— Вы тоже ничего не ощущаете?
Энтони скривился.
— Я ощущаю, что нам здесь не место! — Грубо ответил он.
Ясно. Этот ничего, кроме собственной злобы, не чувствует.
— Док?
— Я не могу ничего ответить, Антон. Внешнего воздействия на меня нет, разве что видеоряд жуть нагоняет.
— Клаус, что у тебя, доложи.
— Все в норме командир. Фогель немного нервничает, а так порядок. Фантом-генераторы пока справляются, рагды спокойно летают мимо, как видишь. Посмотрим на реакцию крупных механоформ. Я немного изменил курс, пройдем в километре от группы олонгов, в зоне эффективной работы их сканеров.
— Добро. — Светлов еще раз взглянул на экраны, и приказал: — Всем экипироваться.
— В смысле? — Миллер вопросительно посмотрел на Антона.
— По полной боевой. — Ответил Светлов.
— Вообще бред! — Хоук не знал, на ком сорвать свою злость. Он не понимал, зачем его притащили сюда? Чтобы дать возможность героически подохнуть?! Ради чего?!
— Энтони, я не намерен спорить с тобой. — Тон Светлова был глухим, угрожающим, ему едва хватало сил, чтобы противостоять усиливающемуся давлению на разум, а тут еще Хоук ведет себя как…
А как он ведет себя? — Мысленный вопрос вдруг больно задел за живое. — Может это со мной не все в порядке, а реакция Энтони на сонмища чуждых, агрессивных механоформ, как раз нормальна с точки зрения здравого смысла?
— Короче, Хоук, решай, или ты с нами, и выполняешь приказы, или иди в каюту, закройся там и причитай, сколько влезет. В крайнем случае, тебя спасет автоматика.
— Ага, заморозит на неопределенный срок… — Фыркнул Энтони. — Буду себе лежать, постепенно песочком засыплет, и нормально… Когда-нибудь найдут. Нет уж… Драться — значит драться.
— Тогда поступай, как решил, и не доставай меня больше. — Светлов чувствовал, что балансирует на грани срыва.
* * *
Несмотря на сделанное предупреждение, Хоук все-таки не унялся.
— Ну, ответь, Антон, за каким… мы лезем в самое пекло? — В очередной раз угрюмо осведомился он, проверяя работу коммуникационного канала боевого шлема.
Светлов ответил не сразу.
Он прислушивался к внутренним ощущениям и, нужно сказать, испытывал в этот момент немалое облегчение: непонятный прессинг исчез, как только заработали электронные системы экипировки.
Значит, я не ошибся. Воздействие внешнее. Вот только вопрос: как оно пробивало защиту «Ланцета» и почему исчезло сейчас?
А что если стороннему воздействию не нужно было преодолевать экранирующие поля систем фантом-генераторов? — Светлов невольно обернулся, посмотрев на Дану.
— Что? — Спросила она, включив выделенный канал связи.[14]
— Я минуту назад спрашивал тебя о внешнем воздействии.
— Я же ответила, что не ощущала и не ощущаю никаких посторонних сил.
— У тебя не было в тот момент смутных видений? Как будто ты что-то пытаешься вспомнить, но образы выходят расплывчатые, непонятные, и тревожные?
— Да. Я и сейчас ощущаю нечто подобное.
Антон вздрогнул.
Значит, это она воздействовала на меня. Вот почему защитные поля «Ланцета» не имели возможности защитить мой рассудок…
— Дана, твой имплант подключен к кибернетической системе экипировки?
— Да.
— Включи телеметрию данных на выделенном канале. Сеанс связи — десять секунд. Потом выключаешь трансляцию.
В следующий миг он ощутил удар. По-другому назвать мгновенное ощущение обрушившегося на разум прессинга Антон не мог. Это был именно удар, тоскливый болезненный, но в тоже время созвучный каким-то потаенным частицам его собственной души.
Он шумно выдохнул и спросил:
— Дана, ты постоянно чувствуешь это?
— Ощущения то усиливаются, то совсем исчезают. Зависит от многих факторов. Прежде всего от настроения и окружающей обстановки. Пока это все, что я сумела выяснить наверняка. — С горькой усмешкой ответила она. — Больно было?
— Тоскливо.
— Как будто ищешь частичку себя и не можешь найти?
— Да…Ты в состоянии… справиться с этим?
— Нет, Антон. Я не хочу, и не буду противиться. Если эти образы — часть меня самой, почему я должна душить, отвергать их?
— Ты сойдешь с ума. Так нельзя.
— А ты не сумасшедший, Светлов? — Она впервые назвала его так, словно дистанцировалась этой фразой от Антона. — Хоук задал тебе вопрос, — ее голос дрожал от напряжения — почему ты не ответил ему? Зачем ты лезешь сюда?
— А куда мне лезть?! — Он все же сорвался, не сдержав копившейся ярости, — Меня вывернули наизнанку, прочитали память, пытались убить! КУДА ПОДАТЬСЯ НА ЭТОЙ ПРОКЛЯТОЙ ПЛАНЕТЕ?!
— Не кричи. Я хорошо слышу.
— Извини. — Антон перевел дыхание. — Назад не поверну. Хочешь сдаться СКАДу, послужить материалом для его исследований? Тогда зачем ты просила о помощи?!..
— Антон, прошу, не злись. Я тоже сорвалась. Знаю, ты пойдешь до конца. Мы все погибнем… — В голосе Даны вдруг прозвучали нотки фатализма. — Но я буду рядом. Не сомневайся.
— Почему?
— Не знаю. Не могу ответить. Может потому, что кроме тебя нет никого. В мыслях только полуосознанный бред… и ты.
Мы потерялись. Мы все потерялись…
Светлов взглянул на Хоука, затем на Миллера.
Забрала их шлемов были подняты. Лица настолько разные, но живые, — вот кто из нас не потерялся, так это Генрих и Энтони. — подумалось Светлову. — Они точно знают, чего хотят и чего боятся…
…
— Внимание в отсеке. — Раздался по громкой связи голос Клауса. — Мы в зоне досягаемости сканирующих систем олонгов. Дистанция до города — пять километров.
— Всем загерметизировать шлемы! — Приказал Светлов, открывая оружейный отсек, где у Фриенбагера хранился приличный арсенал, включавший не только стрелковые виды вооружения, но и ручные зенитно-ракетные комплексы, переносной генератор плазмы, несколько автоматических караульных роботов и еще много незнакомых Светлову устройств.
Мы все погибнем… — Взгляд скользил по орудиям истребления, а в голове эхом отдавалась фраза Даны.
— Прошли в четырехстах метрах от олонгов. Никто даже не дернулся. Впереди вижу дороги, проложенные нашей техникой. Котлован просто огромный. Включаю трансляцию с внешних камер наблюдения.
…
Кровь стыла в жилах.
Прах тысячелетий вихрился, образуя плотные клубы пыли, стелящиеся вслед движению «Ланцета».
Вокруг, куда ни глянь, уже без посредства сканирующих комплексов четко различимы чуждые механизмы; рагды, словно перелетные птицы перед миграцией, кружили над руинами древнего города, сбиваясь в плотные стаи, им не было числа, небеса едва просматривались сквозь скопления шустрых сферических механоформ. По краю котлована, куда спускалось множество наполовину стертых временем дорог (проложенных в процессе раскопок) застыли обтекаемые, похожие на вытянутые металлокерамические капли силуэты олонгов.
