Невидимые планеты. Новейшая китайская фантастика [сборник litres] - Лю Цысинь

– Такие истории я слышал. Они жидкие. Липкие, мокрые, наполненные запахами слез и соплей. Мне они не нравятся.

– Истории не жидкие, — отвечает Сяои, свирепо глядя на него.

Прежде чем он успевает возразить, ему на колени падает что-то теплое, мягкое, шевелящееся — белый щенок! Круглые темные глаза. Мокрый нос. Ой, он высовывает розовый язычок и лижет мужчине палец.

– Истории — как собаки, — объясняет Сяои. — Если их позвать, они приходят.

– Как у тебя это получилось? — спрашивает мужчина, осторожно гладя щенка.

– У меня есть вот это. — Она встряхивает кулон, висящий на шее.

– Свисток?

– Он работает только в моих руках. Когда истории появляются, когда слышат мой зов, а затем люди забирают их себе. — Сяои выпрямляется. — Ну что, эту хочешь?

Мужчина смотрит на щенка.

– Я хотел бы взглянуть на другие.

– А вот эта тебе нравится? — спрашивает Сяои.

Мужчина качает головой.

Сяои обводит взглядом салон машины. Он наполнен вызванными ею собаками — тут их более двадцати. Они сидят тихо и выжидающе смотрят на нее.

Ротвейлер, которого она только что вызвала, тыкается в ее ладонь мокрым носом. Сяои рассеянно чешет его за ушами. Она устала, ей холодно. Холод липнет к ее коже, словно промокшая насквозь рубашка.

– Может, тебе нужен перерыв? — спрашивает мужчина.

Но его глаза требуют: «Продолжай! Быстрее! Быстрее! Мне нужна история!»

Сяои встает и берет мужчину за руку.

Ветер, дующий им в лицо. Незнакомый запах.

Небо вращается. Отовсюду раздается древняя, торжественная молитвенная песня.

Пастухи зажгли костер из листьев кипариса. Слетевшиеся отовсюду ястребы-тетеревятники приземляются, поднимая клубы пыли.

Старый жрец-шаман поет дрожащим голосом и точит нож и крюк до тех пор, пока они не начинают блестеть. Живые склоняются, а мертвые лежат с обнаженной грудью. Взмахивая крыльями, ястребы взлетают и с криками кружат в воздухе.

Вдали, на горизонте, на ветру полощутся флаги.

Они стоят под огромным небом в бескрайней степи, и их омывает яркий, суровый солнечный свет.

Мужчина бледнеет.

– Какого…

– Чтобы немного упростить дело. Эта история слишком большая: передвинуть нас легче, чем ее.

Сяои делает шаг в сторону.

Теперь мужчина видит гончую. Хотя, строго говоря, это совсем не гончая.

Она гигантская. У нее огромная пасть и широкий нос. Ее зубы остры, словно ножи. Она прижалась к земле, застыла, и только ее густая шерсть колышется на ветру. В ее жилах течет кровь, которой тысячи. Эта гончая — священное животное, воплощение безжалостного закона природы.

– Нравится? Она очень дорогая.

– То есть я могу взять ее с собой?

– Да, если готов заплатить столько.

– Высокую плату, и не только деньгами?

У Сяои сжимается горло. Она кивает.

Мужчина смотрит на огромную гончую; она, похоже, надменно разглядывает все, что находится перед ней. В конце концов мужчина качает головой.

– Другие есть?

– Ты точно хочешь дальше выбирать?

Мужчина не отвечает. Все ясно и без слов.

Саааа-сааа. Шелест ветра проходит сквозь грудь Сяои — слабый, несмолкающий. Он словно песок в песочных часах.

Где бы они ни искали, везде одно и то же. Весь мир состоит из одной и той же материи. Из синевы вылетают яркие искры.

Они на дне моря. Вода бесшумно толкает и тянет их.

Волосы и юбка Сяои плывут вместе с водорослями.

Мужчина открывает рот. Из него не вылетает ни одного пузырька. Дышать на морском дне не нужно.

– Это моя последняя история.

Глаза мужчины быстро привыкают к темноте на дне океана. Он смотрит по сторонам, но не видит ни одной собаки.

– Где она?

– Собака — просто форма. Истории в виде собак легче вызывать, и так их легче воспринимать. Но здесь ты видишь их в естественном состоянии. Нет, это тоже не совсем верно. Природа состоит из нулей и единиц, она — часть главной базы данных. А это море — иллюзия, проекция природы. Море данных слишком велико, его невозможно сжать и придать ему вид собаки. Конечно, ты все равно можешь называть его «собакой». С точки зрения истории ничего невозможного нет.

Сяои делает паузу и выпивает немного морской воды. Вода соленая и только усиливает жажду.

– Это место существует уже очень давно, и оно обладает слишком большой силой. Моей вычислительной мощности недостаточно для того, чтобы изменить или вызвать его. Я могу лишь… ответить на его зов.

– Других ты сюда приводила?

– Обычно людей легче удовлетворить.

– Что стало с теми, которых ты доставила сюда?

В ответ Сяои лишь улыбается.

Мужчина чувствует, как мимо него проплывают прозрачные течения — 1100110111. Они потекут в бесчисленное множество впадин и пещер на дне, и никогда сюда не вернутся. Когда-нибудь этот древний источник тоже пересохнет. Но не сейчас. Для мужчины этот источник — бесконечность.

Мужчина делает шаг вперед. Море дрожит; небо дрожит; все в небе и в море дрожит. Если когда-нибудь птица спикирует к поверхности моря, она тоже почувствует возбуждение и радость от полета сквозь воду.

– Она тебе нравится?

– Да.

– Она дороже, чем ты думаешь.

– Знаю.

– Это означает, что я не в силах вернуть тебя вместе с ней.

Мужчина молчит. Где-то далеко на севере бурлят, бушуют морские течения. Мужчина уже не может здраво рассуждать.

– Тогда я останусь здесь.

Сяои прикусывает губу. После долгого молчания она открывает рот и беззвучно произносит одно слово.

Стайка оранжевых лирохвостых груперов проплывает между ними, скрывая