— Как вы себе это представляете, Кнут?
— Элементарно!
Все-таки кричу, подумал он. Надо спокойнее.
— Да, я в курсе: гиперсвязь тут не работает. Но мы же помпилианцы! Помпилианцы, Ведьма! У всех членов экипажа «Иглы» есть рабы. Неужели ни у кого из пропавшей троицы не нашлось почтового раба, через которого он передал бы сообщение?! Даже если так, через обычного раба тоже можно связаться без проблем. Если разведчики погибли, то их рабы должны были освободиться! Это же проще простого! Почему никто из командования не удосужился проверить…
Ливия смотрела на него: печально, с сочувствием.
— Это ваш первый дальний рейд, Кнут. Вы не могли знать…
Она умолкла. Марк не торопил ее, ожидая продолжения.
— Рабы… Вы чувствуете своих рабов, Кнут?
— Конечно!
Марк ответил, не задумываясь. Дурацкий вопрос! Конечно, он чувствует своих рабов. Как может быть иначе?!
— Не спешите с ответом. Попробуйте потянуть за поводок. Любого раба, на ваш выбор. Прикажите подойти к ближайшему сервус-контролеру и сообщить, что с нами случилось. Пусть контролер срочно свяжется с разведуправлением сектора. Уведомит, что мы нуждаемся в помощи. Давайте, командир!
В словах Ведьмы ощущался подвох.
— А как же секретность миссии?
— Не смешите, Кнут! Вы хотите отсюда выбраться? Хотите вытащить всех нас? Действуйте! Никаких секретов ваш раб не разгласит. Пусть доложит, что выжили хозяин, и четверо с ним. Совершили вынужденную посадку на целевую планету. Срочно нужна помощь. Никаких имен, названий, координат. В управлении всё поймут и вышлют спасателей.
Логично, согласился Марк. Возразить Ведьме было нечего. Хочешь спасти своих людей, Кнут? Спастись сам? Вперед! Ты командир, тебе решать. Или ты предпочитаешь сопли жевать?! Он чувствовал десятки ментальных поводков, уходивших от него в бескрайние дали Ойкумены. Потянуть за любой из них, отдать приказ живой батарейке на другом конце Галактики… Хорошо, когда у батареек есть языки. Марк сформулировал приказ: короткий, ясный, без лишних подробностей — и отправил по поводку волевой импульс.
Тишина.
Отклика не было.
Его воля ухнула во вселенскую пустоту, в мировое пространство, и канула в ней без следа. Раб прилежно трудился, отдавая энергию на благо Великой Помпилии. Приказ хозяина он проигнорировал.
«Не проигнорировал, — мысленно поправил себя Марк. — Раб не в состоянии игнорировать приказы. Не услышал, не воспринял…» Он попробовал еще раз. Он вложил в посыл весь ресурс помпилианского клейма, всего себя без остатка. И едва не упал в обморок — ослеп, оглох, тело сделалось ватным. Мир исчез, провалившись в тартарары…
— Кнут! С вами все в порядке?!
— Я…
Реальность возвращалась медленно, с неохотой. Марк помотал головой, восстанавливая ясность мышления. Перед глазами роились буйные искры.
— У меня не получилось. Нет отклика… Почему?!
— Наверное, мне следует попросить у вас прощения. Я не думала, что вы так переусердствуете. Но вы должны были сами убедиться. Мы за пределами Ойкумены, Кнут.
— Поясните.
Тошнота усилилась. Он едва не выблевал ужин под ноги Ведьме.
— Вот. Сделайте глоток…
В губы ткнулось теплое металлическое горлышко. Марк ухватился за флягу, как утопающий — за спасательный круг. Запрокинув голову, судорожно хлебнул и закашлялся. Крепчайший кизиловый бренди обжег горло. Градусов семьдесят, не меньше!
— Полегчало?
В голосе Ливии сквозило искреннее участие.
— Спасибо.
Марк вернул Ведьме флягу. Обер-декурион тоже приложилась к горлышку: деловито, словно лекарство приняла. Завинтила крышку, убрала флягу, покосилась на контрольную сферу. Там царило спокойствие.
— Мы за пределами Ойкумены, — вздохнула Ливия. На Марка она старалась не глядеть. — Здесь все другое. Пространство, время, энергетика. В какой-то степени, другие законы мироздания. Чем ближе к окраинам Ойкумены, тем хуже работает гиперсвязь. Труднее рассчитывать РПТ-маневры. Есть разные феномены…
Последнее слово Ведьма выплюнула с открытой ненавистью.
— Наши пытались связываться через рабов с окраин. Много раз. Иногда получалось, если разведчики забирались не слишком далеко. Но были случаи, — Ливию передернуло. Она поёжилась, и это не укрылось от Марка, — когда разведчики погибали за границей обжитой Ойкумены. Их рабы продолжали работать, как ни в чем не бывало. А потом вдруг освобождались. Через год, через два… Хозяин к этому времени был давно мертв. Случалось, раб начинал говорить голосом умершего хозяина. Передавать сообщение, которое хозяин отправил пять, семь, десять лет назад! — за минуту до гибели. Представляете, Кнут? Это как свет угасшей звезды. Нет, это гораздо хуже, потому что не складывается в систему.
Марк вздрогнул. Ему стало холодно.
— Мы сейчас забрались дальше всех. В такой глуши не бывал никто, кроме сгинувшей «Иглы». Разве что антисы… Но антисы не спешат рассказывать, где они побывали.
В тишине Ливия подвела итог:
— Тут со всеми творится черт знает что. Не только с нами, помпилианцами. Вехдены, брамайны, гематры… Я не знаю подробностей. Это уже не Ойкумена, Кнут. Иной космос, иные правила игры. В противном случае внешняя разведка для уроженцев Великой Помпилии была бы легкой прогулкой. Я не физик, я — солдат. Излагаю, как могу. Вы бы знали то же самое, закончи вы училище. На последнем курсе есть факультатив по отклонениям. Я не училась на Тренге, у меня — спецуха, декурионская двухлетка. Но я знаю…
— Значит, связаться через рабов нельзя? Нельзя определить, что случилось с пропавшими? Хотя бы живы они или нет?
— Нельзя, — глухо отозвалась Ведьма. — Потому нас и послали.
Пискнул уником. На табло таймера горел ровный ряд нулей. Диагностика была закончена.
Марк встал:
— Значит, мы найдем другой способ.
И направился к боту.
V
— Центральный компьютер в порядке. Полетела часть периферийных модулей, но это не критично. Вскроем кормовой отсек — заменим блоки. Поврежденные коммуникации и интерфейсы большей частью восстановлены «жуками». Обшивка местами помята, но герметичность корпуса не нарушена. Двигун, как ни странно, цел. Маневровые тоже целы, но топлива в них — по нулям.
Змей ухмыльнулся:
— Хорошие новости. А что у нас плохого, командир?
— Все остальное, — проворчал Жгун, кусая губы.
Марк не стал его одергивать.
Косые лучи солнца, встающего над горами, золотыми бритвами рассекли туман. Мириады искорок вспыхнули в каплях росы, усыпавшей глянцевую листву деревьев. Подали голоса дневные птицы, спросонья прочищая горло. Над болотом, то зависнув в воздухе, то совершая резкие броски, кишели крупные, иссиня-фиолетовые стрекозы.
