— Солнце — ее светило, третья планета, двойной мир. Матушка Земля в ниссийской блокаде! — Кулак Старбеда грохнул по столу. — Теперь уж мне никогда не осуществить своего плана! Мы слишком долго ждали, и искра надежды исчезла вместе с былой нашей мощью. Мечту о реальном утопил водоворот болтовни.
Роун всем телом подался вперед.
— Адмирал, вы говорили, что Тришинист по сути пустое место. А что, если вы ошибаетесь и он не столь безобиден, как кажется вам? А что, если он запросит помощи по стороны?
Старбед прищурился.
— С какой еще стороны? — Ну например, от человека по имени Блан?
— Блан? Этот мерзкий дьявол с Гедеса? Так он еще жив?
— Его корпус должен прибыть сюда через четыре месяца.
Старбед выпрямился в кресле, голос его набрал силу.
— Откуда ты это знаешь, парень?
— Тришинист принял меня за эмиссара Блана. Он готов начать действовать прямо сейчас, сегодня. Он думает, что кто-то из моей команды должен убить вас и сейчас я здесь для того, чтобы расчистить путь убийце.
Старбед поднялся и прошел к двери — высокий, широкоплечий мужчина, бесспорно с недюжинной силой в прошлом. Он щелкнул замком, повернул выключатель на стене, блокировавший замки на внешних дверях, и снова водрузился в свое кресло.
— Отлично, молодой человек, может, вы подробнее расскажете все, что знаете об этом заговоре?
— …Вот и все, что мне удалось у него узнать, — завершил Роун свое повествование. Даже если учитывать половину тех людей, которые сейчас стоят за его спиной, то приходится признать — позиции у него сильны и без подкрепления Блана.
Старбед задумчиво погладил подбородок.
— Такой ход событий мне даже на руку. Пусть Тришинист действует по своему плану. Когда он обнаружит, что потерял союзников, он сдастся.
— Извините, сэр, но я не могу больше задерживаться, — Роун поднялся. — Тришинист может меня заподозрить. Скажите, как мне себя вести и что делать?
Адмирал подпер большим пальцем подбородок.
— На какое время запланировано убийство?
— На сегодняшний вечер, после банкета.
— Начните как можно позднее, я буду готов. Но следите за мной и не выпускайте из рук оружия. Сколько у вас человек, которым вы можете доверять?
— Трое.
Старбед кивнул. На его морщинистом лице появилась улыбка, рука хлопнула по крышке стола.
— Молодой человек, простите, запамятовал ваше имя.
— Роун, Роун Корней. Старбед довольно усмехнулся.
— Судьба Земли волнует тебя, Роун Корней, не так ли? — Адмирал подошел к стенному сейфу и трясущимися пальцами повернул ключ. Дверца распахнулась, и он вытащил связку старых бумаг. — Это мой план контрнаступления, — пояснил он. — Корабли давно готовы, их свыше четырехсот в скрытых доках на другой стороне планеты. Надеюсь, с ними все в порядке. Мне нужен хороший командир, мистер Корней! Триншинист собирает вокруг себя свору — отлично, пусть попытается поднять бунт, пусть посылает ко мне убийц! Смеется тот, что смеется последним! Ему меня не одолеть! А приказы… приказы подождут. В конце концов, у меня есть несколько преданных офицеров, вот им-то я и доверю командовать Флотом. И тебе, парень! Ты примешь командование в качестве исполняющего обязанности адмирала Флота!
— Вы доверяете мне, адмирал? Но вы же не знаете меня!..
— На своем веку мне довелось повидать стольких людей, мальчик, что, поверь, уж я-то могу понять, кто чего стоит. Ведь ты осуществишь нашу мечту, верно?!
— Ради этого я и пришел сюда, — произнес размягченный Роун. — Последние одиннадцать лет я только об этом и думал.
Пираты сбились возле Роуна в пустом бронзово-мозаичном коридоре, который вел в обеденный зал. От их роскошных одежд, украшенных бисерном и медными бляхами, исходило такое амбре, что у Роуна едва хватало сил его вынести.
— Спрячьте оружие, — приказал Роун. — Женщин не лапать, рабов не бить — эти привилегии мы оставим хозяевам. Что бы ни происходило, руки не распускать. И каждый, кто напьется до одурения, потом пусть пеняет на себя. — Он осторожно спрятал маленькое, всего с ладонь величиной, ружье на животе, под широким кушаком, который на него намотали предоставленные ему в услужение рабы.
— Идемте, — позвал он, ладонью толкнув инкрустированные перламутром двери.
Они вошли в зал под звуки, издаваемые извлекателями шума. Танцовщицы, резво подпрыгивающие в своем танце, еще ухитрялись обсыпать зрителей лепестками цветов. Разноцветные сверкающие огоньки люстр под сводами отражались в крошечных фонтанчиках, журчащих на покрытых ослепительно белыми скатертями столах, с изысканно уставленными на них красивыми приборами. Множество землян, сидевших за столами, поднялись и принялись аплодировать. Появился и командир Квекс, его широко расставленные глаза издали стегнули настороженным взглядом Роуна и его команду. Подойдя к Роуну, он взял его под руку и потянул к ближайшему столу.
— Вы сядете со мной, за главный стол, конечно…
Роун отступил на шаг.
— А как же мои люди?
— Ну, о них позаботятся, — улыбнулся Квекс, обнажив ряд острых редких зубов.
Роун обернулся к команде. Вокруг них толпились женщины-гуманоидки. Большеглазые, соблазнительно широкобедрые, с впечатляющими обнаженными грудями, они зазывно улыбались, норовя потрогать гуков, которые буквально таяли при их прикосновении.
— Прекратить! — не сдержался Роун, а затем, повернувшись к Квексу, жестко произнес: — Мои люди сядут со мной, мне необходимо за ними присматривать.
— Да, но… впрочем, как вам будет угодно, лейтенант. — Какую-то долю секунды Квекс пребывал в полнейшем замешательстве, но потом дал знак сидевшему на корточках рабу, и тот бросился к стульям. Роун занял глубокое кресло, Квекс опустился в соседнее.
— А где же адмирал? — поинтересовался Роун.
— К сожалению, немного приболел, — Квекс ударом ноги отогнал зазевавшегося раба. — Чавигней восемьдесят пятого года или Бил-Вэт? — с любопытством поинтересовался он.
— Чавигней восемьдесят пятого, — небрежно бросил Роун, поскольку уже кое-что слышал об этом вине. — Приболел? А что с ним?
— Ну, в последнее время адмирал несколько сдал, уже не может выдерживать большого… напряжения. — И Квекс снова улыбнулся, обнажив острые зубы.
Он внимательно наблюдал, как раб разливает рубиновую жидкость по бокалам, потом взял свой бокал, осторожно вылил немного вина на пол и принюхался. Роун сделал то же самое, потом пододвинул бокал, чтобы в него долили вина. Конечно, Чавигней представлял отличный букет, но в тот момент Роуну было не до букета. Квекс демонстративно таращился на него.
