– Принесите мне прибор наблюдения.
* * *
Скотт и капитан Мора стояли на мостике "Энтерпрайза" в ожидании результатов, которые принесет работа маленьких посланников на Санктуарии. Сениты обязательно должны были войти в контакт со звездолетом. К этому времени Скотт уже провел несколько часов в чтении научных работ о процессах стерилизации, что окончательно убедило его в отсутствии опасности для Санктуария нашествия саранчи. Как ни сильно было у Скотта чувство ненависти к сенитам, он не имел права нарушить Главную директиву. Если сенитам хотелось выставить себя глупыми и невежественными дикарями, так это их право, но они должны были понять, что им следует вернуть капитана, первого офицера и доктора.
Ухура развернулась в кресле на сто восемьдесят градусов.
– С нами хотят связаться с планеты, – сообщила она.
Зулу и Чехов выжидающе посмотрели на исполняющего обязанности капитана. Скотт замер и затем повернулся к рядом стоящему офицеру.
– Капитан Мора, – обратился он к нему, – не желаешь провести эти переговоры сам?
– Нет, спасибо, – отказался Мора. – У тебя это лучше получится. Желаю удачи.
Скот удовлетворительно кивнул головой.
– Дайте этого гермафродита на экран, лейтенант.
– Слушаюсь, сэр, – ответила Ухура.
Через секунду на огромном экране появилось лицо сенита, не имеющего определенного возраста. Обычно бесстрастную физиономию сенита исказил гнев.
– Мы протестуем против неспровоцированного нападения. Вы ведете с нами войну с применением биологического оружия.
– О каком нападении идет речь? – спросил Скотт, изображая неподдельное удивление. – Как уже говорил мой глубокоуважаемый коллега капитан Мора, когда пытался войти с вами в контакт, мы хотим обменяться с вами информацией по различным биологическим видам животного мира. Вот мы и послали вам немного регуланской саранчи для изучения. Кстати, если ее вдруг не хватит, то у нас для вас есть еще миллионы экземпляров.
– В этом нет никакой необходимости, – ответил раздраженно сенит. – Мы заявляем, что с вашей стороны это настоящий варварский акт.
Скот продолжал, но теперь уже говорил со всей серьезностью:
– В ответ на нашу акцию нам хотелось бы получить капитана Джеймса Т. Кирка, старшего офицера Спока и доктора Маккоя. Мы беспрерывно посылали вам их изображения и при необходимости повторим в очередной раз.
Зикри выдавил из себя подобие улыбки.
– Такой необходимости нет – нам хорошо известно, как они выглядят. Очевидно, вы не верите нам, когда мы говорим, что члены вашей команды, – а они оказались здесь добровольно, – живут у нас в мире и довольствии, и чтобы доказать, что так оно и есть, даем вам видеозапись, сделанную всего несколько часов назад. Прошу вашего внимания.
Картинка с сенитом сменилась изображением совершенно идиллической сцены в уютном кафе под открытым небом. Запись шла без звукового сопровождения, но и без него было видно – за столиком сидели капитан, Спок и Маккой, и, по всей вероятности, с аппетитом поглощали обильную еду! Все стоявшие на мостике подались вперед и с любопытством смотрели, как одетый в белое официант подошел к столику, чтобы подать троице нечто более аппетитное.
– А, чтоб тебя! – пробормотал Скотт. – Ухура, отключи звук.
– Уже отключила, – сказала обеспокоенная Ухура. – Можем говорить свободно.
– Так это они? – спросил Мора.
– Может быть, а возможно, кто-то, разительно похожий на них, – предположил Скотт, приближаясь к экрану, чтобы получше рассмотреть лица. – Чехов, просканируй изображение. Проверь, не смоделировано ли оно компьютером. Оно, кстати, может быть и обычным монтажом.
– Непохоже, что они там страдают, – заключила Ухура.
Чехов уже выполнил приказание Скотта и доложил:
– Компьютер полностью идентифицирует капитана, мистера Спока и доктора Маккоя. Видеозапись подлинная.
Чехов озадаченно смотрел на экран, не веря своим глазам.
– Неужели им так промыли мозги?
– Ну, то, что они сидят и едят, еще не говорит о том, что им там очень нравится, – заметил Зулу.
С какой бы подозрительностью экипаж не вглядывался в экран, в увиденном трудно было найти что-либо неприглядное.
Картинка вновь сменилась изображением сенита, который выглядел спокойнее. По команде Скотта Ухура включила звук.
– Теперь вы увидели все своими глазами, – сказал сенит. – С вашими бывшими офицерами обращаются очень хорошо, они счастливы и довольны.
– Если это так, как вы утверждаете, то нам хотелось бы поговорить с ними, – не успокаивался Скотт.
– Боюсь, это невозможно, – заявил сенит. – Все, кто попадает на Санктуарий, уже никогда не покинут планету, и им нужно привыкнуть к новой жизни. Разговор с вами расстроит их и ничего не даст ни вам, ни им. Почему вы не допускаете мысли о том, что все ваши попытки "спасти" их – не более, чем иллюзия? Нам всем жилось бы легче, если вы признаете неизбежность происшедшего.
От недостатка слов Скотт нервно постукивал кулаком о ладонь.
– И прошу вас, – наигранно умолял сенит, впервые за все время улыбнувшись, – не надо больше этих детских выходок. Они вам не к лицу. Мы признаем Федерацию в качестве великой державы, которая навсегда таковой и останется. Мы лишь просим вас признать наш суверенитет и выпавшую на нашу долю миссию. Больше мы ничего не требуем.
Экран погас и почернел. Скотт стоял с таким же мрачным выражением лица.
– Теперь мы хоть знаем, что они живы, – облегченно вздохнула Ухура.
Капитан Мора недоуменно пожал плечами и направился к турболифту.
– Я должен вернуться к себе на корабль, – сказал Мора. – Боюсь, что мне придется включить это в свой отчет командованию Звездного флота, капитан Скотт.
– Разумеется, – согласился Скотт. – То же самое сделаю и я.
Дверь распахнулась, и офицер покинул мостик.
– Что-то здесь не то, – промолвил Зулу.
Скотт устало опустился в командирское кресло.
– Ты хочешь спросить, – вздохнул главный инженер, – увидим мы наших или нет? И не на видео, а живьем? Не знаю. Но я ни за что не сдамся, пока не услышу из их собственных уст, что они жаждут остаться на этой планете, черт ее задери. Я не верю ни одному слову сладкоречивого сенита.
После этих слов на мостике американского звездолета "Эитерпрайз" установилась мертвая тишина.
Через всю долину пролегли длинные тени. Кирк подумал, что это, пожалуй, самое замечательное место на Санктуарии из всех, которые им поневоле пришлось посетить. Подпитываемые многочисленными ручейками, прудами и подземными источниками пузырчатые деревья были здесь такими же пышными, как и на Кхимйнге, и распустили большие оранжевые цветы величиной с человеческую голову. Буйно растущий мох, как ковер, покрывал землю, а толстые корни переплетали ее, словно артерии, питающие кровью сердце.
