— Да я не про ту горючку, — покачал головой Мэд, жестом показывая на емкости с даларанским самогоном из кипира, стоящими за спиной бармена.
— Куки, ты никогда не поменяешься! — рассмеявшись, сказал Касим и подал ему одну из них.
Пролог 0.3
Таким вот незамысловатым образом, нахлеставшись касимовсого самогона — кстати отвратительно пахнущего каким-то пластиком, что конечно же не помешало Мэду его выжрать до последней кали — Куки и оказался в Секторе Смерти, один на один с потенциальным баснословным богатством. И страшным похмельем, грозящим доконать его еще до того счастливого момента, когда он все же получит это богатство на руки в полновесных кредах, а не так, жадно облизываясь на визоры и мечтая о лучшей жизни.
Безусловно, пребывание в секторе «Замка» в это время было крайне опасно, если действительно новости не врали относительно карательной операции Дивизиона С в секторах Фэйда. А то, что около «Замка» не терлась обычная толпа различного отребья, эту правдивость подтверждало. Но Мэд принял ответственное решение уделаться в сопли не по причине страха. Нет, ему большую часть своего трезвого существования жизнь представлялась весьма унылым представлением, и он вовсе не боялся ее потерять. Немного боялся, что это будет как-то особо отвратительно и больно, но это уже все было опционально, и опять же, по его разумению, можно было подкорректировать соразмерной дозой алкоголя. Как раз наоборот, Куки вновь бежал от бессмысленности и поэтому пил не переставая, ибо вынужденная трезвая осознанность бытия причиняла ему мучения.
И еще этот Касипоша!
Спасибо, конечно, ему за бухло и контракт — но его слова о невозможности истинной любви невероятно сильно задели Мэда, зацепив острым злым когтем нежную романтическую сердцевину души, хоть их разговор и был вроде как в шутку. Но Куки был на этом повернут, и сам осознавал это — но без этой идеи-фикс реальность для него вообще переставала быть нужной, и оставалось только пустить заряд бластера себе в голову, чтобы на том успокоиться навсегда. В глубине души, подсознательно, Мэд вдруг обнаружил, что в основном согласен с Касимом — и это осознание настолько испугало его, что он незамедлительно и напрочь залил все сомнения алкашкой, боясь, что они поглотят его и он даже не долетит до назначенного места. Страх бессмысленности и пустоты придуманных идеалов гораздо больше пугал его, чем страх оказаться под огнем флота Дивизиона С, что на фоне отсутствия истинной любви в этой реальности казалось вообще несущественным.
«Вселенная, ты ж только посмотри, какой я верный лапочка,» — подумал Мэд, подлетая ближе к «Космической Акуле» и стараясь пристыковаться к шлюзу, — «Чтож ты вечно выбираешь всяких мудаков, а не меня? Мне-то и надо всего немного. Ну то есть всего, всю тебя, и больше ничего. Честно говорю!..»
Замки магнитных захватов щелкнули, соединяя между собой шлюзы кораблей. Мэд Куки окинул мутным взглядом наружные визоры, убедившись, что он все еще один в пространстве сектора «Замка», по крайней мере, в досягаемости ближнего подлета никого нет — и отправился на выход. Замедленно, страдая и морщась от тошноты, он проверил герметичность скафандра, надел шлем и, вооружившись омни-инструментом и двумя бластерами, грустно вздохнул. Но вздох все же вышел не совсем грустным, как он планировал — а несколько даже радостным, и даже полным надежд. Мэд чувствовал, что Вселенная на этот раз выбрала именно его. Его! И пусть Касипоша нудит что хочет в своем задроченном «ХБЗ».
Полный предчувствий и рвотных позывов, Мэд открыл свой шлюз и начал возиться со шлюзом «Космической Акулы», пытаясь его вскрыть. Времени на взлом понадобилось не очень много, но внутри скафандра Куки основательно вспотел от усилий, как грыза. Забрало шлема запотело, сердце билось неровно, руки подрагивали — поминая матом Касима и его самогон, Куки все же проник внутрь «реликта».
Внутри его встретила кромешная тьма и неподвижная тишина.
С трудом справляясь с волнением, Мэд включил внешнее освещение скафандра и приготовил к бою бластеры, закинув омни-инструмент за спину — неизвестно, что могло ожидать его внутри. Учитывая внешний вид корабля, скорее всего, ничего кроме пустоты и трупов, но всякое бывало. В голове Куки всплыли мысли о «марсианских зомби», всяких кровожадных инопланетниках и прочей пакости.
Свет от скафандра осветил внутреннее пространство «Космической Акулы» — это был переходный коридор между шлюзом, рубкой и техотсеками, конструкционно стандартный, как и на всех человеческих кораблях. Пустота и мрак, ничего необычного. Мэд оттолкнулся от шлюза — гравитации внутри «реликта» не было — и вплыл внутрь заброшенного корабля. Кроме отсутствия гравитации, не было внутренней атмосферы, герметичности и соответственно освещения. Энергореакторы, судя по всему, сдохли, разрядились в ноль за столько-то лет дрейфа в космосе. Мэд попробовал активировать корабельный ИИ через свой комлинк, но он тоже не подавал признаков жизни.
Мэд Куки на несколько секунд завис в переходном коридорчике, решая, в какую сторону ему отправиться дальше. По уму, стоило пробраться в рубку, проверить ее на наличие пилота, то есть трупа пилота, и попробовать реанимировать ИИ. Но, с другой стороны, если реактор сдох, то сначала стоит его привести в рабочее состояние, или в крайнем случае запитать энергоконтуры со своего корабля, чтобы включить хоть какие-то системы «Космической Акулы».
Пока он так размышлял, ему послышалось, что со стороны грузотсека идет какой-то неясный, еле заметный шум.
«Какой еще нахуй шум?» — нахмурившись, подумал Мэд, — «В вакууме же звук не передается… Че за хрень?»
Он резко обернулся в ту сторону, настороженный, готовый палить из обоих бластеров в любой момент. От его разворота скафандром освещенная зона тоже переместилась — и тут Мэд увидел.
В техническом коридоре, ведущем в грузотсек, стояло существо. Размером с человека, внешне оно было как будто разделено на две части. Нижняя его часть была многоногой и паукообразной, напоминая конструкции модулей киборгов-невидимок, но нельзя было точно сказать, биологическая это часть или кибернетическая. Покрытая темным пластиком, возможно кожей, нижняя часть, со всеми этими лапками, сочленениями и брюшками смотрелась совершенно жутко и отвратительно. Верхняя же часть была полностью человекоподобной — выше пояса глазам Мэда предстал обнаженный стройный торс девушки, с гладкой белой кожей, утонченными чертами и прекрасным лицом, самым прекрасным, которое он когда-либо видел в жизни. Все в верхней форме было просто идеально, округлость бедер, форма грудей, черты лица, ласковый взгляд изумрудных глаз и мягкая улыбка приятных губ. В сочетании, верхняя и нижняя части существа, хоть и были абсолютно разными, не казались отдельными, наоборот, они гармонично переходили одна в другую, и переход этот был настолько незаметным, что казался совершенно естественным.
В первые же секунды увиденное настолько поразило и напугало Мэд Куки, что он не сразу среагировал — увидев это существо он испытал сильнейшую непередаваемую вспышку чувств, как взрыв, как будто залпом выпил самый необычный и крепкий коктейль в своей жизни, мгновенно давший по ему мозгам. Это была безумная смесь неведомого ужаса, доводящего до сердечных судорог… и внезапной, неконтролируемой похоти.
Похмелья как не бывало, Мэд Куки рефлекторно нажал на скобы бластеров — но выстрела не произошло.
— Румилион любит тебя! — раздался нежнейший голос внутри его шлема через его комлинк, и пальцы Мэда сами собой расслабились, не сделав достаточного усилия, чтобы дожать бластеры до срабатывания. — Румилион так сильно любит тебя!
А потом наступила полнейшая пустота.
От звука этого голоса все мысли в голове Куки как будто вшибло, и он просто плыл в пространственном нигде, потеряв всякие ощущения, и видел перед собой только безумно ласковое движение прекрасных губ на бледном идеальном лице, беззвучно произносящих самые важные в его жизни слова.
