Да и зачем — запоминать? Какая от нее теперь польза?
Он потряс головой, разочарованный, и сунул листочек обратно в карман, при этом больно порезавшись о проклятый сверхострый скальпель. Он слизывал кровь с пальцев и уговаривал себя, что эта так называемая формула — лишь продукт воспаленной фантазии. Утром он проснется — если проснется, конечно, — и на трезвую голову она окажется случайным набором элементов, неспособных к логической связи между собой.
Но все-таки. Он усмехнулся и вернулся к постели жены. Потряс за плечо.
— Мойра, вообрази… — начал он и застыл.
В удушающем тепле лаборатории плечо жены налилось неживой тяжестью.
Профессор охнул, провел рукой по ее лицу, приложил ладонь к полуоткрытым губам. Ни дуновения. Приложил ухо к груди — где оно, это сердце, с какой стороны, как его надо слушать? Но грудь жены была тиха — ни стука, ни хрипа.
Он вскрикнул, начал толкать ее в грудь кулаками, воображая, что делает массаж сердца. Набрав полную грудь пустого воздуха, вталкивал его в ее легкие через рот и снова толкал кулаками в жесткие, еле прикрытые кожей ребра.
Когда Профессор совсем обессилел, то сполз на колени рядом с кушеткой, трясясь от возбуждения, ткнулся лицом в шею жены, в ее жесткие волосы, и замер, глядя перед собой невидящими глазами.
* * *
Капитан Тео Майер спал, подложив руку под ввалившуюся щеку. Желтоватое лицо его было покойно. Он лежал, по уши завернувшись в одеяло, и вздрагивал во сне.
Тадефи коснулась плеча Бой-Бабы:
— Лучше его не трогать. Проснется, тогда дадим ему лекарство.
На цыпочках все вышли в брехаловку. Йос повалился в кресло и застонал, закрыв лицо руками.
— Какой кошмар, — проговорил он. — Наш капитан! Наш Майер!
Он поднял голову, оглядел остальных жадными глазами.
— Но зачем он это делал? — пересохшими губами спросил штурман. Закрыл глаза, задумался. — Да, да, да — теперь все становится ясно! — он тряхнул головой и вновь застонал сквозь зубы. — Как же мы не сообразили, что Майер ненавидит Рашида больше всего на свете! Ведь именно из-за него Тео когда-то потерял все! Потерял своего Троянца!
Штурман схватился за голову, раскачиваясь в кресле. Через пару минут он поднял голову на остальных и быстро заговорил:
— А я-то все никак не мог понять, почему Майер так охотно согласился взять Рашида на борт. После всего, что между ними двоими было сказано и сделано. Я, по правде говоря, решил, что капитана тупо припугнули в Обществе Соцразвития. А оказалось… — штурман недоверчиво покачал головой, — оказалось так просто! Они сами на блюдечке поднесли Рашида Майеру. И он…
— Поня-атно, — Живых сидел в сторонке и кусал пластиковую соломинку, выуженную из автомата с кока-колой. — Это объясняет смерть Рашида. А нас тогда за что?
Йос нетерпеливо взмахнул рукой:
— Подождите! Я подозреваю, что Кок стал свидетелем убийства Рашида. Ведь он со своим диабетом вечно ошивался возле медблока. Именно поэтому он перед смертью хотел видеть капитана. И Майер избавился от него, пока тайное не стало явным.
Бой-Баба рассеянно кивнула. Несходняк, подумала она. Если Кок знал тайну капитана, какой смысл открывать ее самому капитану? Но вслух ничего не сказала.
— А потом произошла диверсия, — продолжал Йос. — И Майер об этом узнал.
— Как? — против воли спросила Бой-Баба.
Штурман пожал плечами:
— Через охранника? У него же в отсеке слежения просматривается весь корабль. Фима доложил Майеру о диверсии, и тот убил инспектора. А потом решил убить и самого охранника — как свидетеля.
— И нас заодно! — буркнул Живых и повернулся к Тадефи. Та сидела тихая, уткнув подбородок в ладошку. Прозрачные зеленые глаза смотрели устало.
— Я не могу поверить, что это Майер, — сказала она. — Он такой… такой порядочный.
Бой-Баба переводила взгляд с нее на Живых, потом на Йоса. В полутьме аварийного освещения звезды в иллюминаторе казались еще ярче. Дядя Фима тоже стал звездочкой — точнее уж, окаменевшей белой личинкой человека в космосе.
Дядя Фима не заслужил такой смерти, подумала она. Хотя… кто знает, что он успел совершить в жизни? Человек-то он был непростой. Как это она сказала на днях? — Рашида убили, чтоб он больше не плодил зла. Или что-то в этом роде. Она нахмурилась, вспоминая мысль. Рашид отказался взять на борт корабля больных поселенцев. Остановить преступника… убить, чтобы остановить.
Ее лоб разгладился. Она подняла голову и оглядела остальных.
— Вы все ошибаетесь, — беззвучно шевельнулись ее губы.
* * *
Йос покачал головой.
— Это невозможно. — Он повернулся к остальным, заглянул им в глаза, ища поддержки. Не нашел. Обернулся к Бой-Бабе: — Не мы ошибаемся, а вы вообразили неизвестно что!
Штурман стоял посреди брехаловки. Вокруг него образовалось пустое пространство. Бой-Баба, Живых, Тадефи смотрели на него с ужасом.
— Тео Майер — мой лучший друг, — твердо сказал штурман. — Вы не смотрите, что мы с ним иногда как кошка с собакой. Неужели вы думаете, что я… что он… — он устремил на Бой-Бабу растерянные глаза. — Неужели ты думаешь, что Майер… что он хочет меня убить?
Тадефи прижала кулачок к губам. Живых обхватил ее за плечи. Даже звезды в иллюминаторе отстранились, и стекло потемнело, отражая только столы, стулья и растерянные лица астронавтов.
— Майер… — прошептала Тадефи. — Нет… он — он не мог.
Живых критически наморщил лоб:
— А почему нет? Майер — единственный из нас, кто мог оказаться на месте каждого несчастного случая, и никто бы ничего не подумал. У него работа такая — быть везде одновременно.
Йос покачал головой, обеими руками обхватил затылок и затих. Потом поднял на них глаза, полные боли.
— Но за что? — прошептал он.
— Как за что? — тихо сказала Бой-Баба. — Вот смотрите. Майер очень трепетно относился к поселенцам. Десять лет назад он даже не побоялся гнева Общества Соцразвития и отказался везти поселенцев на базу, когда подслушал разговор Рашида и понял, что там на них будут ставить эксперименты.
Йос кивнул.
— Было такое дело, — прошептал он.
— Ну вот, — Бой-Баба встала и медленно пошла к иллюминатору, рассуждая на ходу. — Я так думаю, что Майер надеялся спасти еще живых поселенцев, увезти их с планеты. Именно поэтому он согласился лететь в компании Рашида. А может, еще и потому, что уже решил: живым из полета Рашид не вернется.
— Собаке собачья смерть, — повторил Йос. — Но мы-то тут при чем?
Бой-Баба повернулась к нему.
— Вы все при чем, — горько сказала она. — Вы отказались взять поселенцев и бросили их погибать. И Майер…
