Глава 9
КИМПС
Подъем длился несколько минут и сопровождался несколькими инцидентами.
Пару раз кабину начинало сильно трясти, будто она неслась по ухабам; внутри по-прежнему стояла тишина, но вибрация стен уносящейся ввысь скорлупки ясно давала понять — снаружи что-то крошится и осыпается…
Рогман в изнеможении закрыл глаза. Он и подумать не мог, что какие-то несколько минут доведут его до состояния полного бессилия. Блайтера то начинало трясти от бесконтрольных выбросов адреналина в кровь, то вдруг он обливался холодным потом, и на него обрушивалась непомерная, нечеловеческая усталость…
Бриан чувствовал себя не лучше. Ощущение зависающих у самого горла внутренностей терзало его до бесконтрольных спазмов. Выпучив глаза и зажав руками рот, он побелел, словно лист бумаги.
Казалось, еще немного, и они оба не выдержат, потеряют сознание или просто сойдут с ума, настолько страшны, неприемлемы для них оказались предложенные ощущения стремительного подъема.
Но, хвала Богам, — все когда-то кончается…
Кабина вдруг принялась резко тормозить, так что у ее невольных пассажиров заложило уши.
Бриан, который уже не надеялся выйти живым из заточения в маленькой, тесной, несущейся невесть куда кабинки, не поверил своему помутившемуся взгляду, когда та внезапно несколько раз дернулась, затем застыла, и створки ее дверей вдруг стали открываться.
Словно безумные, они выскочили наружу, не задаваясь вопросом о какой-то там опасности — им обоим казалось, что ничего страшнее уже не может быть. Не удержавшись на ногах, оба повалились на четвереньки, и Бриана наконец затрясло в конвульсиях, выворачивая наизнанку…
Рогман ничем не мог помочь воину. Перед его глазами, размывая контуры предметов, плавали радужные пятна. Побелевшие губы блайтера мелко дрожали.
На несколько секунд разум Рогмана провалился в отвратительное чувство безвременья. Его вестибулярный аппарат оказался полностью дезориентирован. Пол под ним продолжал ходить ходуном, голова кружилась, а внутренности прыгали, упорно не желая возвращаться на законные места…
…Прошло немало времени, прежде чем дурнота понемногу отпустила, а в окружающей тишине сквозь набитую в уши вату прорезались чьи-то сдавленные стоны… Рогман напрягся, но вовремя вспомнил про Бриана и понял, что эти звуки издает скорчившийся неподалеку воин.
Он заставил себя открыть глаза.
Помещение, куда их вынесла движущая древним подъемником сила, оказалось маленьким и темным.
— Бриан… Ты жив?
Вопрос был риторическим. Трупы так не стонут.
— Во имя… Пресветлых… Богов… Что это… было… Рогман?.. — Прерывистый голос Бриана выражал крайнюю муку.
— Ляг на пол и закрой глаза, — посоветовал ему блайтер.
Где-то рядом во мраке прошуршал металлокевлар.
— Легче? — спустя несколько минут спросил он.
В ответ воин промычал что-то нечленораздельное.
Неизвестно, сколько бы они провалялись на полу в маленьком темном тамбуре, если бы вдруг под потолком не начал разгораться бледный свет, источаемый двумя плоскими плафонами.
Заметив, как предметы вокруг просветлели и обрели четкость, Рогман испугался, но не настолько, чтобы в очередной раз впасть в панику. Его сознание уже устало удивляться, шарахаться, и блайтер просто неимоверным усилием воли заставил себя встать, утвердившись на ослабевших ногах. Вид у него был вовсе не воинственный, но внутренняя решимость к нему вернулась, словно ей помог возродиться медленно разгорающийся под потолком свет.
Что бы там ни было, но отступать им некуда…
— Погоди… сэр Рогман… Я с тобой…
Воин встал с загаженного пола, тоже утвердившись на ногах.
В разгорающемся свете четко проступили детали интерьера. Помещение было квадратным, с голыми стенами, без какой-либо мебели, лишь на противоположной стене выделялись массивные двери, возле которых в стену оказалось вмонтировано квадратное око Алтаря; под ним угадывалась узкая щель, а еще ниже стену покрывали несколько рядов светящихся квадратиков с нанесенными на них непонятными символами.
— ВНИМАНИЕ!.. — раздался мягкий женский голос. Рогмана прошиб пот, когда он осознал, что слышит звук человеческого языка!..
Все смешалось в его душе в этот краткий миг полного прозрения. Голос Падших Богов… Человеческий голос… Сомнений в этом быть не могло, просто раньше он не понимал его, потому что разговаривал как сентал, думал, как сентал, смотрел на мир глазами сенталов!..
— …ВВИДУ АКТИВАЦИИ СИСТЕМ ВОЕННОГО КОНТРОЛЯ У ВАС ЕСТЬ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД НА ПОДТВЕРЖДЕНИЕ СВОИХ ПОЛНОМОЧИЙ ДОСТУПА В КОМАНДНЫЙ МОДУЛЬ КОВЧЕГА. ПОЖАЛУЙСТА, ВСТАВЬТЕ СВОЮ КАРТОЧКУ ГЕНЕТИЧЕСКОГО КОДА В ПРОРЕЗЬ СКАНЕРА И ОТОЙДИТЕ ОТ КОНТРОЛЬНОЙ ПАНЕЛИ. СПАСИБО.
Голос умолк.
— Рогман, она просит какую-то карточку! — прошипел ему на ухо Бриан. — Сделай что-нибудь, иначе нам крышка, я это чувствую…
Блайтер на мгновение растерялся…
Откуда ему взять эту карточку?
И вдруг он вспомнил. Видимо, страх обострил его способности к логике.
Шальное воспоминание вспыхнуло, причинив боль, заставив пальцы дрожать, когда он полез к себе за пазуху.
…Окровавленная ладонь умирающего Эргавса, протягивающая ему крохотный пластиковый прямоугольник.
— Будь… ты… проклят!.. — ударил в ухо Рогману горячий, свистящий шепот. — Исчадие… Алтаря…
На волосатой ладони лежал обрывок шнурка, продетый в маленький, забрызганный кровью прямоугольник, на котором равномерно взмаргивал крохотный огонек.
— Это… родилось… вместе… с… тобой… Новый… Алтарь… узнал… эту вещь… Он послал… их…
Словно во сне он достал из-за пазухи кусок древнего пластика, на котором по-прежнему моргала крохотная искра, сделал шаг к массивной двери и дрожащими пальцами вставил его в щель, которая пришлась как раз по размеру…
Внутри стены что-то щелкнуло, и карточка исчезла, втянутая внутрь неведомой силой.
Прошло несколько секунд, в течение которых и Бриан, и Рогман уже успели мысленно попрощаться с жизнью, и вдруг в стене опять что-то неистово защелкало. Из прорези выскочил назад край прямоугольника, а под потолком ожил мягкий женский голос:
— ВАШИ ПОЛНОМОЧИЯ ПОДТВЕРЖДЕНЫ, СЭР! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЗАЛЫ ПОСТА УПРАВЛЕНИЯ.
Голос смолк, а затем случилось невероятное.
Массивная бронированная дверь вдруг начала рывками уползать в стену, открывая длинный коридор.
Рогман вдруг почувствовал, как что-то сжало его грудь. В носу защипало, словно из его глаз вот-вот должны были хлынуть непрошеные, непонятные слезы…
