с вами, – сообщил он.
– Зачем? – насторожился Хидео.
– На всякий случай. Если он не случится, можешь считать меня балластом. А на базе мне всё равно нечего делать.
Наверное, Хидео следовало бы обидеться за такое откровенное недоверие к его успехам в пилотировании, но на самом деле он был даже рад. С некоторыми людьми даже в передрягах спокойнее, и Роман был однозначно из их числа.
– Как могло так выйти? – спросил Долгих, когда они взяли курс на долину Третьей базы.
– Ты о чём? – отозвался сидевший сзади Кастел.
– О том, что «посылку» сбросили туда, куда сбросили.
Инженер хмыкнул.
– Попутали координаты. Вопрос только, с чьей подачи.
– «Здесь» или «там», ты имеешь в виду?
– Именно.
Кажется, совет Кастела лечь спать был и правда разумным. По крайней мере, они больше не напоминали давно не кормленных псов, только и ищущих, в кого бы вцепиться. С другой стороны, зачем ругаться, когда сейчас они все вместе в одной лодке?
– И за какой вариант ты голосуешь? – поинтересовался пилот.
– За «здесь». «Там» пока не очень в курсе, где именно находится это самое гиблое место из всех, нами разведанных.
Хидео слушал молча. Он мог бы многое добавить к размышлениям инженера, но не спешил. Кастел правильно сказал, безоговорочно доверять кому-либо было бы ошибкой. Хотя он дорого бы дал за возможность исключить из подозрения обоих своих спутников.
– Есть предпочтения? – помолчав, спросил Роман, и, усмехнувшись, добавил: – Кроме меня, конечно.
– Хочешь знать моё личное субъективное мнение? – уточнил Кастел. – Другого не имею.
– Хочу.
– Строители. Слишком много к ним накопилось вопросов. Да и все их «посылки» упали куда они и заказывали.
– Они же здесь почти не бывают! – удивился Долгих.
– Смотря кто, – ответил инженер, – Маккензи и этот бритый парень заглядывают часто, возможность подпортить нам жизнь у них есть.
– А как можно подменить координаты? – решился вступить в разговор Хидео.
– Самый простой способ – внедрить в систему связи специальную программу, которая будет подменять отправляемые сообщения.
– И кто может это сделать?
– Тот, кто имеет к системе доступ определённого уровня, то есть Фа, Инка и я, – педантично перечислил инженер. – Или любой, имеющий достаточно навыков и времени, чтобы эту систему взломать.
Кажется, Кастел пожал плечами.
– Я уже скучаю по старым добрым временам, когда на узел связи приходили с бумажкой с текстом, – проворчал Роман.
– Ага, и передавали его набором точек и тире, – подхватил Кастел.
– Точек и тире? Это как? – изумился Хидео. Он попытался представить, как это могло быть, в его голове сразу возник целый ряд образов, один фантастичнее другого.
– Я тебе потом покажу, наглядно, – немного зловеще пообещал Роман.
– Или настучишь, – задумчиво добавил Кастел.
– Знаете, я уже не уверен, что хочу это знать, – признался Хидео, и его собеседники захохотали.
Эта болтовня немного разрядила обстановку, но всё равно, что-то Хидео беспокоило, и он никак не мог понять, что именно. Наконец его осенило: ему совсем непривычно было видеть Романа справа от себя.
– Непривычно смотреть на землю с пассажирского места, – словно прочитав его мысли, признался Роман.
– Это ненадолго, – попробовал утешить его Хидео.
– Надеюсь, – Роман помолчал, а потом добавил: – Сколько себя помню, мечтал летать… А ты кем хотел стать в детстве?
– Фермером, – скривился Хидео.
Он с раннего детства мечтал стать полицейским. Стоять на страже закона, защищать невинных... Он был бесконечно горд и счастлив, когда ему удалось поступить в Александрийскую академию полиции. Счастье и гордость с ним разделяли, пожалуй, полконтинента (Мельхиора славилась очень низкой плотностью населения и не притупляемыми расстояниями добрососедскими отношениями). Эти же самые полконтинента, к слову, незадолго до этого всем миром собирали ему деньги на билет до Академии (ещё Мельхиора славилась бедностью). Ему было 12 лет (учить будущий цвет полиции в Конфедерации предпочитали с очень юных лет), и жизнь впереди казалась простой и понятной.
Через полгода всё изменилось. Мельхиоре удалось добиться независимости от Звездной Конфедерации, с момента недобровольного присоединения не баловавшей колонию ничем, кроме презрительного отношения и выкачивания ресурсов.
Радостная поначалу новость обернулась для Хидео личной трагедией: в Конфедерации решили, что присутствие бывших подданных в силовых учебных заведениях неуместно, и всех мельхиорцев скопом отчислили. В Александрийской академии эту процедуру провели даже гуманно, дав пару недель на сбор вещей и прощания и купив билет до дома. Но Хидео только-только исполнилось тринадцать, он был упрям, растерян, и о возвращении домой, как ему казалось, с позором, не мог допустить даже мысли. Продав билет за полцены и отправив домой бодрое сообщение, что всё устраивается наилучшим образом, он отправился покорять такие далёкие от родной планеты миры.
Бодрые сообщения домой он продолжил отправлять и в последующие годы, коротко рассказывая, что нашёл жильё и работу, и у него всё отлично. На самом же деле всё обстояло совсем не так радужно. Начать с того, что найти работу в хорошем месте в тринадцать лет оказалось невозможным: его попросту не брали, ссылаясь на недопустимость детского труда. Оставались только «нехорошие» места. Жизненный опыт они, конечно, обогащали, вот только несколько однобоко. Тем не менее, до поры Хидео удавалось скользить по лезвию закона, не скатываясь на другую его сторону.
Бесконечно так продолжаться не могло. Зимними сумерками накануне его пятнадцатого Дня рождения в переулке возле бара, где он работал мальчиком на побегушках, его остановил Громила Клаус, правая рука главаря одной из крупнейших банд Мукумбаку. Сунув мельхиорцу за пазуху какой-то футляр, он прошипел:
– Отнесёшь в «Рог», отдашь Испанцу. Если потеряешь или попадёшься копам, найду и убью.
Клаус растворился в темноте, а Хидео на ставших ватными ногах привалился к грязной стене. Растерянность и отчаяние, овладевшие им, не шли ни в какое сравнение даже с моментом сообщения об отчислении. Наконец, чуть отдышавшись, он вышел на бульвар. И тут стала понятна нервозность Клауса: бульвар кишел людьми в синих мундирах. Хидео осторожно пошёл вперёд, на него никто не обращал внимания: вечно бегающий с заказами туда-сюда мальчишка давно стал почти элементом пейзажа. Осмелев, Хидео пошёл спокойнее.
– Эй! – раздался властный окрик.
Хидео замер. К нему широким шагом приближался полицейский.
– Кто такой? Что здесь делаешь?
– Посыльный, несу заказ на Маячную улицу, –
