Андрей Ливадный - Резервный космодром

Рощина зацепило краем, он машинально успел поставить ментальный блок, но рассудок на доли секунд помутился от мнемонического удара обрушившегося на Стивена.

Мак-Корер не сумел отразить внезапной атаки, хотя и был готов к нападению. Выронив нож, он мешковато осел на пол.

– Инга! – Вадим резко повернул голову.

– Извини!.. – Она уже бросилась к Стивену, проклиная себя за бесконтрольный порыв. – Я только оглушила его… Сейчас, потерпи… Сейчас… – Она обняла голову Стивена, стараясь помочь пилоту быстрее придти в себя.

Вадим, единственный, кто сумел сохранить хладнокровие, схватил Фрича за одежду, рывком поднял кибрайкера с пола, и приказал:

– Мартин, отвечаешь за него. Подготовь скафандр и все что положено. – Он вырвал из креплений сервопривода импульсный «Стайгер» и спросил у кибрайкера: – Точные координаты системы, быстро!

Фрич, немного пришедший в себя после схватки с Ингой, нашел силы огрызнутся:

– Она знает. Я не помню!

Мартин скрутил ему руки за спиной, ловко изъял из имплантов кибрайкера модули.

Мак-Корер, мутным взглядом посмотрел на командира, подобрал оброненный нож и с трудом выдавил:

– Я в порядке…

– Точно? – Он обернулся к Инге. Оставалось слишком мало времени до начала запланированной операции, и он должен был знать правду. – Почему ты остановилась в последний момент? – Спросил он, глядя ей в глаза

Инга бессильно опустила руки.

– Фрич – мой отец. – Опустив взгляд, произнесла она. – Я узнала об этом только что, когда пробила его ментальную защиту. Его настоящее имя – Ричард Огден. Он бросил меня на Везелвуле, спасаясь от преследования боевых мнемоников.

– А мать? – Машинально спросил Вадим.

– Она погибла. Там, среди болот. А он выкрутился… Ушел. – Инга вдруг резко встала. – Извини Вадим. Я сорвалась…

Он не нашелся что ответить.

На секунду показалось – все, операция провалена, еще не начавшись, разве можно сейчас после мнемонического удара доверять Стивену управление «Стилетто» а Ингу, оставлять наедине с отцом в тесной рубке «Х-Страйкера»?

Может и так, не вмешайся в ситуацию древний андроид, по имени Иван.

Внутрискальный ангар по-прежнему освещали мятущиеся сполохи пламени.

Огонь горел в металлической бочке, из-под графитовой смазки.

Странная для взгляда современного человека и одновременно – завораживающая обстановка.

Шесть человек в боевых скафандрах высшей защиты, снабженных внешними усилителями мускулатуры, застыли подле огня.

Последние минуты перед намеченным стартом.

Языки пламени, вырываясь наружу, освещали их лица, пробегали глянцевито-желтыми змейками по броне четырех последних, уцелевших в ожесточенных схватках «Стилетто».

МИШки[57] притихли, спрятались в сумраке, словно машинам передалось настроение людей.

Четверо боевых мнемоников, старик-кибрайкер, и Инга, – вот все, кто остался на последнем рубеже обороны резервного космопорта.

Им некуда отступать.

Энергоснабжение отключилось, все объекты военной инфраструктуры уничтожены, планета во власти чужеродных механических и жизненных форм, рельеф стерт, но не воссоздан по новому плану, лишь кое где возвышаются так и не завершенные строения, непонятной для людей архитектуры и предназначения.

Машины созданные машинами…

Они уже не служат целям созидания, у них, бывших терраформеров теперь иной, недоступный пониманию смысл бытия, они не развились до появления самосознания, но потеряли былую цель, от которой остались лишь фрагменты воссозданной уродливыми клочками архитектуры неведомой, канувшей в лету цивилизации…

Они еще удерживают в памяти часть созидательных программ, но после исчезновения своих создателей машины, продолжая выполнять былое предназначение постепенно, от столетия к столетию вступали в конфликты друг с другом, оспаривая ресурсы, территории, приоритеты, и на каком-то этапе неуправляемого функционирования они, соблюдая функцию самоподдержания начали вырабатывать новые программные модули, защищать свои территории, интегрируясь на основах взаимовыгодного сотрудничества с боевыми машинами, оставшимися не у дел.

Борьба за существование затянуло в свои тенеты самодостаточные роботизированные комплексы, и они начали новый виток развития, совершенствуя технологии репликации, воссоздавая новые изобретенные уже ими образчики техники, накапливая ресурсы, вновь и вновь стирая, а затем воссоздавая города, насаждая и снова уничтожая природу, наполняя планеты-колонии деформированными, потерявшими изначальный облик существами, неверно реплицированными из-за ошибок накапливающихся в матрицах их описаний.

Страшно было даже подумать как выглядят планеты, по которым прошлись самоусовершенствованные комплексы глобального терраформинга и репликации.

Смутные черты приблизившейся вплотную угрозы постоянно тревожат разум, но никто из собравшихся у огня не представляет истинных масштабов надвигающейся катастрофы.

Они – выжившие.

На их плечах лежит непомерный груз утрат и полученных знаний.

Им остался всего лишь шаг…

Шаг за черту, где начинается бессмертная слава.

Никто не думал сейчас о ней.

Все суета… Лишь тепло, исходящее от языков пламени греет душу.

Мысленную передачу вела Инга. Пытаясь справиться со своими чувствами, она передавала остальным мысли о машинах-терраформерах, о частицах тепла, бесславии и бессмертии.

…

Из плотного сумрака внезапно появилась фигура андроида…

Вадим удивленно посмотрел на Ивана.

– Гитара, командир. – Произнес тот. – Моя. От колониального форта до поселка – рукой подать.

Рощин ничего не ответил.

– Как наверху? – спросила Инга.

– Мрачно. – Не стал приукрашивать андроид. – Репликатор прошел, километрах в пяти отсюда. Всякой дряни наделал. Живность вперемешку с механизмами, пара кварталов города, да еще непонятная техника вроде мирного предназначения. – Иван присел подле огня. Его лицо, покрытое местами обожженной пеноплотью, вдруг приняло одухотворенное, человеческое выражение.

Пальцами андроида коснулись струн и…

Вадим, глядя на него, словно погрузился в иную реальность.

Андроид с гитарой в руках, – было так странно смотреть на его освещенное языками пламени лицо, наблюдать за движением сервомускулов и слышать ранящие душу звуки гитарных струн.

Казалось, он понимал больше чем люди.

Звуки вдруг стали жестче ритмичнее.

Огонь затухал.