— Что это? — спросил один из бывших наёмников.
— Это самое ценное, что выращивается на ферме. Вы, кстати, видите хорошо.
— Хорошо, — ответили наёмники.
Сам я решил промолчать, думая, стоит говорить, что у меня со зрением проблемы. Оно ведь до конца так и не восстановилось.
— Ты что молчишь? — спросила она и подошла ко мне близко.
— Плохо, — ответил ей.
— Почему сразу не ответил?
— Думал, стоит говорить или нет.
— Какие у тебя проблемы со зрением?
— Расплывается всё вдалеке.
— Будешь ласков со мной — оставлю тебя себе.
— Я сам решаю, где когда и с кем.
— Хал, если несложно, подойди сюда! — позвала она управляющего.
Он так и стоял у входа, откликнулся не сразу, но подошёл.
— Что случилось? — спросил её.
— У этого раба проблемы. Он плохо видит.
— Что у тебя со зрением?
— Не знаю. Мне на войне досталось. После этого долго ничего не видел, все плыло перед глазами. Сейчас восстановилось, но далеко плохо вижу, всё расплывается.
— Понятно. Зайдёшь вечером к медику, скажешь что я направил.
— Хорошо.
— Посадишь его пока в самом конце, — сказал он старшей.
— Сделаю.
Она поместила меня у одной из лент, пересадив одну из женщин на другую ленту. Наёмников тоже разместила недалеко. Работа оказалась совсем простой. По ленте ехали «эти шишки» и всё, что являлось не «этими шишками», требовалось убирать с ленты. Мусора было немного. Передо мной сидело ещё две женщины, именно они и убирали большую его часть. Мне почти ничего не доставалось. В основном это были небольшие кусочки листвы. Старшая всё время ходила и проверяла контейнеры. Несколько раз подходила и осматривала контейнер, стоящий около меня и заодно приглядывала за мной. Так мы работали, пока контейнеры не заполнились доверху. После чего ленты остановились. Все встали и дружно пошли на выход.
— Что сидишь? Шагай на выход. Команда была для всех! Повернулся и обнаружил позади себя старшую.
— У меня нейросети нет, и я команд не получаю.
— Ничего, я тебя быстро обуздаю, мой жеребец.
— Что, мало вам вчера досталось?
— Никуда ты не денешься. Готовься.
Пошёл на выход за остальными. Она сходила, проверила, не остался ли кто-нибудь в помещении и тоже пошла на выход. Когда вышел оттуда, увидел, что из соседнего ангара тоже выходят рабы. Мы все вместе пошли по дороге обратно. За нами на небольшом отдалении шли только двое старших, общающихся между собой.
На улице, похоже, стояла ночь, но все вокруг светилось, словно днём. Местного светила не было видно как утром, но его хорошо заменяла соседняя планета-гигант. Свет от планеты исходил мягкий, не слепил как утром от местного светила. Сейчас на небе были хорошо видны соседние планеты. Сила притяжения здесь, на планете, была совсем небольшой.
— Здесь не бывает ночи? — спросил женщину, идущую рядом.
— Нет. Планета освещена со всех сторон.
— Понятно.
Когда мы дошли до здания, я свернул и пошёл в боковое, к медику. Как только зашёл туда, меня остановил охранник.
— Зданием ошибся, новичок?
— Нет. Меня управляющий отправил к медику.
— Зачем?
— Зрение проверить.
— Тогда проходи.
Когда зашёл в кабинет, медик дремал в углу.
— Зар, привет.
Он удивлённо открыл глаза.
— А, Рик, привет.
— Немного у тебя работы.
— Работы хватает. Ты сам мне вчера её подкинул.
— Честно, не хотел, так получилось. Они какие-то совсем дикие здесь.
— Кто бы говорил.
— Вчера мне рубаху порвали.
— Возьми в углу другую. Какие проблемы?
— Меня управляющий к тебе отправил.
— Зачем?
— Зрение проверить.
— Ты плохо видишь?
— Да. Далеко всё расплывается.
— Ложись, посмотрю.
Открыл глаза. Капсула открыта, и Зар склонился надо мной.
— Здорово тебе досталось. Где это тебя так?
— На войне. Калаг лягнул.
— Калаг — это кто?
— Животное это такое.
— Как ты вообще жив остался после такого удара?
— Меня и приняли за погибшего. Тогда я почти ничего не видел, хорошо, приятель тоже жив остался, и мы смогли выбраться оттуда.
— Долго заживало?
— Долго.
— Ты вылечил меня?
— Нет, я ничего не трогал. Только посмотрел.
— Почему?
— Мне запрещено лечить мужчин. Это приказ нашей прекраснейшей хозяйки.
— Почему?
— Вопрос не ко мне.
— Меня можно вылечить?
— Можно.
— Что мне сказать управляющему?
— Это и скажи. Я тебя обрил, кстати.
— Обрил и обрил. Может, отстанут теперь.
— Ни одного шанса. Как тебе у нас?
— Сам не понял.
— Где работал?
— Мусор чистил.
— Понятно, почему он ко мне отправил. Скажи, а почему сюда охранник не пускал?
— Не положено сюда рабам заходить.
— Как же ты?
— Я здесь живу.
Возвращаясь, обнаружил на выходе двоих охранников. Увидев меня они, заулыбались.
— Хорошая причёска, — сказал один.
— Мне тоже нравиться, а то зарос сильно.
Вернувшись к себе, обнаружил, что Гинара нет на месте и отправился кушать. В пищеблоке очереди к пищевому синтезатору не оказалось, и я быстро поел. Вернувшись, обнаружил Гинара на койке, отстегивающего протез.
— Уже обрили? — спросил он, заметив меня.
— Что значит уже?
— Это тебе такая маленькая месть от женщин.
— Не знаю, я не против. Мне так привычно.
— Ты только никому больше не говори.
— Почему?
— Они так мстят друг другу.
— Ты не понял, это не их месть, это Зар меня обрил.
— Ты его просил об этом?
— Нет.
— Значит, они попросили.
— За какие такие заслуги?
— Интимные какие ещё.
— Не понимаю, ему мало женщин?
— Это здесь их много, а там их нет.
— Как у вас всё сложно. Что, и охранники сидят там на голодном пайке?
— Им вообще запрещено с ними. Это тебе было первое предупреждение от них.
— Какое первое? Мне старшая открытым текстом сказала, что я буду её.
— Вот и соглашайся пока она добрая.
— Не хочу. После бывших жён.
— Зря. Жёны-то здесь причём? Тебя ведь никто не заставляет на них жениться.
— Не могу, злой я на них. Представляешь, нас с приятелем решили убить наши жёны.
— Если ты и дальше будешь упрямиться, то они это же решат.
— Мне не привыкать. Я думал, что погибну на холме.
— Лучше бы ты там погиб.
— Почему?
— Для тебя было бы лучше. Сам жалею, что не погиб до того, как попал сюда.
— Это из-за ноги?
— Из-за неё тоже.
— Ничего не понимаю, что тогда не так?
— Здесь всё замечательно благодаря нашим прекрасным хозяйкам.
— Странный ты.
— Если проживёшь здесь долго, всё поймёшь. Тебя куда определили?
— Не знаю. Мусор целый день искал.
— Значит в чистильщики.
— Там нормально. Займись старшей, раз ты ей приглянулся.
— Ты сам чем занимаешься?
— В мастерских работаю.
— Кем?
— Техником. Комбайны ремонтирую.
— Какие здесь ещё есть варианты?
— Собственно, вариантов не много: или в чистильщики, или в теплицы. Хотя в теплицы последнее время мужчин не отправляют.
— Почему?
— Не знаю.
— Какие ещё варианты?
— Есть вариант в мастерские, или на комбайны. В мастерские ты не попадёшь точно, ты не техник. Значит у тебя два варианта: или на комбайны или в чистильщики. Второй вариант лучше.
— У меня зрение плохое. Меня старшая спросила я, и признался.
— Это ты зря сделал, нужно было молчать.
— Откуда я мог знать?
— Она доложила о тебе Хали?
— Сразу же.
— Что он сказал?
— Чтобы я вечером зашёл к медику и отправил работать.
— Подлечил тебя Зар?
— Нет. Сказал, запрещено лечить.
— Тогда даже не знаю, может, и оставят тебя там же.
— Расскажи, что вы выделаете в мастерских?
— Комбайны ремонтируем целыми днями. Они постоянно ломаются.
— Это я понял, а как они выглядят?
