запасом продовольствия до нужного места. Разумеется, нужно будет заключить контракт, в соответствии с которым его должны будут забрать при возвращении через 10 дней…
– … через 3 дня. Я не могу гарантировать вам соответствующее военное сопровождение. Официально мы не принимаем участие в конфликте.
«Святой Франсуа, защити меня и дай мне необходимую остроту мысли», - быстро произнес про себя молитву брат Доломар.
Он отсутствовал явно не больше, чем одну или две фразы. Главный комиссар обожал высокопарный стиль, и больше половины из того, что он мог сказать, наверняка было лишено интереса.
– А это нельзя сделать через официоз? - произнес брат Доломар, разыгрывая самую легкую карту.
Бесцветный взгляд комиссара устремился к потолку капсулы, на этот момент довольно убедительно изображавшему земное небо. Нет, это не было эффектом простой проекции картинки. Изображение опрокинулось, в его верхней части появился контур континента, покрытого пятнами черного и коричневого цвета. Нижнюю часть экрана занимало море, цветом напоминавшее старинные чернила, с белым росчерком облака в углу, как раз за плечом комиссара.
Комиссар долго молчал, качая головой. Брат Доломар подумал, что сейчас он начнет комментировать конфликт между Пацифидой и Европой, и начал серьезно беспокоиться за успех своей миссии.
