— Ты воплощение такта и дипломатичности, — сказал я себе. — Запиши на свой счет очередной блистательный успех.
Той ночью мне снова приснилась Минуарция. Во сне я был в комнате для сканирования, лежал на кушетке, а Минуарция выдавила себе на ладонь механогель и сделала из него сетку. Только вместо того, чтобы держать ладонь у меня над головой и сканировать мои воспоминания, Минуарция пригладила мне волосы и наклонилась так низко, словно хотела поцеловать в щеку.
«Я всегда тебе нравилась, — зашептала она мне на ухо. — А ты всегда нравился мне. Сейчас я прошу тебя об услуге. Будь внимателен и осторожен».
Тут я проснулся.
Наутро я перехватил Калгана, пока он не сел завтракать. Когда я потянул его за рукав, он взглянул на меня с таким видом, словно ожидал утренний поцелуй возлюбленной. Секундой позже от его оптимизма не осталось и следа.
— Ты идиот! — процедил я, глядя ему в здоровый глаз.
— Не рановато для оскорблений? — спросил Калган, растерянно хлопая веками. — Выкладывай скорее, потому что мне сегодня в патруль, — выпью кофе и поднимусь на «Полуночную королеву».
Я утащил его подальше от остальных:
— Вчера вечером я классно поболтал с Угарит-Пантом. Ну, ты знаешь, с послом, который не должен знать, что его цивилизация уничтожена.
— А, с этим…
— Похоже, ты позволил ему покопаться во Всеобщем актуарии.
— Посол хотел понять, как он работает. Разобраться в социометрических моделях, в статистических методах и так далее. Все абсолютно безобидно.
— На самом деле Угарит-Пант разыскал данные о Содружестве Тысячи Миров.
— И что? — Калан провел пальцами по жестким белым волосам.
— Данные не отредактировали, вот что! Они не соответствуют местным космотекам. Теперь послу доподлинно известно о случившемся. Вероятность существования Содружества в будущем Актуарий оценил в ноль процентов, потому что его уже не существует.
Калган беззвучно выругался — до него дошло, что он натворил. Он глянул в сторону стола — шаттерлинги занимали места. После вчерашних похорон все были в черном. По традиции Линии черными были даже фрукты, выпечка и напитки.
— Кто еще в курсе?
— Понятия не имею. С послом мы разговаривали тет-а-тет. Утром я поделился с Портулак, но она болтать не станет. А вот с кем еще общался Угарит-Пант, я не знаю.
— Нужно с ним потолковать.
— С Чистецом или со слоном?
— Не знаю. Наверное, с обоими. Вот дерьмо!
— В самом деле, дерьмо.
— Слушай, Лихнис, у тебя самого рыльце в пушку. Все шло гладко, пока ты не посочувствовал несчастному уродцу.
— Меня не предупредили. Считай меня дураком, но не сумел я расшифровать мысленные сигналы, которые посылали вы с Чистецом во главе. — Калган мертвенно побледнел, и я смягчился. — Стучать на тебя я не стану. Ошибка непреднамеренная, каждый мог так облажаться.
— Да я просто не сориентировался. Думал, что Актуарий синхронизирован с космотеками. Конечно, нужно было сперва проверить, но… вот дерьмо! Как тебе Угарит-Пант? Он сильно нервничал?
— По-моему, он больше раздосадован.
— Нельзя, чтобы он совершил самоубийство при нас. Не знаю, говорил ли тебе Чистец, но сородичи посла любили носить в себе бомбы. Если Угарит-Пант здесь взорвется…
— Не взорвется, он вполне адекватен.
— Но неизвестно, как на него подействует новость. Где он сейчас?
— Даже не представляю. — Я прижал палец ко лбу и якобы рассеянно добавил: — Эх, в буйстве эмоций не прикрепил к нему маячок.
— Кому-то нужно поговорить с Чистецом. — Страх на лице Калгана перерос в ужас. — Лихнис, я не могу! Чистец скажет… Ну почему я? При чем тут я? Теперь меня накажут. Нет, хуже.
— Можно определить, что твоим Актуарием пользовались?
— По-моему, нет. Если только мы с послом не признаемся.
— Тогда с Чистецом потолкую я. Когда и так в опале, вряд ли сделаешь себе хуже.
Калган, похоже, не поверил в мою искренность:
— И что ты скажешь?
— Что посол, с его же слов, сам догадался. Ни об Актуарии, ни о тебе не заикнусь.
— Вдруг Чистец разыщет посла и Угарит-Пант сам ему разболтает?
— Боюсь, тут я бессилен. Но даже если такое случится, полагаю, тебе бояться нечего. Ты совершил глупость, но сглупил непреднамеренно.
— Да, конечно. — Калган слегка порозовел. — Спасибо, Лихнис. Ты прав, я идиот. Головой надо было думать, но клятый слон умеет убеждать.
— Наверное, раз мы здесь стоим, господин посол не намерен себя взрывать, по крайней мере сегодня.
— Понимаю, ты хочешь приободрить меня, только…
— Пошли, нас завтрак ждет! — Я похлопал Калгана по спине. — Вид у еды что надо.
— Мне очень жаль Минуарцию.
Тотчас вспомнился сон и шепот: «Будь внимателен и осторожен».
— Нам всем ее жаль.
Я так и не сел за стол рядом с Портулак (она разговаривала с Горчицей) — меня задержал имирский чиновник.
— Лихнис? — осведомилось миниатюрное создание.
— Да, — отозвался я.
— Прошу прощения, шаттерлинг, но вас ожидают в кабинете магистрата Джиндабин.
Портулак, увидев, что происходит, встала из-за стола и стряхнула черные крошки с черной блузки.
— Есть новости?
— Не могу сказать, — ответил имириец. — Я просто должен проводить вас к магистрату.
В кабинете Джиндабин мы застали мистера Джинкса. Магистрат и ученый сидели за столом друг напротив друга и поочередно прикладывались к мундштуку фырчащего чайничка с трубками и клапанами.
— Кое-что случилось, — сообщила нам Джиндабин. Мистер Джинкс протянул ей мундштук, и она сунула его в рот, даже не протерев. — Похоже, ваша трогательная похоронная церемония дала неожиданный результат. Мы обычно не позволяем творить такое с атмосферой.
— Нам разрешили, — заявила я, готовая ощетиниться.
Джиндабин примирительно подняла руку:
— Я не оспариваю. Знай мы о масштабах планируемой церемонии, вероятно, воспротивились бы, но факт остается фактом — мы дали вам зеленый свет.
— Возникли проблемы? — спросил Лихнис.
— Трудно сказать, — вступил Джинкс. — Похоже, вы подвигли Фантома на ответ. Он проявляет активность, особенно у платформы, как правило, в дневные часы. Сегодня появился ночью. Для нас это проблема. Мы не любим, когда Фантома тревожат, беспокоят, выводят из себя. Целые цивилизации гибли, попав к нему в немилость. Мы не хотим пополнить их число.
— Что случилось? — спросила я.
— Вчера, после окончания погребальной церемонии, Фантом приблизился к платформе, которую мы позволили вам посетить с раненым роботом, — начала магистрат. — Разумеется, мы отслеживали его перемещения и не удивились присутствию в том секторе, но не ожидали, что Фантом подлетит к самой башне, и еще меньше — что он остановится.
— Геспер вернулся! Пожалуйста, скажите, что Геспер вернулся!
— Так что? — присоединился Лихнис.
Магистрат приложилась к мундштуку.
— В ходе наблюдений на платформе обнаружен золотой объект, по форме напоминающий человека. Вчера его не было.
— Нам срочно нужно туда, — сказала я Лихнису.
— Сперва нужно попросить разрешение, — напомнил он.
— Я даю его вам, — проговорила магистрат. — Иначе зачем было вас вызывать? Однако Фантом неподалеку. Робота нужно забрать немедленно. Если не управитесь в течение ближайшего часа, его останки станут собственностью научного совета.
— Они принадлежат машинному народу, — заявила я.
— Уже нет. Робот перестал быть представителем машинного народа, как только Фантом его разобрал. Объект на смотровой платформе — артефакт Фантома и лишь внешне напоминает робота, которого вы знали. Очень сомневаюсь, что хоть один его атом остался в первозданном виде.
— По-моему, пререкаться не стоит, — прервал ее Лихнис.
— Вам точно не стоит, — парировала магистрат. — Идите и заберите останки. Делайте с ними что хотите. Поручаю вам сообщить эту новость другим роботам. И… не интересуйтесь больше Фантомом. Никогда.
— Не будем, — пообещала я.
— Когда вы говорите «останки», что…
— Я говорю как есть. Судя по наблюдениям, робот выглядит почти так же, как в день, когда вы его оставили. Он больше не слит с куском корпуса, но других изменений к лучшему нет. Ваш план, увы, провалился.
Пять минут спустя мы с Лихнисом летели на флайере, пустив его во всю прыть. Разговор не клеился — мы обрадовались, что Геспер вернулся, но тотчас сникли, услышав о его состоянии. Камеры слежения не обнаружили признаков жизни у золотой фигуры, которая после ухода Фантома ни разу не шевельнулась. Под нами проносились дюны, и я поняла, что меньше всего ожидала такого результата — что Геспера вернут невосстановленным. Я допускала, что Фантом починит его, что превратит в нечто странное, что вообще не вернет. Что Геспера разберут, на несколько дней втянут в облачный разум, а потом изрыгнут в прежнем состоянии — казалось бессмысленным. Увы, факты не изменить, от золотой фигуры на постаменте не отмахнуться.
