Андрей Ливадный - Резервный космодром

— Психологи что-то пропустили? — Интуитивно догадался Вадим, который проходил подобное испытание и знал о некоторых неприятных для человека свойствах логрианских устройств, на базе которых могла жить человеческая личность. К примеру, попав в пространство Логра, рассудок человека утрачивал все защитные механизмы, например, такой как избирательность памяти, способность что-то забывать…

— Я рано осиротела. — Произнесла Инга, задумчиво глядя вдаль. — Но только в логре, когда была считана вся моя память, я узнала, что мои родители были кибрайкерами. Они работали на одну из корпораций Окраины, все происходило в тот период, когда Конфедерация проводила тотальную чистку, брала под жесткий контроль вопросы избыточного имплантирования. Отец и мать погибли на Везелвуле. Никто не знал, что я была свидетельницей их смерти. В два месяца еще ничего не осознаешь, но память фиксирует события…

С Окраины и попала на Элио, где уже начали проявлять разумный интерес к детям, чьи родители подвергались избыточной имплантации. Судьба складывалась обыкновенно — приемная семья, потом после школы — академия ВКС. У меня обнаружили уже сформировавшиеся нейросети, готовые к подключению дополнительных имплантов, к тому времени я стала совершеннолетней и дала согласие на операцию. Меня имплантировали, все прошло успешно, я окончила пять курсов академии, показывая неплохие результаты, а потом нас отправили на очередное мнемоническое испытание.

— И в логре открылась память двухмесячной девочки?

— Да. — Кивнула Инга. — Я вспомнила родителей, и все связанное с их смертью. Не было никакой катастрофы космического корабля — они погибли там, в болотах Везелвула.

— Кто это сделал? — Глухо спросил Вадим, мысленно содрогнувшись, представив, какой шок пришлось пережить Инге, когда адаптивное виртуальное пространство Логра открыло для нее все потаенные уголки памяти.

— Боевые мнемоники… — Едва слышно ответила Инга.

У Вадима мурашки пробежали по телу. Он не нашелся сразу, что ответить.

— У меня стремительно развился комплекс, Вадим. Ты первый, кому я вообще рассказываю свою историю. Я перестала доверять людям, возненавидела кибернетические системы.

— Ты вообще никому ничего не сказала?

— Я выдержала. С трудом, но выдержала. Беда в том, что по возвращении из Логра я уже не могла мыслить о карьере боевого мнемоника… В общем — я сбежала.

— Сразу сюда, на Алексию?

Инга кивнула.

— Илья Степанович — из твоих приемных родителей?

— Нет. Он их родственник. Дальний. Но меня принял без вопросов.

— Значит, тут ты готовилась стать изгоем-одиночкой? Пыталась преодолеть свой страх перед кибермеханизмами, гоняя на спортивном флайкаре, и ждала, пока Конфедерация пришлет кого-то на твою «зачистку»?

Инга вновь кивнула.

— Тебе следовало сразу рассказать о фактах, открывшихся в Логрисе. Поверь — все было бы иначе.

— ВКС Конфедерации так же содержит собственную службу безопасности. — Напомнила Инга. — В процессе подготовки боевых мнемоников открывается много сверхсекретной информации.

— Я не стану оспаривать жестокость нашего мира. — Ответил Вадим. — Скажу лишь одно — рядом со мной тебе ничего не грозит. Лишь ты сама способна причинить себе вред.

— А Фрич?

— Инга, вдумайся в термин «боевой мнемоник». Впервые боевые мнемоники появились на Окраине, в период кризиса вокруг системы Фрисайд[56]. Новация заключалась в том, что помимо избыточного имплантирования стиралась внутренняя духовная грань между разрушением и созиданием. Боевой мнемоник — это и хранитель информации, ее защитник, и уничтожитель в одном лице. Люди, прошедшие подобную подготовку, с равной легкостью используют в своем арсенале все приемы виртуальной борьбы, присущие как мнемоникам, так и кибрайкерам. Или ты скажешь мне, что в процессе обучения не проходила взлом сетей, не изучала приемы мнемонических атак и защиты от них?

— Проходила.

— Фрич — половинка тебя. Не в прямом смысле конечно. Если брать по большому счету, то он анахронизм, пережиток прошлого, осколок той Корпоративной Окраины, где существовали школы, готовившие отдельно мнемоников или кибрайкеров, в зависимости от того, какие склонности обнаруживал воспитуемый на ранних стадиях обучения. Теперь все иначе. Понятие «мнемоник» стало шире, оно включило в себя все вероятные возможности воздействия на кибернетические среды, информационные сети, виртуальные пространства. Так что боятся, ненавидеть современных мнемоников, — лишь пустая трата времени. А Фрич — узкий специалист в отличие от меня или тебя. Не скрою — специалист высокого класса.

— А что мне делать с собой?

— Судьбу можно изменить. Ты за своими страхами не поняла одного — Конфедерации нужны специалисты разных профилей, в том числе и сугубо исследовательских, мирных. Все не так ужасно и окончательно, как нарисовало тебе воображение.

— Зря бежала?

— Твой поступок. Не мне его судить. Может и не зря. Но тебе жить дальше. С кибермодулями в имплантах или без, на территории планет Конфедерации или в независимых мирах, ты была, есть и останешься мнемоником, человеком новой эпохи, иного склада характера и мышления в сравнении с другими. Ты прошла подготовку, которая не могла тебя не изменить. И твои дети получат по наследству сопрягаемые с имплантами нейросети — часть человечества, к которой принадлежим и мы с тобой, стала другой, сделала шаг вперед, продолжила эволюционное развитие. Не прими мои слова за фразу из учебников, оно так и есть.

— То есть смириться? Жить, так как предопределили гены, подготовившие почву для моей имплантации?

— Сделать осознанный выбор — кто ты. Прислушаться к себе и понять — что влечет душу, разум, что ближе всего, понятнее твоему рассудку?

— Исследования. Мне было хорошо и спокойно, пока я помогала Илье Степановичу на раскопках.

— Вот ты сама и ответила на главный вопрос жизни — кем быть, чтобы не чувствовать себя ущемленной, или хуже того насильственно призванной на ненавистную должность или работу.

— Ты считаешь, я смогу стать просто исследователем, применять свои мнемонические способности в узкой специализации?

— Думаю — без проблем. Даже если рассматривать закон об избыточной имплантации, — там ведь ясно прописано, что любой мнемоник вправе сделать решающий выбор в пользу своих предпочтений.

Инга с благодарностью посмотрела на него, хотела что-то сказать, но вдруг опять помрачнела.

— Мы с тобой выпали из реальности…

— Ты имеешь в виду инопланетный корабль?