Эти моменты я зафиксировал через камеру, закреплённую на милой головке. С появлением командира, изображение с двух камер как бы свелось в одно. Глазам даже пришлось пережить несколько неприятных эффектов от наложения.
Попривыкнув, я смотрел в оба. Начиналась импровизация. Вход в тоннель приоткрыт, да на входе два здоровяка. Вроде и не охраняют, однако приглядывают. Вот к ним, не рассчитывая на задержку, подалась БероГора, с охапкой мётел. Командир пояснил, что знакомый проживает в самом тоннеле, дверь в каморку обычно все проходят мимо.
Я отмотал назад. Лада обнаружила забытую метлу, подсуетилась, как она умеет, и девять копий, вместе с оригиналом, взяла под руки и пошла в атаку.
Крепыши даже не поднялись:
— И куда тебя, красавица, понесло?
— Ты дурак, что ли?
— Что-то я тебя раньше не видел.
— Дочь свою не узнаёшь? — БероГора прислонила инструмент к стене и шагнула к бугаям. Говоруна детально изучила, решила его обработать. — Как переспать — охотников полно, мама говорила — он о тебе и не вспомнит. Я чуть не поругалась с ней: как, говорю, не помнит? Скажи, кто он, где найти. Ты тогда служил на «Чёрном принце», хотел выйти в старшие помощники.
— Ты сама откуда? — воин потрошил воспоминания, надеялся на подсказку.
— Гай-Ра-Гай. Яблони — уже забыл?
Оба заволновались. Конечно, в жизни многое случалось, но и девочка могла обознаться.
Говорун спохватился, прикрыл рукой нашивку над карманом.
— Как моё имя, напомни?
— Дубина неотёсанная! Ты большего не достоин! Сколько я ни добивалась, мама твердила одно: «Дубина неотёсанная!»
Задачку БероГора им задала, они стали перепроверять себя — в каком году, где, при каких обстоятельствах. Её не трогали пока, а тут и «хозяин» метёлки появился. Крику наделал — кто стащил метлу. Она стала объяснять, что её попросили забросить по пути, и указала на новый инвентарь. Тогда помоги занести, — ну, совсем понятный диалог, интереса совсем не представляет.
Я слегка нервничал, механически потирал ладони.
Мои красавчики исчезли в каморке, почему-то трансляцию прервали. Может, ради того, чтобы разговор не перехватил случайный оператор. О, надо внимательно осмотреться! Я же не для себя стараюсь! Автоматика успела вычислить троих операторов. Парни от скуки шарили по окрестностям, переговаривались меж собой. В основном, оценивали приезжих. «Вот это задница!» — «Где ты видишь?» — «Сорок второй сектор. В жёлтом костюме». — «Она на прошлой неделе бывала у нас, я запомнил. Интересно, откуда прибыла».
Пока первые смаковали формы, третий залазил в базе данных. Выдал членораздельно — возраст, место рождения и нынешнего проживания, замужем, детей не имеет. Купается как сыр в масле, все удовольствия у её ног, муж дрожит над ней, все прихоти готов исполнить, днём и ночью.
Грусть навалилась — вот совсем не хочется знать про их мир, которым они вполне довольны. Не у станка стоять, а стать слугой системы, в надежде, что она однажды оценит твою преданность. Или не оценит: много вас, и каждый готов на предательство, как кто-то другой поманит.
Я запросил обзор территории. На стоянку прибывали и прибывали гости, монитор предложил десяток окон. Вот эти группы, готовые сложить головы в драке, которые не хотят понимать, что многие доживают последние часы жизни. Уверены в победе, пока затравщик не пояснит правила, перед самым заходом в тоннель.
Первая группа пошла. Короткая инструкция, этих вроде разбивают надвое, стенка на стенку. Ставки не высоки, они для разогрева публики. Им обещаны хорошие призовые, если постараются сражаться «честно», и зрители могут швырнуть пачку купюр, а особо понравившемуся бойцу могут сделать хорошее предложение.
Я сидел, как на гвоздях. Наши что-то долго уговаривают метельщика. Либо он хочет денег, набивает цену.
Эй, вы! Дайте картинку! БероГора, ты же разместила маячки для наблюдения, почему не включила?! Я же волнуюсь!
Услышала! Или командир с пульта запустил. Теперь я как бы порхал над площадкой. Но где наш знакомый полковник?
Минуты не прошло, он появился с одним из местных. Устроитель правил и куратор, с деньгами они уже разобрались, условия подписаны.
Уиль Штирль потирал руки, вышел к своим и стал разогревать обещаниями. Его слушали очень внимательно, из двенадцати лбов лишь двое не верили словам, прочие ликовали.
Громкость регулировать у меня не получалось, это, видимо, командир постарался.
Я вас никогда не подводил, не подведите же сегодня меня, — Уиль Штирль работал в своём ключе, сыпал остротами, поднимал боевой дух. Когда решил, что с них хватит, перешёл к постановке задачи:
— Условия, конечно, бывают и получше, но мы прибыли в такой день, что мои просьбы и слушать не стали: либо вы принимаете наши условия, либо прощайте. Мне закрыли рот — указав на выход. Мне! Эти сопляки, оказывается, обо мне не слышали вообще. Вот это новость! Но к делу. Я уберёг вас от условия драться стенка на стенку. Мы столько лет вместе, вы мне как родные дети. Это не для красного словца, я люблю вас, как сыновей, и если когда перегнул палку, то с единственной целью — сохранить вам жизни. Кто ещё позаботится так? Вы всегда со мной, и всегда выходили живыми, я верно говорю? И кто знает, может, с этого дня пути наши разойдутся. Кого-то оценят и пригласят в личную охрану. И на сей раз я не стану возражать. Пора самим зарабатывать на жизнь, а крепость Разма-Зея многим дала путёвку на остров Счастья.
— Может, нам убраться и показаться в другой день? — один из двенадцати высказал пожелание — вроде, как от своего имени, но остальные оживились, кто поддержал кивком, кто в голос.
— Так-то оно так, я уже и сам решил — уходим. Только знакомый генерал дал подсказку: дескать, прибыла на бои одна интересная особа. Ей нужно показать фотографии воинов перед битвой. На кого положит глаз — ну, не мне вам говорить. Женщины — они такие, не предсказуемые.
— И вы дали наши?
— Чем чёрт не шутит, думаю. Генерал пообещал передать ей. Так что у нас, считай, безвыходное положение, уходить — вот никак! Богатенькие дамочки здесь не редкость, но такие, как она, бывают на Разма-Зее раз в год или даже в два. А вы у меня не уроды, я же специально подбирал команду, чтобы в любом дворце имели успех. — Уиль Штирль дал паузу, она полезна перед тем, как до подчинённых дошло. — Н-ну? Теперь я хочу услышать ваше решение. Уходим или остаёмся?
Да что со связью? Командир, ты мне эти шуточки кончай, дай послушать, что надумали.
Со второго маяка пришёл сигнал. Первая битва завершилась. Один убит, остальные инвалиды, — их уводят запасным тоннелем, в обход готовящихся к бою. Волокут по полу одних, другие, кто держится на ногах, с трудом передвигаются. А знали бы — пошли?
Распорядитель вышел на полковника.
— По жребию, теперь вы.
Полковник на ступеньках главной лестницы поискал глазом генерала. Договор был таков: если она выберет кого, то он исключается из списка участников.
— Трудно бабе угодить. Что ж, парни, я в вас верю! Вперёд! Победителей не судят. И напоследок. Зритель привередлив, если посчитает, что вы плохо работаете, то специальная команда начнёт швырять камни. Не доводите до такого, все силы, всю сноровку дайте им. Я в вас верю! И за деньгами не нагибайтесь, камень точно прилетит. После боя — они ваши. Если же я солгал — пусть меня покарают небеса! Не сходя с этого места!
6
Распорядитель впереди, команда за ним. Охрана у входа на ногах, минутный обыск.
— Да мы всё сдали полковнику, он обыскал. Зря стараетесь!
— Порядок таков. — И отступила охрана, убедившись, что хлеб ест по заслугам. Потянул ветерок. Тоннель хранил запахи, иногда чудились вопли и стоны.
Распорядитесь пересчитал воинов, запуская за красную черту. Дальше никто из посторонних не имеет права заходить. Ворота заперты, распорядитель направился к следующей команде.
Воины сразу остановились. Один заговорил:
— Если кто-то думает, что одним хорошим ударом можно заработать на всю оставшуюся жизнь, то он глупец.
