Но работа нашлась для всех. Прекрасно понимая, как опасно в условиях полета не иметь определенного занятия, Белопольский приказал Зайцеву подготовить с помощью всех свободных участников экспедиции имевшиеся на борту самолеты, вездеходы и подводную лодку к работе на Венере, перебрать их механизмы, проверить и испытать все приборы и аппараты. Кроме того, он поставил перед старшим инженером корабля задачу - научить всех производить мелкий ремонт, чтобы каждый мог самостоятельно исправить незначительные повреждения. Топоркову было поручено научить Андреева и Коржевского работе на передвижных рациях, которыми были оборудованы все машины. Только они двое еще не умели пользоваться радиоустановками.
В красном уголке регулярно (по уплотненному графику) проводились занятия по астрономии, звездной навигации, механике и теории звездоплавания.
– На космическом корабле каждый должен уметь заменить любого другого, - сказал Константин Евгеньевич. - Для многих из нас этот полет первый, но для всех не последний. Учиться необходимо все время.
Но, несмотря на такую нагрузку, как-то так получалось, что у каждого оставалось свободное время, которое нечем было заполнить, и это были самые тяжелые минуты. Стоило человеку оторваться от дела, как тотчас же подкрадывались мысли о Земле, о близких людях, и незаметно возникало чувство тоски. В такие моменты члены экипажа устремлялись на радиостанцию - "читать" бортовой журнал Топоркова. Никакого журнала, конечно, не было. Разговоры с Землей записывались автоматически на ленте магнитофона. Прослушав свой последний разговор с женой или другим родственником, люди успокаивались.
Выйдя из лифта, Мельников направился к рубке управления. Ярко освещенные коридоры были пустынны и безмолвны. Тишина, царившая на звездолете, никогда не нарушалась. Двенадцать человек не могли заполнить исполинский корпус корабля, и невольно казалось, что в нем никого нет. В первые дни это было неприятно, но постепенно люди привыкли.
Звездолетом управлял автопилот. Войдя в рубку, Мельников внимательно прочитал записи всех приборов. Лента локатора показала, что за несколько минут до его прихода, на расстоянии трех тысяч километров пролетел небольшой метеорит, исчезнувший задолго до того, как звездолет достиг этой точки. Направление полета не изменялось.
Привычно нажимая нужные кнопки, Мельников проверил состояние всех частей корабля. Разноцветные лампочки давали успокоительные ответы. Все было в порядке. Он заметил, что в каюте номер восемь открылась дверь - соответствующая ей лампочка загорелась красным светом, - и подождал, чтобы она закрылась. Но прошла минута, а красный свет не сменился зеленым. Тогда он включил экран и соединил его с восьмым номером. Появилась внутренность каюты.
В ней находился геолог Василий Романов. Услышав звонок вызова, он повернул голову.
– Почему не закрыли дверь? - спросил Мельников.
– Виноват, товарищ начальник!
– Делаю вам замечание. В космическом рейсе рассеянность недопустима.
Геолог метнулся к двери с такой стремительностью что, вероятно, больно ударился о раму. Мельников улыбнулся и выключил экран.
Хотя "СССР-КС3" почти не угрожала опасность со стороны метеоритов, на нем свято соблюдался закон космических рейсов - все двери и люки всегда должны быть герметически закрыты.
Из рубки Мельников направился в обсерваторию.
Она занимала всю носовую часть звездолета. В противоположность другим помещениям, не имевшим никаких внешних отверстий, здесь были широкие окна-иллюминаторы. Они закрывались снаружи пластмассовыми щитами. Многочисленные астрономические инструменты, вычислительные машины новейшей конструкции, тут же помещавшаяся фотохимическая лаборатория - все это оставляло мало свободного места.
Пайчадзе и Второв возились у спектроскопа, Орлов приник глазом к окуляру рефрактора, Белопольского ни было.
– Где Константин Евгеньевич? - спросил Мельников.
– Сейчас придет, - ответил Пайчадзе, не оборачиваясь.
Здесь царила атмосфера напряженного труда. Не желая мешать астрономам, Мельников подошел к стене и, нажав кнопку, отодвинул в сторону плиту, закрывавшую окно.
Знакомая, много раз виденная картина звездного мира раскинулась за бортом. Неподвижными точками горели вечные огни Вселенной. Туманная вуаль Млечного Пути неясно проступала на "самом горизонте".
Прямо перед собой Мельников увидел висящий в пространстве косматый, с огненными выступами протуберанцев, ослепительно сверкающий шар Солнца. Звездолет летел повернувшись к нему правым бортом.
Из всех зрелищ, которыми богато одаряла звездоплавателей Вселенная, зрелище висящего в пустоте Солнца было самым поразительным. Человек привык видеть его диск у себя над головой или перед собой, на горизонте. Но с борта корабля картина была совсем иной. Казалось, что Солнце светит снизу. Хотя на звездолете не существовало четкого ощущения, где "низ" и где "верх", звездоплаватели не могли отделаться от впечатления, что корабль находится выше Солнца. Почему это так происходило, никто из них не мог понять, но все одинаково поддавались этому странному обману зрения.
Мельников посмотрел назад, стараясь увидеть Землю, и вскоре нашел ее. Крупная голубая звезда сияла спокойным светом. Рядом с ней желтым огоньком виднелась Луна. Очень красива была эта звездная пара.
Там, на этой затерявшейся в просторах Вселенной блестящей точке, было все, что составляло смысл жизни экипажа "СССР-КС3". И там же была Ольга…
Мельников отвернулся от окна. Он старался не думать об Ольге, но это плохо удавалось. Мысли все время возвращались к жене. Ее образ всегда был перед его глазами. За время трех предыдущих рейсов он редко вспоминал покинутую Землю, а теперь думал о ней постоянно. Прошло только десять дней, а он уже скучал и томился разлукой. Впереди были долгие, бесконечные три месяца. Но ни разу не явилось сожаление. Если бы можно было вернуться в прошлое, он снова согласился бы лететь. Жизнь вне космических рейсов казалась ему немыслимой. И одновременно с желанием вернуться на Землю в душе Мельникова было другое - вперед, к цели! В этом двойственном чувстве он не мог и не хотел разбираться. Стремление к Земле и стремление к Венере непонятным образом не мешали друг другу.
2 июля 19… года "СССР-КС3" приблизился к месту, где должна была состояться встреча с астероидом. Накануне Пайчадзе удалось найти Арсену и произвести наблюдения за ее движением. Электронно-счетные машины в несколько минут произвели сложнейший расчет траектории маленькой планетки и подтвердили, что встреча произойдет сегодня около двенадцати часов по московскому времени. Без этих машин подобный расчет потребовал бы нескольких месяцев напряженной работы доброго десятка вычислителей.
