Я послонялся по шлюзу, постоял у стойки. Сколько прошло? Имплантат услужливо подсказал время. Пятнадцать минут.
Ну, конечно! Вытащить чужого дери из передряги — дело достойное во всех отношениях, но говорить с ним при этом совершенно не обязательно. Слишком много чести.
Я развернулся и сел на пол прямо возле входа. Не полечу я обратно! Ни за что! И через это жуткое облачное озеро не полечу! Знать бы еще, что это такое и откуда оно взялось! Но я уверен, что катер ни при чем.
Прошло еще двадцать минут. Станция явно двигалась и быстро. За полупрозрачными стенами в вышине текли облака. Слишком быстро текли. И я то и дело чувствовал легкие колебания веса, как на скоростном лифте. Вертикальное ускорение.
Куда ты меня везешь, товаби Рауль? Неважно, вези! Не вернусь я к Александру. Ты меня отсюда не выкуришь. Даже, если выпустишь воздух из шлюза — все равно не загонишь в корабль!
Воздух возле ворот подозрительно зашипел. Я вскочил на ноги. Врешь! Заставил себя сесть. Ты никогда не посмеешь убить чужого дери. Жизнь и смерть дери — дело его господина. Чужой хозяин — существо еще менее опасное, чем свой собственный. Да и свой максимум пропишет психокоррекцию. Последняя остановка сердца дери в качестве наказания была лет триста назад.
Свист прекратился.
«Ладно, поднимайся, — возникло у меня в голове. — Второй этаж, пятая дверь cправа».
Обласканный зеленым взглядом огонька, я, наконец, прошел в холл. Пусто. Рабочее время. Только греются под ярким солнцем растения зимнего сада. Я посмотрел вверх. Да, именно под солнцем. Искусственное освещение выключено, а вершина купола вырвана из облачного молока в небесную лазурь. Странно. Зачем поднимать станцию так высоко? Зачем тратить энергию? Рядом, за прозрачной стеной еще плыли последние рваные клочья облаков.
Вверх. По темной витой лестнице. На второй этаж.
Товаби Рауль сидел за столом перед плоским монитором компьютера станции. Монитор был повернут от меня, но я бы все равно не смог воспринять картинку, настроенную для Высшего. Только бешеное мелькание кадров.
Товаби был смугл и черноволос, как и положено потомку южан. Черные глубокие глаза. Экспресс-сканирование.
— Садись, Денис. Подключись к компьютеру.
Я соединил разъем компьютера с имплантатом и сложил руки перед собой на столе. Теперь все мои программы были доступны для Рауля в любой момент. Я даже не замечу, как он в них залезет. Впрочем, если я хочу видеть его своим господином — не стоит этого пугаться. К тому же Высшей не будет менять установки чужого дери без крайней необходимости.
— Теперь вспомни, пожалуйста, как можно подробнее и по порядку, что с тобой произошло в воздухе.
Информацию из меня качали сразу по двум каналам: через имплантат на бортовой компьютер и непосредственно товаби. Вероятно, мое сегодняшнее приключение казалось Раулю очень важным.
— Все, спасибо, — кивнул Рауль.
Я потянулся к разъему.
— Не надо отключаться. Теперь расскажи, что привело тебя ко мне.
— Я хотел бы сменить господина, товаби, — без предисловия выпалил я. — Уйти от Александра и перейти к вам.
Рауль приподнял брови.
— А Александр отпускает?
— Не знаю. Я не спрашивал.
— Тогда нам не о чем говорить.
— Я думал, что ваше слово будет весомым аргументом для товаби Александра.
— Нет. Это не этично. И не правильно. Если мы будем сманивать друг у друга пасси — это приведет к дестабилизации общества.
— Но вы же не сманиваете. Я сам.
— У дери нет своей воли.
— Это не логично и противоречит фактам.
Рауль улыбнулся.
— Твоя воля в руках господина, Денис. Ты здесь только потому, что Александр позволил. А что случилось?
— Не важно.
— Важно. Как правило, такие конфликты не стоят того горючего, которое ты потратил на перелет, и легко улаживаются.
Я помолчал. Раулю это надоело быстро, и он начал сканирование. Ощущения от сканирования чужого господина скорее неприятные, но ничего, потерпим. Так как-то проще, чем объяснять.
— Ах, вот оно что! — усмехнулся Рауль. — Ну, чего и следовало ожидать. Так. Я верну тебя Александру. Если не передумаешь, можешь попросить его отпустить тебя ко мне. Я тебя приму. Но только смысла в этом не вижу. К тому же Александр говорил мне, что доволен своей командой. Он не отпустит.
— Он доволен своей командой! — прошептал я.
— Да, я пишу имена пасси в своих статьях. Но это не совсем правильно. Александр просто честнее. Вы имеете очень мало отношения к содержанию наших работ.
— Зачем же называть имена?
— Чтобы порадовать моих ребят. Это очень помогает в работе. Мне это кажется важнее абсолютной объективности. Но у всех свои взгляды. Я думаю так, Александр — иначе.
— Я не полечу обратно.
— А я и не позволю. Это не нужно. Мы соединяем станции. Передам с рук на руки.
— Когда?
— Часа через два. Пока можешь сходить пообедать. Столовая на третьем этаже, под куполом.
— Спасибо.
Я отключился от компьютера, встал и вышел из комнаты.
Столовая была залита ярким солнечным светом. Жарко. Я подошел к автомату раздачи еды и сунул руку под идентификационный луч. О-па! Свободный выбор. В моей голове пронеслось длиннейшее и разнообразнейшее меню, благополучно осев на управляющем имплантате. Дома такого нет. То есть не меню, а свободы выбора. Автомат выдает сразу установленный господином рацион. Меняться блюдами с другими дери строго запрещено. Объясняется это медицинскими причинами, хотя, думаю, есть и другие.
Но здесь! Я начал сладострастно выбирать наименее знакомые мне яства. Конечно! Зачем товаби Раулю составлять специальный рацион для чужого дери. Делать ему больше нечего! И в этом есть свои преимущества.
И вот на подносе появилось нечто пряное, мясное и перченое. С овощами и толстыми макаронами. В сопровождении взбитых сливок с ягодами и двух чашек крепчайшего кофе. Последнее меня особенно порадовало, поскольку сей напиток напрочь исчез из моего рациона года три назад. Я подумал еще. И ко мне покорно выплыла рыба под маринадом. Ух-ты! Значит, ограничений по количеству тоже не было. И пусть местные дери думают, что хозяин всю жизнь морил меня голодом. Так ему и надо! И я нагло завершил это безобразие острым морковным салатом, который еле уместился на заполненном до отказа подносе.
Я сел за свободный столик в общем зале. Солнце пекло нещадно. Хотелось надеть что-нибудь с длинными рукавами и покрыть голову. К тому же было невероятно шумно. Все-таки южнороманцы очень громкие люди. Невыносимо! Я прекрасно понимал их болтовню (язык записан на имплантате), но зачем же обязательно на повышенных тонах и все одновременно?
— Разрешите?
Передо мной стоял высокий плечистый парень, столь же смуглый, как и все местное население. Homo naturalis.
Я пожал плечами.
Низший поставил поднос и сел напротив.
— Извините, деваби… Просто… Новый человек… Всегда интересно…
Я посмотрел на него уничтожающим взглядом. Зачем их только держат этих безмозглых здоровяков? Давно пора модифицировать!
Он сник и уставился в тарелку.
— Меня гораздо больше интересует, почему ваш товаби так высоко поднял станцию, — снизошел я. — Мы тут так изжаримся.
— Не знаю… На то воля товаби.
— Ладно. У вас тут есть отдельный стол для Homo passionaris?
— Да. Вон там.
Он махнул рукой, указывая на что-то за моей спиной.
Я встал, взял поднос с оставшейся едой и отправился в том направлении. Это было жутко невежливо. Товаби точно наедет. Не хочешь общаться с вульгарисами — нечего садиться в общем зале.
Стол пасси был длиннее прочих и отделен от зала деревянной ширмой и парой растений в кадках. Трое ребят, пользуясь этими самыми растениями и ширмой, пытались натянуть над столом простыню. Я поставил поднос и пришел им на помощь.
— Тео, — представился один из них, когда навес был сооружен. — Спасибо, тебе. Садись.
— Ден, — я пожал смуглую руку. — А зачем это? Станции никогда не поднимают так высоко.
