Андрей Ливадный - Опоздавшие к старту

Окна первого и второго этажей были заложены блоками пенобетона, так, что оставались лишь узкие амбразуры, выше, весь третий этаж оказался остеклен, там, по-видимому, жили немногочисленные обитатели бывшего научного городка.

Туманов осмотрел своеобразный укрепленный пункт и только покачал головой. Удивительно как люди вообще сумели выжить в стычке с сервами при такой организации обороны? С первых этажей через узкие бойницы ни секторов обстрела, ни обзора, а вот расположенные выше окна при ясной погоде отражают свет солнца, бликуют на многие километры, словно кричат — вот здесь кто-то живет!

Ну да ладно. — Решил про себя Вадим. — С местным «патриархом» поговорю позже, слишком напряжен он сейчас, чтобы внимать советам постороннего.

— Илья Петрович, если остановимся у вас на пару дней? Не стесним?

— Да оставайтесь, конечно. Рады только будем. Хоть поговорим по-человечески, а то новостей давно уже не слышали. Варимся в собственном соку, да страхе.

Вадим нахмурился. Хороших новостей у него для Захарьина не было. Сам бы хотел, что утешительное услышать, да вот не рассказывает никто.

На первом этаже бывшего административного здания царили сумерки. Свет здесь конечно был, но протянутые по стенам провода и редкие лампы покрывал толстый слой вездесущей пыли, которую частые ветра нагоняли с пустошей.

Лестничный пролет напротив оказался чисто выметен, они поднялись на второй уровень здания, через распахнутые двери Туманов с лестничной площадки увидел все те же сумерки, лишь в районе оставленных в окнах амбразур на пол падали полоски света.

Третий этаж сиял чистотой, Вадиму даже стало неудобно переступать порог, но Захарьин замахал на него руками:

— Что вы, что вы… Вот прямо проходите, тут сможете раздеться, наши девочки экипировку вашу вычистят, не беспокойтесь, как с аппаратурой обращаться, они знают, не маленькие уже. Сейчас вам душ организуем, чистую одежду, все как положено.

Вадим не стал останавливать немного суетливого, но радушного старика. Действительно сколько уже без отдыха, без нормальных человеческих условий?

— Ладно, мужики. Сегодня здесь остановимся. Сначала чистка экипировки и оружия, затем душ и ужин. — Он повернулся. — Нет, Илья Петрович, не обижайтесь, но возражения не принимаются. У нас такой порядок, каждый за свое снаряжение отвечает сам.

После ужина, Туманов попросил Илью Петровича показать ему оранжерею.

Откровенно — Вадим с трудом выдержал довольно скромную трапезу. В научном городке на сегодняшний день проживало двадцать человек, и каждый из них, втайне наверняка ждал, что бойцы так внезапно и вовремя появившейся группы расскажут им что-то новое, вселяющее надежду, ожидание буквально витало в воздухе, лучилось во взглядах, но что мог рассказать Вадим? Обрисовать пустоши, что образовались на огромных территориях после прорыва Барьера?

Выйдя из здания, они остановились.

— Ждали новостей Илья Петрович?

— Ждал. Но почему вы молчите, не пойму? Государственная тайна?

Туманов поставил ногу на бетонный блок, оперся рукой о колено.

— Нет у меня новостей. Все, что мог бы рассказать, оптимизма вашим женщинам не прибавит. Мы с ребятами не первый месяц в пути. Пешком, через пол страны. Двигаемся по цепочке атмосферных процессоров, перезапускаем сбойные системы. Везде одно и тоже с разными вариациями — пустоши, мутанты, сервы, редкие очаги небольших человеческих поселений. Останки техносферы.

Захарьин присел на бетонный блок бессильно свесил руки.

— А почему на Москву не пошли? — Спустя некоторое время спросил он. — Ведь расстояние насколько я понимаю примерно одинаковое?

— Техносфера. — Коротко пояснил Вадим. — В европейской части она была тысячи раз более развита, чем тут. Значит, и катастрофы там происходили глобальные. К тому же полное отсутствие связи с европейскими регионами убеждает меня, что мегаполисы сильно пострадали и более не являются местом проживания людей.

— Но не могли же все погибнуть!

— Конечно, не могли. Я даже более чем уверен, в западных и северо-западных регионах сейчас населения гораздо больше чем тут. Но есть один общеизвестный факт: первые двадцать колониальных транспортов проекта «Новая Земля» заполнялись на конкурсной основе. Тогда это виделось правильным, но сейчас после всего случившегося я полагаю, это была ошибка. Подумайте, Илья Петрович, лучшие умы человечества, все, кто на «ты» с компьютерами, специалисты в области биологи, физики, инженеры, элита человечества — все оказались на борту колониальных транспортов. Кто к тому времени оставался в крупных городах, учитывая, что всеми циклами производств и обеспечения целостности самодостаточности мегаполисов давно управляют машины?

— Оставались колонисты второй волны. — Сухо ответил Захарьин.

— А вы помните, как расслоилось общество в последние годы перед стартом?

— Конечно, помню. Моя лаборатория в Москве однажды серьезно пострадала от банды вандалов, которые ратовали за уничтожение техносферы.

— Поэтому и перебрались сюда?

— Да, на меня то происшествие произвело, знаете ли, неизгладимое впечатление. Как будто между людьми разверзлась пропасть. Страшная пропасть гуманитарного и технического непонимания. Я ведь помню, как технологии шагнули далеко за грань понимания рядовых граждан, все изменилось за несколько лет, появились эти чудо-машины, способные полностью выполнять весь ручной труд, строить дома, культивировать землю, и ничего им для этого не нужно — только двадцать четыре часа в сутки давай им фронт работ. А что стало с нами? Половина человечества как будто сошла с ума. Мы и раньше-то не страдали особой любовью к ближнему, а тут что вообще началось? Ну, вот вы объясните мне, чем были вызваны погромы сороковых годов?

— Непониманием. Бездельем. Мы совершили огромную ошибку позволив новому поколению вырасти с мыслью, что они будут обеспечены всем в любом случае, станут работать или нет, будут к чему-то стремиться, или большинство моральных ценностей им заменит вещизм и тяга к безответственным удовольствиям. У нас в России это не было еще так ярко выражено, как на западе. О странах Африки и Ближнего Востока речи вообще не идет, они готовились овладеть миром, как только большая часть цивилизации уснет в криогенных модулях колониальных транспортов.

— Согласен. — Вздохнул Захарьин. — Но сделанного уже не вернешь. Как будто какая-то сила сумела заманить самых умных, энергичных, талантливых на борт колониальных транспортов, а остальным послала это испытание — выжить. Выжить там, где жить нельзя, где экология погибла еще полвека назад, где исчерпаны недра, где разрушены города, а то, что было цивилизацией вновь раздроблено на горстки пытающихся бороться, и тех, кто радуется регрессу, упивается им…