но оставили после себя гадкое послевкусие. Впрочем, рассказывать об этом Мозели он точно не собирался.
– Всё может быть, – Мозели потянулся за бинтом.
– Кастел думает, что это строители, но ему простительно, – сообщил Хидео и пояснил в ответ на вопросительный взгляд врача: – Он с ними давно на ножах.
Мельхиорец с минуту понаблюдал за манипуляциями врача и добавил:
– Но тут есть одно обстоятельство, которое Кастел не заметил. Когда я изображал героя-спасателя, аккумулятор был в порядке. На резервный я переключался, и в нынешнем состоянии мне бы его просто не хватило на эти все эти круги от Виткевича к Сорокину.
– И на поиски одного невезучего доктора, – кивнул Мозели.
– Ага. Я его использовал, и когда летал сдавать еду Виткевичу, честно говоря, просто забыл после нашего с вами возвращения зарядить основной. То есть аккумулятор «модернизировали» ночью перед вылетом к Шафрану.
– И это автоматически выводит из рассмотрения всех строителей, а заодно и геологов.
– Кроме Глории, – педантично уточнил Хидео.
– Да, кроме Глории, – задумчиво согласился врач. – Кстати, а сколько времени нужно, чтобы сотворить с аккумулятором то, что с ним сотворили?
– Ну… Думаю, не меньше часа. Там все панели пока снимешь…
– Значит, Глория тут тоже не при чём. В ту ночь она плохо себя чувствовала и отсюда не выходила, а я больше, чем на десять минут, не отлучался.
– Плохо. В смысле, хорошо, одним подозреваемым меньше.
– Да, хорошо, – подтвердил Мозели, явно думая о чём-то другом. – Всё, можешь идти, прыгать в ближайшие дни не советую, а в остальном поводов оставить тебя на больничном у меня нет.
– Ну и пожалуйста, – Хидео сделал вид, что обиделся.
– Захочешь на опыты – приходи ещё, – дежурно откликнулся врач, без особого, правда, энтузиазма, и Хидео покинул медблок, за порогом укоризненно покачав головой. Впрочем, у него и своих проблем хватало, например, не помешает всё-таки поужинать, пусть даже пока ещё «овсянкой».
Арина с убитым видом сидела за столиком в углу. Перед ней стыла «овсянка».
– Думаешь, в холодном виде она вкуснее? – поинтересовался Хидео, садясь рядом. – Мне кажется, к третьему месяцу ежедневного употребления её уже ничто не спасёт.
– Это было очень страшно? – девушка в упор посмотрела на него.
– Три месяца есть «овсянку»? А разве ты сама это не знаешь?
– Лететь через бурю.
– Это было красиво, – серьёзно сказал мельхиорец. – Представляешь, миллиарды песчинок летят навстречу, а стоит подняться повыше, как они все начинают сверкать на солнце. Летишь словно через поток звёзд...
– Не помешаю? – спросила, уже усаживаясь, Фа. Выглядела она невозможно уставшей, словно это она только что прорывалась через тонны летящего песка. Хидео же, воодушевленный удачей в борьбе со стихией, усталости пока вообще не чувствовал. Хотелось дурачиться и делать глупости. Например, поцеловать Арину, но, кажется, подходящий для этого момент он уже упустил.
– Тебе не в чем себя винить, – негромко сказала Фа девушке. – Сводки, которые ты публиковала по утрам, последние дни чуть позже кто-то редактировал.
– Но история же всех правок сохраняется, можно посмотреть, кто внёс изменения! – воскликнул Хидео.
– Можно. Прогнозы правил Иван Джонсон.
– Кто?! – глаза Арины стали огромными.
– Иван Джонсон, – повторила Фа. – И что хотите с этим, то и делайте, как говорится.
Она встала и, не говоря больше ни слова, вышла из столовой.
– Хидео, что здесь вообще происходит? – почти жалобно спросила Арина.
– Не знаю. Но обязательно выясню, – пообещал мельхиорец.
С минуту они помолчали, думая каждый о своём, потом девушка неуверенно спросила:
– Я пойду? Надо всё-таки сделать прогноз на завтра. Пока вы были там, я совсем не могла работать.
– Конечно, иди.
С её уходом на Хидео разом навалилась усталость, словно из него, как недавно из самолёта, тоже вытащили батарейку. Даже есть не хотелось, хотелось закрыть глаза и не открывать как минимум до того момента, как всё закончится.
Романа и Кастела мельхиорец узнал даже с закрытыми глазами. Пилот и инженер вошли в столовую и молча сели по обе стороны от него.
– Разгрузились? – не открывая глаз, спросил Хидео.
– Ага, – ответил Кастел.
Они немного посидели молча.
– Я думал, ты нас там оставишь, – тихо сказал Кастел.
– Надо было, – фыркнул Роман, – дабы не выдумывали неизвестно что.
– Ну что, по «овсянке»? – делано оживился мельхиорец, почувствовавший, что тему надо срочно менять.
– Ты же неисправим, да? – тоскливо спросил Кастел.
– Именно! – довольно ответил Хидео.
Рыжее небо за окном хмурилось, обещая скоро засыпать всё вокруг базы песком. Под стать небу было и настроение Мигеля. Почти пять месяцев на планете, ещё шесть впереди. Если, конечно, всё так же неизвестный диверсант не вынудит их покинуть Оранжевую раньше.
Мигель отвернулся от окна и немного понаблюдал за тем, как сияющий Эрих загружает ящики с концентратами в пищевой автомат. Завтрак сегодня обещал быть королевским. Для привыкших к «овсянке», конечно.
Самого Мигеля перспектива «королевского» завтрака нисколько не воодушевляла, и, сознайся ему в этом кто-то другой, тут же получил бы список назначений из нескольких пунктов, для начала немедикаментозных. Первым пунктом там бы значилось «нормализовать сон», вторым «не нервничать из-за пустяков», но ни то, ни другое в ближайших планах Мигеля не значилось, а значит, сознаваться самому себе в безразличии к наконец наступившему продуктовому изобилию было бесполезно.
Впрочем, можно ли считать пустяком то, что происходило на базе?
В тарелке «овсянки» мелькнуло и тут же снова скрылось дно, и врач посчитал свою миссию по присутствию в столовой исполненной.
Навстречу шли радостно-оживлённые исследователи, и, отвечая на приветствия, Мигель подумал, что хотя бы выспаться всё-таки нужно. Хотя бы однократно. Хотя бы попытаться.
Впрочем, не все демонстрировали сегодня радостное оживление.
– Зайди ко мне сегодня, посмотрим ногу, – попросил Мигель мрачного мельхиорца.
Тот без заметного энтузиазма кивнул.
Мигель поздоровался с идущими следом за Хидео Романом и Кастелом, тоже выглядящими не слишком довольными, и пошёл в медблок.
Перекладывая и пополняя чуть похудевшую после облётов геологов аптечку, Мигель подумал, что надо будет всё-таки выпросить у Фа «Стрекозу» и слетать к Виткевичу. Покидать базу даже на день Мигелю, правда, совсем не хотелось, но нельзя же из-за дурных
