— А где мой браслет? — нахально спросил он у медика, привычно прикидываясь идиотом.
— Мне пока не поступило насчёт браслета никаких распоряжений, — ответил он. — Как только разрешат, вернём вам и форму.
— Я долго тут пролежал? — уточнил Рэм.
— Стандартное время реанимации — трое суток.
— А я был… Повреждения были?
— Нет, но мы решили подстраховаться.
— А где мой первый пилот? Тоже в реанимации?
— Ваш первый пилот? — удивился медик. — С вами в шлюпке были два связиста. Я уточню, хорошо? А вы — пройдёмте, пожалуйста, со мной.
Они вышли из палаты и прошли мимо пульта дежурного. Дальше тоже шли медицинские помещения, но не блоки для пациентов, а рабочие кабинеты.
Судя по компенсированной силе тяжести, это была станция или корабль.
— Прошу, — медик открыл одну из дверей.
Рэм вошёл и уставился на бледного мужчину в белом кителе.
У него было плоское невыразительное лицо, мутные глаза чуть на выкате.
— Это инспектор Вегенторн, — представил медик и смылся.
— Садитесь, — сказал инспектор. — Мне нужно задать вам пару вопросов.
Рэм уже по одним глазам понял, что это особист.
— Да мне бы тоже хотелось вас кое о чём спросить, — идиотом пацан умел прикидываться на раз.
— О чём? — удивился инспектор.
— Ну, хотя бы — где я? На корабле?
Может быть, особист был и умелым, и опытным, но Рэм и в самом деле не знал никаких тайн.
Он рассказал, что видел, но эксклюзивом это не являлось, инспектор явно пообщался уже со связистами.
— А вы знаете, где мой первый пилот? — спросил пацан, когда вопросы особиста иссякли.
Тот кивнул и развернул голофайл со своего браслета.
— Первый, — попросил он, — свяжи меня со сто двадцатой?
Голограмма дёрнулась, и Рэм увидел лицо Дерена.
Он улыбнулся с облегчением. Лейтенант был жив и здоров. И хотя бы без наручников.
— Доброго утра, — сказал он.
Дерен не ответил, внимательно разглядывая пацана.
— Всё в порядке, — пояснил Рэм. — Только меня тут особист здешний пытает на предмет, как я сюда попал. А я даже не знаю.
Лейтенант наконец улыбнулся в ответ. Рэм легко сумел пояснить и своё положение, и особиста слил.
— Ты на «Леденящем», — пояснил он. — Мне обещали, что тебе разрешат вернуться на «Персефону».
— А как мы сюда попали? А ты?
— Из зоны Метью мы вышли в расположении сил Содружества. Возвращайся на крейсер, а я пока остаюсь здесь.
— В заложниках?
Дерен нахмурился:
— Это приказ.
Рэм кивнул, как было положено по уставу.
Поднял глаза:
— Да отпустят они меня, — сказал Дерен. — Куда они денутся. Мне разрешили передать наши съёмки на «Гойю». Так что это просто вопрос перестраховки. Возвращайся. Доложишь Келли, что со мной всё в порядке.
— А капитан?
— Надеюсь, он жив.
Особист отключил трансляцию, словно опасаясь, что Рэм спросит что-то неучтённое.
— Так меня отпускают? — переспросил пацан.
Скромностью он страдал редко, и чаще всего она была напускной.
Особист замялся и посмотрел на свой браслет. Ему очень не хотелось отпускать такого важного свидетеля сражения над Джангой.
Но, видимо, его начальство считало иначе.
Инспектор для вида ещё покопался в браслете и кивнул.
— Форму верните! — потребовал Рэм.
«Ну как же так? — злился он. — Как можно бросать здесь Дерена!»
Но лейтенант приказал лететь на «Персефону», и пацан вымещал раздражение на особисте.
Рэм понимал, что в такой ситуации ему положено выглядеть испуганным, но не ощущал ничего, кроме злости.
Уж кто-кто, а Дерен в бою над Джангой сражался и за Империю, и за Содружество! А всякие сволочные гады!..
Особист оценил выражение лица Рэма, хмыкнул и велел принести ему форму.
Потом пацана накормили и проводили в ангар, где висела уже отремонтированная техниками шлюпка.
Лететь пришлось одному. Ему не предложили взять второго пилота «из местных», а сам он не догадался.
Было немного страшно, ведь «Персефона» висела в том же секторе, но в другой системе, в районе Кьясны.
Зато Рэм мог ругаться матом и пинать основание ложемента. Это не помогало, но хотя бы не приходилось скрывать эмоции.
Ну, вот за что? За что эти экзоты недоделанные заперли Дерена? Капитан Пайел спасал их планету, рисковал жизнью, а они?
Совесть у них вообще есть?
Из-за переживаний первый сольный прыжок вышел каким-то банальным и смазанным. Разгон, две минуты той особенной невесомости, которая появляется в изменённом пространстве, снова набор скорости…
И вдруг уже иные созвездия на экране навигатора.
— Стоун, ты один? — спросил дежурный навигатор с «Персефоны», как только пацан вышел из прокола в районе Кьясны.
Он не успел доложить, как его опознали.
— Так точно, — выдохнул Рэм.
Ему стало легче. Здесь хотя бы свои. Он вернулся.
— А Дерена куда дел? — тут же спросил дежурный.
— Он… остался на «Леденящем».
— Хэ-эд!.. — выругался дежурный.
Рэм ничего не ответил: а что тут ещё скажешь?
Глава 39
Рэм загнал шлюпку в ангар, снял компрессионку, спрыгнул вниз и замер, удивлённый непривычной картиной.
В ангаре, а это был основной ангар «Персефоны», откуда уходили на задание малые шлюпки, торчала хэдова туча народа.
Десантники, техники, пилоты стояли или сидели прямо на полу, расставив бутылки, но чаще всего канистры, и разложив немудрёную закуску.
Ангар — помещение внушительное, но и народу на крейсере не так уж мало, особенно если учесть обе палубы — и основную, и техническую.
Так что десантников здесь даже маловато было. Рэм знал, что на «Персефоне» есть своя десантная группа, а не просто пара-тройка отделений для охраны крейсера.
Однако плечистые амбалы торчали среди жёлтых комбинезонов техников очень умеренно. А вот пилотов собралось много, и сидели они своими группками.
С пилотами десантники пили редко. Те держались особняком, всё-таки — это боевая элита корабля. Рядом, но не вместе. Впрочем, никто никого не задирал.
Рэм аккуратно обогнул компанию из здоровенных десантников, передающих по кругу канистру, засмотрелся на них и споткнулся о пьяного Лившица.
Тот узнал Рэма, ухватил за рукав и потянул на пол.
— О! — сообщил он приятелям в пилотских комбинезонах. — А я тут одного трезвого поймал! Надо исправить!
— А что случилось-то? — спросил Рэм, не прекращая оглядываться. Ну не мерещится же ему. — Почему все пьют в ангаре?
— Потому что Млич нас выгнал из кают-компании, зануда такая! — пояснил бритый пилот с раскрасневшимся от возлияний лицом. — Мы начали-то культурно! А он!..
— Опять идёт! — Лившиц приподнялся, заметив главного навигатора «Персефоны», Ивэна Млича. — Никак успокоиться не может!
— Млич! Млич! Уходи! — заорали откуда-то слева.
— Держи! — Лившиц всучил Рэму чью-то кружку, наполовину наполненную скотчем.
Рядом стояла открытая бутылка и ещё две запечатанных.
— Да прекрати ты уже всех спаивать! — навигатор просочился сквозь пьющих, как змея, навис над Рэмом и завладел кружкой.
— Тогда пей с нами! — парировал Лившиц.
— А что такое? — Рэм задрал голову и нашёл глазами трезвое лицо навигатора. — Война кончилась?
— Хуже! — пояснил незнакомый пилот. — Неджел вернулся!
— Кто? — не понял Рэм, он ещё плохо знал экипаж.
— Ано Неджел, — пояснил Лившиц. — Мы его похоронили, а он вернулся. В медотсеке валяется, гад. Хэдов грех за него не выпить!
Рэм непонимающе оглядел нетрезвые, но странно сосредоточенные лица.
— Вот-вот, — сказал Млич. — Неджел в медотсеке, Рос в медотсеке! Кто за десантом на Кьясну пойдёт, а? Пьянь?
— У нас — уважительная причина, — прояснил бритый пилот и икнул. — Нам Келли разрешил. У нас внеплановое воскрешение. Если не обмыть, вдруг оно рассосётся?
— Да кто вам такое сказал?! — взревел Млич и ухватил Рэма за плечо. — А ну, идём со мной! Кто тут ещё трезвый?
