— Жутковатая история, — кивнул капитан. — Но соответствует… Вернемся, сразу бери наших пассажиров, и дуйте в грузовой отсек. Пусть тоже видят, что жизнь налаживается. От этого их трудовой энтузиазм только увеличится. Там еще много работы?
— Достаточно, — кивнул бортинженер. — Контейнеров много, надо еще разобраться, что и к чему.
— Рулоны целы?
— С эльпластом? — Бортинженер нажал на кнопку, открывающую люк во внутренние помещения планетолета. — Вроде целы.
— Много их?
— Много. Примерно треть грузового отсека занимают. Да зачем они вам, Алексей Николаевич? У нас энергии теперь и без того хватает.
— Посмотрим, — неопределенно сказал Круглов.
Неожиданно пришедшая в голову мысль не давала ему покоя. Заманчивой и спасительной казалась идея, но делиться ею с кем-то, было, пожалуй, рановато. Кроме Ярницкого. Без него обойтись невозможно. Идея хороша, если она подкреплена расчетами.
Оставшись наедине со штурманом, Круглов поделился с ним своей идеей.
— А что? — проявил тот неожиданный энтузиазм. — Можно попробовать. Сколько у нас по документам эльпласта?
Через три часа он поднял голову от стола и огорченно посмотрел на капитана.
— Мартышкин труд, — сказал он. — Этого не хватит даже для того, чтобы затормозить «Ладогу».
Круглов грустно хмыкнул.
С красивой идеей жаль было прощаться. Это было заманчиво — поднять над планетолетом солнечные паруса. Затормозить, а потом и вовсе начать уходить от Солнца. Новую звезду, движущуюся внутри Солнечной системы вопреки всем законам физики, трудно не заметить. Тем более что на Луне недавно выстроили отличную обсерваторию, часть специалистов которой круглосуточно наблюдают светило. Он посидел немного, привыкая к мысли. Та-ак! Мысль ему нравилась.
Очень нравилась. Но немедленно делиться с Ярницким он неожиданными соображениями не стал.
— Ну-ка, — попросил он, — найди мне документацию по грузам. Жаль, компьютер не работает. В общих чертах груз мне известен, но хочу посмотреть, что именно мы везем.
Притча о лягушках была создана умными людьми. Космос не сметана, его в масло не собьешь, но кое-что любопытное стало вырисовываться сразу после изучения груза.
Вот теперь можно было поделиться мыслями со штурманом.
Некоторое время Ярницкий недоверчиво смотрел на капитана, потом решительно подсел к столу и принялся за расчеты.
— Ты знаешь, — сказал он, разворачивая кресло к спокойно ждущему капитану. — А ведь может получиться. Может!
— Не слышу уверенности в голосе, — сказал Круглов. — Все безумные затеи кончаются успехом только тогда, когда в них верят.
— Другого выхода нет, — сказал Ярницкий. — Ну что, соберем остальных?
— Рано. — Круглова охватила уверенность, что все у них получится. Не может не получиться! — Садись за расчеты, — приказал он. — Что именно надо просчитать, ты и сам великолепно знаешь.
Надежда — вот что не оставляет человека до последнего вздоха. Даже в самой безнадежной, самой безвыходной ситуации в человеке живет надежда на чудо. А вдруг?
Несколько дней прошло в напряженной работе.
Пошел девятнадцатый день со дня аварии, когда все собрались в рубке.
У Везелена было бледное усталое лицо, и на нем выделялись ужасные глаза, они были полны недоверия к происходящему, и вместе с тем в них плескалась надежда. В чудо всегда хочется верить. «Больше ему в открытом космосе делать нечего, — подумал Круглов. — Надо обязательно поставить вопрос о том, что без заключения психологов за пределы системы Земля — Луна никого выпускать нельзя. Правила обязательны для всех, в них не должно быть исключений».
— Мы готовы, капитан, — сказал Лямин.
— Начнем, — буднично отозвался Круглов.
Несколько десятков тонн натрия, предназначенного для исследования верхних слоев венерианской атмосферы, ушли за борт планетолета. Круглов не видел этого, но отлично представлял себе, как из цистерн, предназначенных для перевозки жидких грузов, устремились в пространство струи жидких углеводородов, которые, испаряясь, вытягивались вдоль изуродованного корпуса корабля в противоположную от Солнца сторону, медленно и неотвратимо превращаясь в длинный лохматый хвост.
Что такое комета? Ядро, окруженное газовой оболочкой.
Изуродованный корабль стал таким ядром, а оболочку они создали сами. Теперь они не нуждались в передатчике. Неожиданно появившаяся неподалеку от Солнца комета не могла не привлечь к себе внимания специалистов. Конечно, можно было надеяться, что кто-то сопоставит курс новой кометы с курсом неожиданно замолчавшего планетолета. Но Круглов не собирался останавливаться на достигнутом. Интенсивность свечения легко было регулировать обычной индукционной катушкой. В конце концов, луч лазера достигает конца кометного хвоста всего за пять минут. Время достаточное, чтобы заставить кометный хвост заговорить.
— Миша, как? — спросил Круглов.
Пассажиры смотрели на него с тоской и надеждой. Они все еще не верили в благоприятный исход. В спасение можно поверить только тогда, когда стыковочный узел спасательного судна толкнется в борт корабля. Пока можно было лишь надеяться на спасение, но и это уже было невероятным достижением.
— В порядке, — сказал Ярницкий, касаясь клавиш на панели.
Черт с ним, с передатчиком! Что с того, что авария лишила их связи? Оставались иные возможности.
За кораблем ярко вспыхнул кометный след.
— А теперь мы помашем хвостом, — сказал Круглов.
Регулируя интенсивность свечения газа в хвосте, образовавшемся за кораблем, можно было легко подать сигнал бедствия — старым, давно испытанным способом. Когда-то эти сигналы спасли тысячи моряков, а теперь вот пригодились, и в космосе. Меняя длительность свечения, можно было легко изобразить те необходимые точки и тире, которые помогли бы вскричать среди звезд «SOS» и коротко сообщить, что произошло в пространстве.
Отчаиваться нельзя. Иногда, когда ты не можешь обзавестись крыльями, надо обязательно отрастить длинный светящийся и оттого спасительный хвост.
Глава вторая
НАЗНАЧЕНИЕ. 2055 ГОД
В кабинете Чамберса было прохладно, а сам Чамберс, несмотря на свою занятость, встретил Круглова приветливо.
— Мистер сенсация! — вскричал он. — Ну что, Алекс, папарацци уже отстали от тебя? Надо сказать, Везелен сделал тебе прекрасную рекламу, теперь ты можешь подняться очень высоко!
— Мне надо подняться как можно выше, — сказал Круглов. — Слушай, Ричард, долго меня еще будут терзать? Мне пора вернуться к основной работе. Я астролетчик, меня абсолютно не привлекает чтение лекций в Академии. Тебе не кажется странным — непригодным к дальним полетам оказался единственный человек, о котором говорил сам командир корабля, а в космос не выпускают никого, включая и команду, которая вытащила всех?
