чтобы наконец нормально поговорить с Романом, своим побратимом и непосредственным участником всех событий.
За эти сумасшедшие часы они так и не смогли перекинуться даже парой слов. Николас, как один из старших медиков и назначенный военным ведомством ответственный за размещение и лечение эвакуированных служащих двух пострадавших кораблей, все это время не нашел возможности даже присесть, не говоря уже о каких-то разговорах. А спросить Романа обо всем, а особенно о той брианке с дочерью, возле которых тот отирался, было очень любопытно.
Миранец чуть замедлился и вернулся мыслями к высокой белокожей блондинке, медику гражданского катера. Ох... какая женщина. Неудивительно, что побратим буквально приклеился к ней. Только... Для чего? Ведь скоро их тройку ждет отбор и возможно, он, Роман и Ликон, наконец, найдут себе замыкающую. До отъезда Романа с планеты они буквально считали дни до этого события. Так что побратим тогда затеял?
Николас почувствовал вибрацию браслета и встряхнул руку, чтобы ответить. Перед глазами появилась проекция старшего лаборанта медцентра. Мужчина вздохнул, потому что судя по лицу коллеги, у того были какие-то новости.
“Даст уже мне кто-нибудь хоть пару минут передышки?” - с раздражением подумал Николас.
- Что у тебя? - спросил мужчина без всяких приветствий.
- Доктор Зоттер, вам следует срочно прийти сюда, - казалось, лаборант от нетерпения даже подпрыгнул.
- Это срочно? - устало спросил Николас, краем глаза наблюдая за военными, которые оцепили отсек с одним из пострадавших и не пускают туда никого.
Николас и другие медики, разумеется, оказали странному безымянному мужчине, которого так тщательно охраняли и который при ближайшем рассмотрении оказался человеком, а не зитарцем, как они сначала решили, посильную помощь и взяли анализы. Судя по показателям, пострадавшего отравили какой-то дрянью, которую датчики капсулы так и не смогли идентифицировать. Теперь дело было за лабораторией. Пока человек находился под воздействием восстанавливающих программ. Ему подлатали печень и еще кое-какие органы, но без антидота дальнейшее лечение продолжать было нельзя.
- Срочно - кивнул его собеседник, - и... нужно ваше личное присутствие.
- Иду, - Николас тяжело вздохнул и направился в лабораторный отсек.
Кажется, разговор с Романом снова откладывается.
***
- Так в чем дело? - Ник прошел в помещение к лаборантам и присел на жесткую кушетку, даже не спрашивая разрешения. Он устал с этой беготней и координацией в условиях строжайшей секретности. Устал от военных с этими их тайнами и недомолвками.
- Не знаю, с чего начать, - признался старший лаборант.
- Начни уже с чего-нибудь, - махнул рукой Николас.
- В общем, по стандартной процедуре мы взяли анализы у всех прибывших женщин, как находящихся на восстановлении, так и тех, кто не нуждался в нашей помощи. Для определения аллергенов и подбора питания. И мы, разумеется, сделали полную диагностику их крови.
Мужчина кивнул. Все было ровно так, как предписывают внутренние медицинские протоколы.
- Мы также провели ДНК-анализ на ряд маркеров. В том числе на мутационный ген “DRD4”. И...
Николас снова кивнул. По исследованиям миранских ученых, именно мутацию этого гена называли ”геном замыкающих”. Только женщины с таким видом мутации могли стать парой для троек их планеты.
- И... - поторопил он своего собеседника.
- И все пять женщин, прибывших к нам, точнее, четыре женщины и пятнадцатилетняя девочка-подросток, имеют мутацию гена “DRD4”, - тихо отозвался лаборант.
“Что, мать вашу?” - ошарашенно уставился на него Ник. Новость о том, что кто-то из прибывших на Миран женщин мог быть замыкающей, его бы не удивила. Тем более, его однопланетники, которые помогли пострадавшим кораблям в той заварушке, утверждали, что зитарка - их женщина. Да и между тройкой Лекса и землянкой Кирой что-то явно происходило. И то, Ник не до конца верил в то, что на корабле присутствовало сразу двое замыкающих. Но чтобы пять?
- Повтори, - Ник придвинулся к лаборанту ближе.
- Все пять женщин замыкающие, доктор Зоттер, - отозвался лаборант.
Целый экипаж замыкающих? Да как такое вообще...
- Это не все, - продолжил коллега Ника.
- Ну, вряд ли ты сможешь меня удивить еще больше, - хмыкнул медик.
- Смотрите сами - покачал головой лаборант - вот анализы безымянного человека из охраняемого военными отсека, а вот - землянки Киры Разиной. Я не делал сравнение, просто загрузил в систему все данные и... вот.
- Общие аллели, - Ник пораженно смотрел на гало-экран.
- Он ее отец, - озвучил очевидное лаборант.
За несколько часов до событий предыдущих глав
- И что мы будем делать? - Дилан встал плечом к плечу рядом с Иденом и уставился через иллюминатор на планету Миран, к которой приближался эвакуационный военный корабль, который забрал их со спутника.
- Я не знаю, - отозвался Иден.
Это была чистая правда. Чуть ли не первый раз в жизни он не знал, что ему предпринять дальше. Он был так растерян и так подавлен, что не мог сосредоточиться ни на чем, что происходило вокруг.
Он не запомнил ни то, как их нашли. Ни то, как погрузили на катер. Единственное, что осталось в памяти - маленькое женское тело в синем кителе, которое военные медики бережно укладывали на робо-носилки, и то, как он, почти не дыша и не шевелясь, стоял и смотрел на него, пытаясь осознать, что женщина, воспоминания о которой он столько лет бережно хранил в своей памяти, сейчас здесь, рядом, во плоти. И это не сон, которых за эти семнадцать лет он увидел сотни. Это не галлюцинации, в которых его землянка являлась в моменты, когда боль от неправильной циркуляции энергии выкручивала его кости. Это... реальность. Его...их настоящее.
В которое до сих пор с трудом верилось.
Мария... Мария... Мария...
Он крутил имя своей бывшей невесты в голове, представляя ее образ таким, каким запомнил тогда, на Флодане, и сравнивал с тем, что увидел сейчас.
Другая женщина. Это совсем другая женщина. От нее идет... холод. Не потому, что она была травмирована, ослаблена или лишена зрения, нет. Но Иден помнил, как его пробила дрожь, когда она была рядом. Когда он узнал ее. Когда энергия всколыхнулась в его теле, а потом застыла. От холода, который шел от Марии Перес. От стали, которым был пронизан ее голос. От силы, которую мужчина чувствовал в этой женщине.
Будто это совсем другая Мария. И родная, знакомая и близкая, и очень-очень далекая. Чужая.
Ее лицо, пусть взрослее,
