— Немного? — уточнила ехидно. — Я до сих пор не верю себе, что ещё не попыталась связать тебя и пытать. Пожалела, наверное, уж больно у тебя физиономия порой умильная, как у родительского кота…
Нану опять засмеялся, опять поцеловал, и мне как будто стало еще немного легче и свободнее, хотя, казалось бы, куда?
— Наша Вселенная — живая, разумная. Она растёт и развивается, у неё есть свои законы взросления. Рождаются звёзды, планеты, на них зарождается жизнь. Я знаю, у вас существуют разные теории её возникновения, но на самом деле это просто… закон природы. Жизнь, а главное — разумная жизнь, необходима. Всё во Вселенной, при огромнейшем многообразии форм и видов, подчиняется одним и тем же законам. У жизни на малом уровне цель размножиться и расширить свой ареал, и на каждом более высоком — тоже. От бактерий до целых разумных видов, планет и, наконец, самой Вселенной.
— Погоди, ты ведёшь к тому, что Вселенная тоже размножается? — растерянно пробормотала я.
— А чем она хуже? — Нану пожал плечами.
— Я уже жаловалась, как ты на меня действуешь. Сейчас вот я пытаюсь представить самца и самку и попытки их взаимодействия.
Мужчина весело фыркнул.
— Ты в этом не одинока, мы в детстве тоже не всё сразу понимаем, и об этом я тоже думал. Но нет, всё немного иначе. Вся суть всей жизни на всех планетах сводится к этой одной общей цели: рождению новой Вселенной.
— Как это? — опешила я.
— Планеты появляются для того, чтобы на них возникла жизнь, развилась и обрела разум. Разумный вид — это клетка в масштабах Вселенной, и от того, по какому пути развития он пойдёт, зависит, какая именно. Любой из них в конце концов может стать началом новой Вселенной или злокачественной опухолью, как те, кто прилетел сюда сейчас.
— То есть Сфера — это зародыш новой Вселенной, что ли? — пробормотала я. — И куда она должна была родиться? Не сюда же!
— Разумеется, нет. Параллельная Вселенная, с которой наша больше не пересечётся. Со своими законами природы, может быть близкими к привычным нам, а может — совсем другими.
— А почему?..
— Почему она здесь и выглядит вот так? В этом главная трагедия харров. Процесс не завершён, потому что… для рождения новой Вселенной недостаточно одного лишь разума, он должен пребывать в равновесии со всем остальным. С чувствами в первую очередь. Холодный разум бесплоден. И это по-настоящему печально. Даже в масштабах Вселенной появление новой — событие исключительно редкое.
— А как же то обстоятельство, что все наши чувства — это химические реакции в мозгу? — пробормотала я, пытаясь как-то уложить сказанное в голове. Странно, но укладывалось оно там поразительно легко и естественно, как будто всегда было. — У нас это давно доказано. Или тут уже не нужно слушать учёных?
— Ну почему, они правы. За одним исключением: а как они определили, в чём причина, а в чём — следствие? Это два взаимосвязанных процесса. Если подавить чувства — не будут возникать реакции, если подавить реакции — не станут развиваться чувства. Обычно. Если разум не найдёт иного выхода. Твой прибор подавляет химические реакции, но ведь это не мешает тебе чувствовать?
— Да я не спорю, — заверила его. — Знаешь, это звучит безумно, но очень органично вписывается во всю остальную картину… Как ты думаешь, саранча только здесь, у Сферы? Они не полетели дальше?
— Нет, они стремились сюда. Очень лакомый кусок. Ресурсы, нужные им для воспроизводства, способные заменить несколько десятков миров. Но мы успели раньше, — в голосе опять прозвучала улыбка. — И заберём у них добычу из-под носа.
— Здорово. А как? Я догадалась, что ты хочешь помочь ей воплотиться, но не понимаю, как мы вдвоём можем компенсировать недостатки той цивилизации, которая пошла на удобрение для новой Вселенной, — окончательно озадачилась я. — Я надеюсь, ты не предлагаешь добить остатки харров на радостях оттого, что они осознали ценность эмоций? Там вообще-то моя сестра.
— А если бы предложил? — задумчиво спросил он. — Поменять жизнь той планеты на рождение нового мира и уничтожение саранчи.
— Ты сначала предложи, — уклончиво отмахнулась я.
— А всё-таки? Что бы ты выбрала?
— Третий вариант. Должен быть другой выход. И не надо, пожалуйста, вот этих идиотских задачек о моральном выборе из двух вариантов и меньшем зле, ладно? Всё равно в конечном итоге мы поступим так, как скажешь ты, потому что ты знаешь, как это всё работает, а я — нет. А тут ещё мы оба прекрасно знаем, что это всё демагогия и не в этом дело, иначе ты бы не рвался сюда и меня не тащил. Нам надо коллективно самоубиться тут, что ли?
— Нет, — уверенно заявил он и добавил уже гораздо менее уверенно: — Не думаю…
— Нану?
— Есть одно средство, но ты не поверишь. Я так долго пытался доказать тебе, что ничего этакого в моих словах нет, что это всё строго научно, но…
— Я попробую, — заверила его.
— Любовь. То, чего не хватило харрам, чего они не желали знать.
— Бог есть любовь, — задумчиво проговорила я. — Не помню, откуда эта фраза.
Некоторое время мы так и просидели без движения. Нану не спешил пояснять дальше, а я… Кажется, за последние несколько дней у меня выработался рефлекс ему верить.
Такой простой, вместе с тем сказочный, но странно логичный в свете всего сказанного раньше вариант.
— Жаль, — нарушила я молчание.
— Чего? — не понял Нану.
— Времени не хватило, — продолжила задумчиво. — Мне кажется, совсем немного. Ты странный, милый, и с тобой по-настоящему хорошо, легко. Так, как не было никогда и ни с кем. Но… Любовь? Не быстро ли?
— Самое время, — усмехнулся он, повалил меня на ровную тёплую поверхность Сферы, навис сверху. — Если бы здесь, — его ладонь накрыла моё солнечное сплетение, — ничего не было, я не смог бы показать тебе всё это. А в остальном… Может быть, окажется достаточно моей любви?
— Тебе виднее, — с лёгким смущением отозвалась я. — Хотя и непонятно, как тебя угораздило.
— Я же говорил, я очень давно тебя знаю, — улыбнулся Нану. Обнял ладонью моё лицо, невесомо коснулся губами губ. — И полюбил давно. Я знаю, что в училище до самого окончания твоей самой страшной тайной был меховой игрушечный кот, которого ты привезла туда с собой и прятала в сумке. Что во время выездов на природу любила ночью лежать на спине и смотреть на звёзды, мечтая туда полететь. Я помню твою радость и гордость, когда ты получила диплом с отличием и назначение на корабль. Не представляешь, как мне хотелось наконец увидеть тебя по-настоящему, ощутить рядом, что-то сказать. Особенно когда тебе было больно. Когда на втором курсе тебе изменил…
— Стоп! — перебила я, и даже для верности закрыла ему рот ладонью. — Если ты продолжишь в том же духе, я точно сбегу в панике. От таких откровений есть нехорошее ощущение, как будто за мной всю жизнь подглядывали. Я понимаю, что ты не специально, но предпочту оставаться в счастливом неведении. Что дальше? Даже если чувства есть, что-то это пока не работает. Или опять же, как в сказке, нужен поцелуй?
— Мне кажется, нужен сильный эмоциональный всплеск… Ты же хотела узнать, каково это — полный контакт. И я тоже хотел, — обезоруживающе улыбнулся ксенос.
— И мы погибнем в Большом взрыве новой Вселенной? — задумчиво уточнила я. — А остальной экипаж? И саранча?
— Я не знаю, — сознался он. — Из нашей реальности Сфера исчезнет, скорее всего, тихо и незаметно. Εсть большой шанс, что Вселенная сама отторгнет паразитов в этот момент. В понятных аналогиях можно сказать, что рождение нового мира подстегнёт иммунитет. Твой корабль может выжить, а может разделить их участь, потому что люди неоднозначны. Мы… не знаю. Мы слишком близко. Но зато мы послужим началу новой Вселенной… Что в этом смешного?
— Плюк! Это нервное. У тебя талант уговаривать женщин, — фыркнула в ответ. — Я согласна. Всегда мечтала совершить что-нибудь героическое, а уж если через постель — то вообще идеально!
— А если серьёзно? — спросил Нану с лёгкой улыбкой, гипнотизируя меня взглядом.
