Покончив с маскировкой, Миллер сунул за пояс пистолет, щёлкнул затвором автомата и двинулся к небольшому углублению в десяти метрах от дерева Стивена. Расположившись в заросшей шелковистой травой канавке, Герхард неподвижно замер. Со стороны и не скажешь, что здесь лежит человек.
Две маленькие луны вскарабкались на небосклон, потянулись к звёздам, заливая поляну призрачным светом. Длинные тени деревьев перечеркнули серебрящийся ручей. Где-то в джунглях заухала ночная птица, зашуршала трава под лапами серпоклювой лофорины. Недалеко от поляны закричал одинокий лебуг. Он протяжно звал самку в надежде обзавестись потомством.
Смена шла своим чередом. Вдруг в мерный стрёкот насекомых, шелест листвы и далёкий вой вышедшего на охоту гаррибу вкрался посторонний звук. Герхард осторожно повернул голову, прислушался.
«Показалось», — промелькнула успокаивающая мысль.
Спустя пару минут Миллер заметил краем глаза осторожное движение, привстал. Ствол автомата качнулся в поисках цели и плавно двинулся в сторону.
Бедный крестьянин Чан Кай-Ши в коротких по щиколотку штанах, белой просторной рубахе и пальмовой конической шляпе бродил по лесу. Ночь застала его в поисках сбежавшей коровы деревенского старосты.
Сяо Лян отличался чрезвычайной жестокостью и ни один селянин не желал встать у него на пути. Если по вине крестьян с имуществом старосты что-то происходило — виновного ждало жестокое наказание.
Почти все жители деревни пострадали от рук злобного Сяо, только счастливчик Чан Кай-Ши ни разу не отведал тяжёлого батога. И вот случилось же такое: как раз в день его дежурства своенравная корова Шиан-Чий сбежала из стада.
— Да чтоб ты сломала ногу и сдохла где-нибудь под кустом! — в сердцах выругался Чан, запнувшись о торчавший из земли корень.
Эту часть джунглей он хорошо изучил ещё в детстве, но ощущение страха не оставляло его. Суеверный крестьянин пугался каждого резкого звука или неожиданно раздавшегося шороха. В деревне ходили слухи о страшных демонах выползающих ночью из-под земли и бродящих по джунглям в поисках пищи. Старики говорили: подземные создания не прочь полакомиться человечиной, поэтому в селении существовало строгое табу на посещение ночного леса.
За спиной зашуршали кусты, Чан резко обернулся, увидел рогатую морду с крупным носом, мясистыми губами, большими навыкате глазами. Морда всхрапнула, пошевелила трубчатыми ушами, губы смешно задрались, оголяя крепкие желтоватые зубы.
Захрустели перемалываемые жерновами зубов листья, затрещали поломанные ветви. Облегчённо выдохнув, крестьянин попытался успокоить рвущееся из груди сердце. К счастью, напугавшее его создание оказалось всего лишь лебугом.
Немного успокоившись, Чан Кай-Ши глубоко вздохнул и двинулся на поиски. Бледного света лун, проникавшего сквозь просветы живого полога, хватало, чтобы не натыкаться на могучие стволы в три, а то и четыре обхвата.
Ночь причудливо исказила очертания предметов. За каждым кустом мерещилось чудовище, с деревьев чутко следили чьи-то глаза, вспыхивая жёлто-зелёными огнями в тёмной листве.
Дурманящий запах ночных цветов плыл по округе. Иногда рядом пролетали ночные мотыльки, обдувая лицо крестьянина опахалами крыльев. Какой-то жук сильно ударился в верхушку шляпы; шурша жёсткими надкрыльями, скатился по плетёному конусу.
Крестьянин осторожно продирался сквозь тесные переплетения растений. По ночам ядовитые лягушки выбирались на охоту, тесно прижавшись влажными животами к ладоням листьев, они терпеливо ждали жертву. Едва глупое насекомое оказывалось вблизи от настоящей машины смерти, липкий язык стремительно вылетал из распахнувшейся пасти. Мгновение и лягушка сидела на раскачивающемся листе с торчащими изо рта слюдяными крылышками.
Любое неосторожное движение Чана могло привести к падению земноводных за шиворот. При контакте с кожей ядовитая слизь мгновенно проникала в поры. Содержащийся в слизи токсин в течение двух минут приводил к параличу нервной системы, разносясь по организму с током крови.
Не желая корчиться в судорогах с выступившей на губах пеной и кровавыми слезами на искажённом предсмертной гримасой лице, Чан Кай-Ши внимательно выбирал дорогу. К счастью смертоносные лягушки предпочитали селиться на деревьях одного вида. Обладая большими листьями с фигурными прорезями, опасные растения прекрасно различались в темноте.
Для бодрости духа и в надежде услышать мычание коровы Чан Кай-Ши громко кричал. Иногда он замирал на месте, прикладывал ладони к ушам и старался уловить отдалённый звон медного колокольчика.
Пастух добрался до небольшой полянки, раскинувшейся вдоль быстрого ручья. У самого края леса росло могучее дерево. Досковидные корни, спускаясь с метровой высоты, огромными горбами уходили в землю. Мох толстым ковром покрывал почву, взбирался на корни, карабкался вверх по стволу и по веткам. С нижних ветвей свисали длинные бороды лишайников.
Чан остановился передохнуть, встал в проём между корнями, прислонился спиной к стволу. Босые ноги по щиколотку утопали во влажном мху. Какие-то мокрицы и сороконожки пробегали по коже, щекоча её многочисленными лапками.
Тихо журчала вода, внося в смятенную душу крестьянина покой и умиротворение. Высоко над головой заворочался листоед, перебираясь на другую ветку. Стрекотали цикады, покачиваясь на узких стеблях травы, лохмотьями белого пепла порхали над поляной мотыльки, купаясь в потоках жемчужного света. Откуда-то подкрался ветерок, зашуршал листвой, пробежал по траве, задевая прозрачными ладонями тяжёлые верхушки.
Отдохнув, Чан Кай-Ши сделал шаг, другой. Мох поглощал любые звуки, отчего крестьянин двигался как привидение. Вдруг из-под земли выросло косматое чудовище, уродливая голова повернулась и немигающие кроваво-красные глаза уставились на Чана.
Страх парализовал его тело, сердце заколотилось, грозя проломить рёбра и выскочить наружу. Какое-то хрипение вырвалось из перекошенного рта, а затем страшный вопль разорвал тишину джунглей.
Герхард немало удивился, когда из темноты проступило светлое пятно. В зеленоватых сумерках ноктовизора отчётливо различалась человеческая фигура. Судя по одежде — местный житель. Неожиданно ночной пришелец страшно завопил и бухнулся на землю.
За спиной послышалось какое-то шуршание, раздался глухой звук упавшего тела. Герхард обернулся. Возле дерева стоял Стивен и, морща физиономию, потирал ушибленное место.
— Ты чего орёшь? — прошипел Стив, поглаживая пятую точку.
