Вовка лихорадочно размышлял: «А почему он просит, а не возьмет сам? Что ему или им мешает? Похоже, и у них не все так уж просто и однозначно. Не могут они вот так спокойно, не напрягаясь, получить Объект. Руки коротки!»
Как только он это осознал, пришло спокойствие и решимость:
— Так вот, господин…
— Ну, пусть будет Фёдор Михайлович.
— …господин Фёдор… Что, лавры Достоевского покоя не дают? — вскинул брови Вовка.
— Какого Достоевского? — в свою очередь растерялся незнакомец. — А, вашего писателя! Нет, лавры здесь ни при чем. Я просто знаю, что его романы вам нравятся, вот и все.
— Ладно, проехали. Так вот, Федор Михайлович. Во-первых: не я командир экспедиции и не могу по своему усмотрению распоряжаться редчайшим артефактом. Думаю, что и капитан не вправе принять такое решение. Это, наверное, прерогатива КОНОКОМа или, скорее, Совета Земли. Во-вторых: даже если бы я захотел вам помочь, то вряд ли смог — я не умею обращаться с криоавтоматикой и кибернетикой наших… — тут Вовка прикусил язык. — Нашего центра, где находится палеокосмонавт.
— Владимир Иванович, за этим дело не станет. Когда придет время, я дам знать, и вы просто сделаете так, чтобы рядом с палеокосмонавтом никого, кроме вас, не было. Всего делов-то, а? Ну же, решайтесь!
— Все, Федор Михайлович, разговор окончен. Ваше предложение меня не интересует.
Глубоко посаженные стальные глаза крепыша, которые и до этого не лучились добротой, сузились до небольших злых щелок.
— Владимир Иванович, на вашем месте я не стал бы делать подобных опрометчивых заявлений. Это может привести вас к…
— Так, а вот угрожать не надо, не надо.
Неожиданно картинка действительности исказилась и слегка смялась. Из голубого неба высунулась огромная длань и простерлась в сторону кафе, но быстро растворилась в воздухе.
— Вы можете пожалеть, Владимир Иванович, очень сильно пожалеть… — донесся голос крепыша, чей облик трансформировался в безобразную длинную жердь и продолжал вытягиваться, словно резинка.
— Володя?.. — донеслось откуда-то с небес. — Эй, просыпайся!
Пейзаж Сант-Эгюля стал таять и стираться. Вовка сделал последнее усилие, пытаясь вынырнуть из лазурного бреда, и виртуальная реальность сдалась, осыпавшись миллионами разноцветных конфетти.
Весь мокрый от пота, он лежал на узкой койке в своей временной каюте, а рядом, с трудом втиснувшись в крошечный объем помещения, над ним нависли Ричард и Кью. КОНОКОМовец тряс Вовку за плечо:
— Подъем! Вова! Подъем!!!
Прыгунов резко выпрямился и сел, увесисто боднув макушкой подбородок Ричарда:
— Упс-с! — Сноу потрогал зубы — целы, слава богу.
— Что случилось? — таращась на Ричи и Кью, спросил Прыгунов.
— Это тебя надо спросить. Ты че тут орал? — поглаживая челюсть, недобро спросил Ричи.
— Я-а?
— Володя, что произошло? Ты действительно кричал во сне. Кошмар? — вступил в разговор Кью.
Вовка несколько секунд непонимающе смотрел на андроида, потом мотнул головой, достал платок, вытер пот со лба и шеи и спокойно сказал:
— Кью, Ричи, никакой это не кошмар. Я телепатически встретился с представителем Паутины, неким Федором Михайловичем, или как его там. Им нужен палеокосмонавт. Только он. Но всенепременно.
— Так… — Кью внимательно посмотрел на Вовку. — Придется всех будить.
— Да, отдохнули, называется, — проворчал Ричард, с трудом повернулся в узком проходе и включил тактильный экран терминала главного вычислителя станции. — Коллеги, говорит Сноу, говорит Сноу. Просьба всем собраться в центральном зале станции через пятнадцать минут. Повторяю, просьба…
* * *
Закончив рассказ, Вовка сел на место и взглянул на Кью.
В центре зала светился большой экран трехмерного визора, на котором виднелись Дон Кимура и Пирс, оба в новых, с иголочки, костюмах. В Брюсселе была ночь-полночь, и если Дон Кимура выглядел вполне бодрым, то Пирс уже поклевывал носом над своей толстой папкой, несмотря на несколько выпитых чашек кофе. Кью посмотрел на экран и заговорил:
— Ментальный контакт Владимира с представителем Паутины позволяет нам сделать следующие выводы. Первое: Паутина еще далеко и не способна пока физически влиять на события в Солнечной системе. Но нет уверенности, что так будет продолжаться долго. Судя по тому, что от Владимира требовалось дождаться времени, когда ему «дадут знать», это как раз и будет момент, когда Паутина будет здесь, рядом с нами, и сможет оказывать физическое воздействие, по крайней мере на криокамеру с палеокосмонавтом. Второе: мне сложно говорить за людей, но, думаю, ни в наших, ни в ваших интересах отдавать палеокосмонавта. Есть вероятность, что он как раз и обладает опасной для Паутины информацией. Возможно, это оружие, способное поразить Паутину.
— Подождите, Кью, а как же «слоновьи лишаи» на вашей планете? А с кем мы воевали в Сахаре? Кто провел атаку на базу Тихо? Паутина уже здесь! — поднял брови Дон Кимура.
— И да и нет. Отдельные ее представители и наемники из числа землян — это всего лишь небольшие разведгруппы, действующие, что называется, «в глубоком тылу». Они заброшены к вам давно и оторваны от своих основных сил. Именно поэтому их попытки не имели успеха. Но ситуация изменится коренным образом, когда Паутина приблизится. Этого как раз и нельзя допустить. И третье: если мы правы, и палеокосмонавт обладает оружием против Паутины, мы должны немедленно запустить подготовку к реанимации, с тем чтобы по прибытии «Пеликана» начать не подготовительный этап операции, а основной. Так мы выиграем немного времени.
Дон Кимура, Пирс и обитатели Харона молчали. Вовка робко поднял руку.
— Прыгунов? Говори, — спокойно разрешил Дон Кимура.
— Трудно объяснить словами то, что я сейчас скажу. Это мне стало понятно, скорее, на каком-то подсознательном уровне… Дело в том, что во время разгово… э-э-э… ментального контакта, когда инопланетянин проник в мое сознание, я ощущал, что он пытается прощупать мои мысли. Причем делал он это довольно нахально и… привычно, что ли. Но вот в чем загвоздка: я это чувствовал и мог, понимаете, МОГ сопротивляться его «интрузии». Мне довольно легко удавалось отбивать его мысленные посылы и держать на самой поверхности сознания, не пуская дальше. То, что он озвучил несколько моих мыслей, ни о чем не говорит — он их озвучил, догадавшись, именно догадавшись, о чем я думаю, а не прочитав у меня в голове. Уверяю вас, коллеги, я ощутил его разочарование и беспокойство по этому поводу. Он был обескуражен, что не смог влезть мне в мозги, как того ожидал. Он смог войти в контакт, но не смог управлять мной.
