— Теперь мне понятно, — ответил ей я, — почему все ландшафты на этой планете практически единообразны. Здесь не может быть больших лесов, как на Земле, каждому дереву требуется чтобы его окружало определённое количество травы, а трава не может существовать отдельно от деревьев. И так будет всегда, пока климат существенно не изменится.
— Да, — согласилась со мной Осс, — думаю, эта планета никогда не станет полностью похожей на Землю, но она обладает настолько неповторим очарованием, что нам даже нет смысла пытаться что-либо здесь менять.
Тем временем наша разведгруппа заметно удалилась от станции и мы приблизились к ближайшей скальной гряде, одной из тех, что окружали нашу долину. Все держались достаточно близко друг к другу, но при этом сохраняли особый строй, чтобы в случае внезапного нападения суметь вовремя отразить удар. Этому навыку всех разведчиков учили много лет, поэтому воспринималось это как что-то само собой разумеющееся. Только я и Осс, находясь в центре группы разведчиков, были с виду несколько расслаблены и вели непринуждённую беседу. Но это была только видимость, причём видимость исключительно для неискушенного наблюдателя. Каждую секунду всё наше внимание было направлено на восприятие любых возможных опасностей, ничто не могло так просто ускользнуть от взгляда опытного разведчика, на технику обнаружения, даже самую совершенную, надежд никто не возлагал, хотя она и была задействована на полную мощность. Ибо против любой возможной техники потенциальными противниками всегда применялась другая специальная техника, способная нейтрализовать или обмануть сложные датчики. И только полностью раскрытое восприятие хорошо подготовленного разведчика было способно показать себя там, где пасовала самая сложная аппаратура. Я всегда следовал этому правилу, и мои чувства были максимально развиты и раскрыты. Так что немудрено, что именно я первый обнаружил полностью заросший травой вход в подземелье, причём, обнаружил его по очень малозаметному изменению звука наших голосов. Слабое эхо сказало мне, что именно здесь надо быть особенно внимательным, и вскоре вся группа собралась у входа в глубокую расщелину, явно уходящую глубоко под поверхность.
Здесь наша разведгруппа впервые решила разделиться. Собственно, решение о таком шаге должен принимать я как командир, но этого даже не потребовалось, опытные разведчики, даже не сработавшиеся вместе до этой компании, понимали друг друга не с полуслова, а вообще без слов. В глубину решил идти я и со мной сразу встали два крепких парня Нюм и Вит. Осс с остальными разведчиками остались на поверхности. Мы включили дополнительное ориентационное оборудование, которое позволяло тем, кто остался на поверхности, следить за теми, кто ушел в расщелину, тем самым, имея некоторую информацию о том, куда мы там движемся, и что с нами происходит.
"Идём", — сказал я, включая систему объёмного зрения в темноте и скрываясь в расщелине.
Нюм и Вит без слов последовали за мной. Расщелина очень круто уходила вниз, было достаточно трудно удерживаться на ногах и не скатиться кубарем в неизвестную глубину. Но мы были хорошо подготовлены для лазанья и по таким пещерам. Это было даже привычно, ибо большая часть колонизируемых до этого миров — были мирами, где жить человеку можно только глубоко под поверхностью, что, по сути, не сильно отличалось от жизни в открытом космосе. Хорошо ещё, что поверхность этой расщелины была сухой и твёрдой, впрочем, это было вполне объяснимо тем, что на планете практически отсутствовали осадки. Через некоторое время спуска расщелина стала более пологой и существенно расширилась. Мы оказались в просторном зале, во всех стенах которого виднелись проходы в другие подземные расщелины. Отчасти всё это выглядело как нечто имеющее искусственное происхождение, но все мои попытки обнаружить следы какой-либо искусственной обработки камня, окончились безуспешно. Подземный грот был явно создан самой природой этой планеты, какой-то непонятной мне стихией, которая изящно раздвинула слои твердейшей породы камня. Это было по-настоящему удивительно. Я включил сканнер жизненных форм, но он показал лишь слабый сигнал, идущий в сторону расщелины, которая вела на поверхность. Требовалось решить, что делать дальше, так как наше первая вылазка уже достаточно затянулась, и пора было возвращаться на станцию, где мне придётся давать подробный отчёт руководству. А отчитываться, собственно, пока было нечем. Всё, что до сего времени обнаружила наша разведгруппа и так уже было известно ранее. Разве что эта самая пещера не была отмечена при предварительной разведке местности автоматами, что несколько странно. Так что её обнаружение можно смело записать в наш актив и спокойно возвращаться, хотя мне сильно хотелось пойти дальше. Но благоразумие взяло верх над любопытством, и я дал команду возвращаться назад, на поверхность. Попытался было связаться с Осс, но мы были достаточно глубоко, и связь не работала.
Мы стали медленно подниматься по уже знакомой расщелине вверх. Идти вверх с ощущением, что вскоре сюда придётся спускаться вновь, куда тяжелее, чем спускаться вниз, несмотря на то, что физически идти вверх несколько проще. Тело у разведчиков тренировано для преодоления и более сложных подъёмов с большей силой гравитации, так что тяжести в ногах я совсем не ощущал. Наконец мой коммуникатор ожил, Осс сама связалась со мной. Она что-то пыталась сказать, но помехи были очень сильными, я едва успел разобрать слова "удар и волна", едва успел только насторожиться, но ничего не смог предпринять. Сначала нас накрыл мягкий удар, вслед за ним прошло сильное сотрясение почвы. Все трое, мы скатились по расщелине вниз, в ту самую залу, из которой недавно вышли к поверхности. Хорошо ещё, что вовремя сработали наши силовые костюмы и этот быстрый спуск не причинил нам какого-либо вреда, кроме секундного замешательства. Но это оказалось ещё далеко не всё. Сотрясение почвы повторились вновь, и произошло то, чего я больше всего опасался, когда вступал в какое-либо подземелье, потолок расщелины по которой мы проникли сюда, с грохотом обрушился вниз, выход на поверхность в одно мгновение прекратил своё существование.
— Да, влипли мы, ребята, — тихо сказал я, внимательно осматриваясь по сторонам.
Всем нам и так была понятна незавидность нашего положения. Конечно, нас будут пытаться вызволить отсюда, на станции есть необходимое оборудование, но, сколько это займёт времени, никто сказать не мог. Плюс ко всему этому, было неясным, что же случилось на поверхности планеты, может нашей станции больше уже не существует? Что за сильный энергетический выброс-взрыв, который породил такую волну? Уцелела ли сама станция? Я был некоторое время в замешательстве. Что делать непонятно, вернее понятно — сидеть тут в глубине подземелья и терпеливо ждать, ждать непонятно чего. По крайней мере в инструкциях именно так записано. Но если нет другого выбора, кроме как слепо следовать предписаниям инструкции, то для моей деятельной натуры тут выбор только один — мы будем продолжать нашу разведку. Ныш путь лежит в глубину.
