Рэм вскинул руку и опустил через сторону вниз. Но ворчание только усилилось.
— Я не могу, — прошептал он, понимая, что шлюпка его не слушается, а беспорядочно махать руками — ещё опаснее.
Маячки на навигационной панели вытянулись — Бо и Туссекс разгонялись, зажимая Рэма спереди и сзади.
Бо умело вырвался вперёд, удерживаясь на самой грани световой скорости. Ещё чуть-чуть — и они вылетят в зону Метью. Кьясна — рядом, её массы достаточно, чтобы шлюпка непроизвольно провалилась в непросчитанное пространство.
— Бо! — крикнул Рэм. — Мы сейчас вылетим!
— А маршевые отключить можешь? — спокойно спросил пилот, словно ничего не происходило.
— При работающем реакторе двигатель разорвёт.
— Не разорвёт. Выключай и сразу поляризуйся. В одно движение. Можешь?
— Я не знаю. Руки дрожат.
Руки и в самом деле дрожали. И сам Рэм — тоже дрожал.
Он понимал, что виноват. Что это всё-таки проснулся его зверь. Он слишком хотел мести, и теперь всё это уже не остановить!
— Давай ты меня по видеосвязи выведешь на браслет? — попросил Бо. — Я буду смотреть, что ты делаешь. Хорошо?
Пилот говорил очень спокойно, и Рэма слегка отпустило.
Он вывел голограммку физиономии Бо с браслета.
— Ну вот, — улыбнулся пилот. — Я тебя вижу. И вижу пульт. Сигналов о неисправности нет. Давай ещё раз попробуем реактор выключить?
Рэм кивнул. Закусил губу и занёс руку.
— Стоп, — сказал Бо. — Это же не «двойка». У неё реактор иначе переключается. Ты забыл, как?
Рэм судорожно кивнул.
— Я сейчас свяжусь с навигационной группой, и дежурный выключит тебя вручную, через доступ. Не двигайся и ничего не делай.
Рэм откинулся в ложементе и закрыл глаза. Его трясло.
Ну почему реактор выключается иначе? Они же проходили такие шлюпки? Или нет?
Ворчание всхлипнуло и стало стихать.
— Переполяризоваться сам сможешь? — спросил дежурный навигатор. — Что с тобой стряслось?
— Я нечаянно, — сказал Рэм. — Я просто домой хотел.
— Чего? — удивился навигатор. — Парень, ты вообще в порядке? Какое — домой?
Глава 40
Гарман был очень специфическим особистом. По должности ему, как заместителю по личному составу, нередко приходилось допрашивать и нарушителей дисциплины, и откровенных шпионов.
Лейтенант служить начинал с десанта, с самого «низа». Завербовался в самом начале войны, видел на грунтах такое, о чём и рассказывать не хотелось.
Онвышел из той среды, где допрашиваемого было проще стукнуть башкой об стол, чем придумывать ему коварные вопросы. И всегда успешно боролся с такими традициями. Но сегодня ему самому хотелось врезать по упрямой башке Рэма Стоуна.
Парень словно бы сам хотел себя утопить.
— Что значит, ты захотел домой? — раз за разом спрашивал Гарман.
Стоун молчал.
Не оправдывался, не пытался юлить. Уткнулся глазами в стол и молчал.
Неужели реально решил сбежать домой? На шлюпке?
— Бред какой-то! — Лейтенант хлопнул ладонью по столу и парень вздрогнул.
Только на стук он и реагировал. Вот так и поверишь в необходимость телесных наказаний.
— Господин лейтенант, Дерен прилетел, — ожил в наушнике голос дежурного.
Гарман сердито посмотрел на мальчишку, сгорбившегося за столом. И вышел из каюты, бросив дежурному:
— Присмотри!
Это означало ещё и «понаблюдай, что будет делать в моё отсутствие».
Замполич перехватил Дерена у выхода из малого ангара. Тому, видимо, уже озвучили причину ЧП.
— Трое суток карцера, — сказал Дерен в лоб, ничего не спрашивая.
Он был напряжён и озабочен. И явно не тем, что случилось с Рэмом.
— Трое суток? Да я его под трибунал отдать должен! — взвился Гарман. Его уже достало сдерживаться. — Домой он захотел, хэдова бездна! К маме!
— У него нет матери, — сухо напомнил Дерен. — Мальчишка просто не справился с нагрузками. Для него это допустимо.
— Дерен?! Ты перегрелся у этих экзотов? Допустимо? А для меня допустимо — повесить дезертира по законам военного времени! Да если бы не Бо с его железными нервами, я вообще не знаю, что бы там было! Он бы в прокол без просчёта ушёл! Домой он намылился, ташип безмозглый!
Орать на Дерена было бесполезно. Тот пожал плечами и нахмурился чему-то, обитающему только у него в голове.
Гарман знал, что Дерен может и надавить, потому и не сдерживался. Со слабыми он был максимально корректным, но Дерен-то — не слабый!
Смотрит, понимаешь, как на блоху! Устал он, понимаешь!
Между прочим, замполич тоже устал уже терпеть весь этот бред с хаттами, воскрешениями, прогулками к маме!..
Лейтенант Дерен оторвался от своих мыслей, посмотрел на Гармана пристально и что-то внутри замполича дзенькнуло и оборвалось.
Гарману полегчало. Он вздохнул и опустил глаза.
— Давай сойдёмся на трёх сутках? — попросил Дерен. — А ты меня на эти же трое суток отпустишь в увольнительную. И я тебе по прибытии предметно доложу, почему ничего криминального в таком поведении именно для Стоуна нет? Забились?
— А если кто-то доложит об этом «домой» наверх? Я же и в самом деле должен его под трибунал отдать. Это же могло нам Хэд знает, каким боком выйти. А если бы он разогнался и не сгинул, а вылетел у Мах-ми?
— Да ну тебя, — дёрнул плечами Дерен. — Никуда б он не полетел. Мальчишка испугался. Не справился с управлением… А чтобы кто-то из парней тебя сдал?.. Ты с псевдососны упал? Бо, что ли, на тебя стучать будет?
— Ладно, — сдался Гарман. — Трое суток. И кьянти с тебя. А то все пьют, а я, как дурак…
— Как Неджел? — спросил Дерен.
— А вот прилетишь, и вместе пойдём душить начмеда. Пока парни лежат в реанимационных капсулах. Это минимум трое суток, а уж потом — на терапию, и там можно будет у медика аудиенцию получить.
— Хорошо, — кивнул Дерен. — Через трое суток будут тебе доказательства, кьянти… Что ещё?
— Йилану купи, а? Хоть у алайцев закупайся, привыкли уже все…
Дерен кивнул, развернулся и шагнул к ангару.
— Ты хоть посмотри на своего протеже, что ли? — остановил его Гарман.
— Зачем?
— Ну, успокой как-нибудь? Психотехников на «Персефоне» нет, а я уже свой запас слов исчерпал, только по лбу…
— А что с ним такое?
— Забился в себя и молчит.
— Слушай, я — не нянька. Мне ему только всыпать временами хочется.
— Так и мне… — Гарман насупился: если уж парень даже Дерена сумел достать… — Может, тогда всё-таки под трибунал, и дело с концом?
Дерен помотал головой, вздохнул и быстро пошёл по коридору в сторону каюты замполича.
Увидев в дверях Дерена, Рэм подскочил, и на его лице появились, наконец, хоть какие-то эмоции.
Он молчал, потому что совсем запутался. В шлюпке он сам не помнил, что говорил, кому? А потом Гарман ему и выкатил: про побег, про трибунал…
За что?
Пацан совсем растерялся. Всё, что он понял, что слова теперь надо бы подбирать, но не понимал, как.
Он же не убежать хотел. Просто подумал. Про дом. И про зверя внутри, который так хочет мести, что временами тебя всего обжигает.
Он с ним не справился на какой-то маленький миг, а потом шлюпка вдруг потеряла управление. Или он сам что-то не то сделал?
Нет, он, конечно, хотел домой и потому растерялся. Его не учили, что есть какая-то разница в управлении здоровенным десантным «крокодилом»…
То есть он, конечно, подумал о доме, но он бы никогда. То есть…
Когда вошёл Дерен, Рэм испытал дикое облегчение. После того, что они пережили вместе, пацан не мог ему не доверять. Лейтенант должен был понять правильно. Догадаться, что шлюпка не слушалась, а Рэм испугался и…
Но, посмотрев в глаза своему первому, пацан ничего хорошего там не увидел.
— Ну, не передумал? — спросил у Дерена ушастый веснушчатый замполич.
— Трое суток карцера, — отрезал тот.
— Дерен, может, ты поговоришь с ним? Ну что это за самодеятельность щенячья?
— О чём тут говорить, она и есть — щенячья! — резко бросил Дерен и отвернулся от Рэма. — Келли в навигаторской?
