Пять минут назад я получил сообщение: Рун и остальные послы уже совершили посадку. Они будут здесь через несколько минут. Я передам всех вас в их руки — пусть поступают с вами, как считают нужным. Потому что вы предатели рода человеческого.
Он посмотрел на Калли, на Тома, на Алию, на тех, что стояли поодаль, снова на Алию. Взгляд его был холоден, как лед.
— Все вы, — хрипло повторил он. — Все вы предатели.
Наступила тишина.
— Через несколько минут? — заговорил наконец Калли.
— Пять или меньше, — ответил Брайт.
— Слишком долго, — странно тихим голосом сказал Калли. — Они не успеют.
— Не успеют? — Запавшие глаза Амоса были устремлены на Калли.
— Не успеют тебя спасти, — пояснил Калли.
— Меня спасти? — хрипло засмеялся Амос. — От чего?
— От тебя самого. Ты намерен использовать пульт, не так ли, Амос? Как только войдут Рун и послы, ты подашь сигнал взрыва лунной базы и прочего.
Только для того, чтобы доказать молдогам, что они могут не опасаться людей. А как они поступят с Пограничьем — это не имеет значения, так?
Вил, который стоял за спиной Калли, издал какой-то странный звук — не то кашлянул, не то хотел что-то сказать, но у него не получилось.
— Вы это сделаете? — он все-таки справился с голосом. — Вы что, вообще молдогов не понимаете? Если вы разоружитесь, это еще не убедит их в нашем дружелюбии! Как раз наоборот! Вы абсолютно не представляете природы мышления молдогов…
— Конечно, не представляет, — вмешался Калли. — Но не трать зря силы, Вил. Даже если бы Амос разбирался в особенностях мышления молдогов, ничего не изменилось бы. Он уже принял решение. Не так ли, Амос?
— Именно так, — хладнокровно подтвердил Брайт, глядя на Калли сверху вниз. — Как только Рун войдет… Думаешь, напасть на меня? Даже не мечтай, Калли. Эту комнату я тоже могу взорвать.
— Вместе с собой?
— Вместе со мной, — кивнул Амос. — Думаешь, это меня остановит? Меня не испугаешь, я же тебе говорил.
— Да, внешней угрозой тебя не испугаешь, верно, — согласился Калли.
— Что? Что ты имеешь в виду? — Амос пристально посмотрел на Калли.
— У всех есть тайные страхи, — спокойно сказал Калли. — Человек может не испугаться разъяренной толпы, но если окажется в темной комнате…
— Я не боюсь темноты, — отрезал Амос.
— Нет, боишься. Есть одна такая особая темная комната, Амос.
Алия, стоявшая рядом с Калли, вдруг громко вздохнула. Калли положил руку на ее плечо, не давая себя перебить.
— Все эти годы ты был слишком занят, чтобы вспоминать о ней, продолжал Калли. — И ты готов устроить всему остальному человечеству братскую могилу — лишь бы только спрятать в ее глубине эту маленькую темную комнату. У тебя мания, Амос. Ты боишься глубокого космоса.
— Я боюсь глубокого космоса? Я полжизни провел на борту космических кораблей! — фыркнул Амос Брайт.
— Я не об этом говорю. Ты боишься того, что может таиться в глубинном космосе. Ты ведь меня понимаешь, Амос? Очень многие люди на Старых мирах больны этой манией. Вот почему ты так популярен, вот почему ты выиграл на выборах, и не один раз. Вот почему ты можешь диктовать свои условия остальным членам Совета. Общество выбирает лидеров по своему образу и подобию. Ты стал самым влиятельным членом Совета, потому что больше остальных похож на людей, которые поставили этот Совет над собой!
— Калли, — медленно произнес Брайт. — Ты ведь не настолько глуп, чтобы всерьез надеяться заговорить мне зубы?
— Возможно. Но, если ты не хочешь меня слушать, я не смогу тебя спасти.
Амос фыркнул.
— От чего?
— Я уже сказал — у тебя мания. Это болезнь, ее корни культурно-общественного происхождения. Глубоко внутри, там, где притаилось твое темное животное подсознательное «я», в тебе живет уверенность: границы территории, которая по праву принадлежит человечеству, это границы Солнечной системы.
— Но это факт! — отрезал Амос.
— Нет. Мы должны следовать логике мышления наших космических соседей.
Они считают, что межзвездной расе принадлежит столько пространства, сколько она освоить, не ущемляя других. Так мыслит истинно межзвездная раса. Вот почему в Пограничье никто не боится жить за пределами Солнечной системы, в отличие от вас, космофобов!
Амос мрачно захохотал. Он, казалось, наслаждался собственным смехом, потому что смеялся все громче и громче, запрокинув голову. Но когда Калли сделал шаг вперед, он сразу же замолчал. Пальцы крепче обхватили черную коробку пульта.
— Стой, где стоишь! — рявкнул он.
— Я стою! — успокоил его Калли.
— Хорошо. — Амос откинулся на спинку кресла и усмехнулся. — Итак, мы, космофобы Старых миров, саморазрушаемся, чтобы доказать, что ты прав! — Он снова хихикнул. — Ты кое-что забыл, Калли.
— Что? — спросил Калли.
— А то, что я жил на Калестине, и это никак на меня не повлияло. Если бы ля не видел, что произошло с беднягами в гарнизоне Фортауна, я бы до сих пор мог оставаться губернатором Калестина. Но после фортаунской резни я понял что обязан вернуться и довести до сведения людей в Старых мирах, какая это смертельная опасность для человечества — Пограничье, чтобы они поняли: люди, оказавшись за пределами Солнечной системы, перестают быть людьми. Но я — я остался прежним, меня болезнь не тронула. — Он подался вперед, понизил голос, глядя Калли в глаза. — И знаешь, почему?
Калли молчал.
— Я тебе скажу. Я был слишком крепок! И люди здесь это чувствуют! Вот почему они меня выбрали, доверяют мне!
Калли молча смотрел на него. Потом медленно повернулся, посмотрел в сторону дверей — они стояли распахнутые, сквозь проем был виден коридор и часть пустого холла. Калли просто стоял и смотрел.
Амос в молчании созерцал затылок Калли. Потом хрипло спросил:
— Что с тобой случилось? Что ты там высматриваешь?
— Твою темную комнату, — сказал Калли, не поворачиваясь. — Ты ведь хочешь меня выслушать. Что ж, готовься. Это может начаться в любую минуту.
Амос вздохнул, выпрямился, посмотрел в сторону, на экран, — солнце висело над горизонтом.
— Калли… — нерешительно начал Вил.
— Тихо! — не повышая голоса приказал Калли, продолжая всматриваться в глубь коридора. — Всем тихо! Ни слова!
Наступила тишина. Секунды тянулись, как часы…
— Пора! — сказал Калли — голос его был почти как шепот, но всем показалось, что по залу прокатилось эхо. — Пора, Амос! Время истекло!
— Что? — Амос вздрогнул, посмотрел на Калли, на тех, кто стоял за его спиной, потом на двери.
