— Мало! Мало прошли… Не укладываемся, бойцы, в отведённые сроки! Поторопиться придётся сейчас… Поторопиться!
— Дальше дорога лучше не станет! — отозвался Кордуэлл, протирая рукавом автомат от росы. Он, видимо, и вправду лучше всех в их команде ориентировался в лесу. Лучше всех, после капитана Дюпрейна.
— Ничего, втянетесь! — капитан со щелчком сложил карту, спрятал её в кармашек на груди, закрыл его, а потом глянул на часы на левом запястье. — У кого из вас ещё есть часы?
— У всех! — ответил за всю группу Моретти. Алмаар, сидел прямо на земле, прислонясь спиной к дереву, росшему чуть в стороне, при этих словах посмотрел на свои часы, подышал на них, протёр рукавом с удивительной заботливостью, а потом незаметно для остальных хитро подмигнул Джейку.
— У меня нет, господин капитан! — сказал тот, глянув на капитана исподлобья.
— Будешь, значит, держаться рядом со мной, боец Тайлер! — сказал Дюпрейн, вставая. — Ну, всё, отдохнули! Пора в путь…
— А обед? — удивился Кордуэлл. Они даже не шевельнулись, оттягивая неприятный момент. А вдруг капитан ещё передумает? Весь день ведь на ногах, на одной воде!
— Обед?! — Дюпрейн вскинул брови, улыбнулся насмешливо. — Придётся потерпеть, ребята! До ужина потерпеть. Мы много времени с утра потеряли, нагонять нужно…
— Вообще без еды? — Алмаар недовольно хмыкнул.
— Быстро, рядовые! — прикрикнул командным тоном Дюпрейн. — Мои приказы обсуждению не подлежат!
Джейк поднялся первым: "Что ж, вперёд, так вперёд!" Поправил лямку рюкзака, — "Тяжёлый что-то, зараза!" — ремень автомата на правом плече. Другие тоже заворочались, нехотя, с ворчанием, ещё пока тихим, под нос.
— Быстрее!! Пошевелитесь сейчас — больше времени останется на ужин! — Дюпрейн не стал их дожидаться, обошёл дерево, скрылся за кустами, только высокие папоротники качнулись, отведённые его рукой.
— Вот чёрт! Даже в тюрьме кормили три раза в день! — зло выругался Алмаар, пнул носком ботинка трухлявую валежину, отшвырнул её в кусты со своего пути, чтоб не мешала.
— Тайлер идёт за мной! Алмаар — замыкает! — донёсся чуть приглушённый голос капитана. Вторя ему, прямо над головами крикнула птица. В этом крике Джейк уловил тревогу и испуг, явные, хорошо различимые чувства, удивительные для безмозглого существа, живущего на одних только инстинктах. Джейк поднял голову, пытаясь среди листвы разглядеть птицу, увидеть её поближе, "познакомиться", что ли! Кордуэлл, проходя, толкнул его плечом и проворчал недовольно:
— Что, шилоклювую синюшку ни разу не видел? Гнездо у неё там, вот и орёт, беспокоится…
…И снова мелькание зелени перед глазами, дробящиеся пятна света на листьях, на стволах. Всё яркое, живое, беспокойное, занятое вечными заботами: утолением голода и собственным потомством. Даже яркие цветы на пути, яркие птицы стали, в конце концов, раздражать зрение.
Всю жизнь Джейк учился замечать каждую мелочь, всё, что творилось вокруг: каждый звук, каждый шаг, каждый шорох, каждый взгляд, каждое слово. Всё, что могло нести нужную информацию, всё, что могло пригодиться Отделу. А здесь же? Голова кругом идёт, если пытаться запомнить всё, успеть за каждым живым существом. Такой объём информации не переварить за один раз!
Он устал, в конце концов, заставил себя отключиться, изменить собственным, выработанным годами привычкам и правилам. Хватит! Мозгу тоже надо отдыхать, дать ему переварить то, что уже есть, то, что уже известно и понятно. Джейк сосредоточился только на дороге. Вот он убирает эти громадные листья, со странными синими прожилками, чуть придерживает их левой рукой, а сам в это время делает шаг. Так! Чуть-чуть дальше, чтобы не наступить на лианы, не споткнуться среди такого переплетения корней и выростов. Теперь эти лианы с цветами и "погремушками". Вот эту лучше повесить на соседнюю ветку, чтобы не мешала остальным, тем, кто идёт следом. Осторожно! Проползло что-то живое, змея, вроде… Не наступить бы на такую живность в другой раз. Чёрт их знает, вдруг ядовитая… Так уж лучше не злить лишний раз…
Свихнуться можно, если мысленно контролировать каждое движение. Бред какой-то! А Дюпрейн ничего! Идёт себе, темпа не сбавляет, в трёх метрах впереди. Будто сам не весь день на ногах, и тоже, как все, без обеда. Ничего! Не думай, что не справлюсь!.. И не в таких передрягах бывали! Ведь не отстаю же я! Не отстаю! Так и держу эти три чёртовых метра, как приказал!
Спина капитана и рюкзак маячили впереди, еле различимые среди зелени. Не даром ведь маскировочная форма. Ноги сами выбирали лучшее место для шага, тело, словно, само знало, как действовать в подобной обстановке. Знало, как идти, чтобы держать заданный темп движения. Знало, чего опасаться на том или ином участке пути, знало, какие растения можно брать голыми руками, а какие лучше обойти стороной. Это всё, наверное, подготовка. Хотя Джейк и знал наверняка: в таких джунглях он впервые в жизни. Он никогда не видел эту дикую и буйную природу, довольно опасную, если попадёшь в неё без знаний и опыта. Но у него-то нет ни того, ни другого! Тогда откуда знаешь, например, что вот эти вот листья, такие красивые, в жёлтую крапинку, жгутся, как крошечные муравьи при малейшем прикосновении? А вот эти цветы — крошечные, с ноготок, белые с розовыми прожилками — лучше не нюхать? Они хоть и пахнут приятно и нежно, но после голова будет кружиться, а перед глазами всё поплывёт… Откуда эти знания в тебе? Откуда эта память? Да и вообще, как понимать эту агрессивность в растениях? Неужели здесь столько врагов, что нужно колоть, травить, жалить любого?
Всё! Лучше ни о чём не думать! Ни на что не обращать внимания и не искать никаких объяснений! Не задавать вопросов! Лучший способ — думать о чём-нибудь отвлечённом, вполне понятном и объяснимом. Например, о цели всего этого путешествия. О руднике! Рудник в истоках Чайны! Уж не про него ли решали тогда на Совете? Ведь про него же! Про него! Других здесь нет. Чайна одна, исток у неё тоже один.
Кто бы мог подумать? Знал ли сам, мог ли хоть в мыслях представить, что окажешься здесь, что пойдёшь защищать сам, своими же руками, этот проклятый рудник?! Понятия ведь не имел, что такое Чайна! И что такое Гриффит? Что он из себя на самом деле представляет? Вот уж действительно — пути Господни неисповедимы!
Вот и сейчас тоже! Идём туда, на этот рудник. А если его захватят к нашему приходу сионийцы эти? Что мы впятером сделать сможем? Да ничего! Хотя, сначала дойти нужно! А по пути всякое случиться может. Лучше уж не загадывать дальше, чем на один день.
Вот и Барклиф сегодня утром — как давно это было! — запугивал всё, говорил что-то непонятное. Почему Эши счастливчик в сравнении со мной? Тоже мне — счастливчик! Он в лазарете лежит, а я здесь… Даже из карцера вытащили — и сюда! В эту неухоженную теплицу! Уж лучше в десять таких теплиц и не на три дня, а на месяц, чем в лазарете валяться после ранения. Не дай Бог такую судьбу!!!
