Она оставила позади здание IPX, надеясь, что впереди три потрясающие недели.
— Прости, я опоздала, — Анна скользнула в кресло напротив Лиз Шеридан и заказала какое–то вино у подошедшего официанта.
— Все в порядке, я ждала недолго, — сказала Лиз.
Они улыбнулись.
— Лгунья, — сказала Анна.
Они обе знали, что Лиз всегда приходит заранее. Они знали друг друга со времен университета, задолго до того, как Анна повстречала ее милого брата Джона, влюбилась в него и вышла замуж.
Анна окинула взглядом ресторан. Слова Теренса до сих пор звучали в ее ушах. Она размышляла о том, перевели ли его в исследовательский центр Пси–Корпуса, смогут ли освободить его из этой ловушки, этого бесконечного цикла.
— Тебе ведь нравится здешняя кухня? — спросила Лиз.
Анна кивнула. Ресторанчик был одной из „находок” Лиз и полностью отвечал ее вкусу: столики располагались достаточно далеко друг от друга, чтобы обеспечивать уединение, приятная спокойная музыка, теплая обстановка — все было сделано в духе швейцарского шале, да и еда вполне съедобная.
— Готова к празднованию вашего юбилея? — спросила Лиз.
— Более чем, но я расстроена, — Анна попыталась улыбнуться, но ее лицо не желало повиноваться.
— Что–то не так?
Анна поднесла руку к губам.
— Я дала маху на работе. Мне не хочется об этом говорить.
— Тебе надо уходить из этой корпорации. Ты работаешь по контракту. Уходи оттуда и возвращайся к преподавательской работе.
— Может, ты и права.
Лиз вздернула подбородок, и ее серьги зазвенели.
— Я знаю, что права. С этой ночи ты официально находишься в отпуске. Я хочу, чтобы ты отбросила все это дерьмо ко всем чертям и отрешилась от этого на три недели. Думай о чем–нибудь приятном. Ведь вы, ребята, уже давно не виделись?
Анна сделала длинный глоток вина, пытаясь вспомнить.
— В последний раз мы виделись чуть больше трех дней более года назад. В августе, перед началом учебного года. Я уже не знаю, что буду делать, когда увижу его.
Лиз улыбнулась. У нее было лицо феи с небольшим, твердо очерченным подбородком, высокими скулами и большими голубыми глазами.
— Позволь мне освежить твою память.
Она достала из–под стола коробку и протянула ее Анне.
— Поздравляю с юбилеем.
— Ох, ты не должна это делать. Сколько можно.
Лиз отмахнулась.
— Позволь мне доставить себе маленькую радость. У меня есть всего лишь одна лучшая подруга. И единственная золовка.
Анна перегнулась через стол.
— Я не буду открывать это здесь.
Лиз подняла руки.
— Прекрасно. Откроешь это, когда увидишь Джонни. Это также и для него.
Анна вздохнула.
— Чтобы я без тебя делала?
— Наверное, ходила бы голой, — пожала плечами Лиз.
— Как говорит доктор Чанг, бывало и хуже, — они хихикнули, и Анна глотнула еще вина, пытаясь расслабиться. Но она ничего не могла с собой поделать. Ей был нужен Джон: хотелось почувствовать его руки, обнимающие ее, тепло его тела, звук его голоса, ощущать его присутствие.
Неважно, как долго они пробыли порознь, ее любовь к нему никогда не исчезнет. Она чувствовала, что наконец–то обрела такую любовь, о которой пишут в поэмах и древних инопланетных рукописях. Вселенскую любовь. Любовь без границ, любовь без конца.
Она не могла дождаться встречи с Джоном.
Джон Шеридан размышлял о том, думает ли сейчас о нем его жена, Анна. Он отметил, что за те годы, что они провели вместе, они начали говорить одинаково и даже думать об одном и том же. То же самое он замечал за своими родителями. И их любовь становилась все сильнее. Он не мог дождаться встречи с ней.
Менее чем через час он будет на станции Прима. Еще один час понадобится на то, чтобы завершить все дела на корабле: лечь в дрейф, отдать необходимые распоряжения техникам. Двадцать минут на то, чтобы долететь на шаттле до станции, еще двадцать или чуть больше — чтобы добраться до отеля, и он увидит ее.
К сожалению, до этого оставалось два часа сорок минут. Он рявкнул:
— Вам известна процедура приведения лазерных пушек в состояние боевой готовности, лейтенант Спано?
— Да, сэр.
— Повторите, лейтенант.
— Запросить подтверждение от командования об объявлении на борту боевой тревоги. Получив подтверждение, активировать защитную сетку. Снять орудия с предохранителя. Начать калибровку и подтвердить это. Активаторы — в состояние готовности. Включить системы прицеливания. Включить оптику. Включить первичный прогрев. Лазерные…
— Лейтенант, — Джон подошел поближе к Спано и повысил голос, — что случится, если включить первичный прогрев, когда открыты люки?
— Лазер может не выстрелить, сэр.
— Вот почему инструкция требует проверки люков перед первым выстрелом.
Лейтенант Спано замолчал, стоя по стойке смирно, руки по швам. Он покраснел как рак, и это было заметно даже через его светлую короткую стрижку. Его ноздри широко раздувались при каждом вдохе. Этот двадцативосьмилетний ветеран войны с Минбаром явно напрашивался на крупные неприятности. Хотя Джон не общался с ним напрямую с тех пор, как принял командование „Агамемноном”, ему уже было известно о том, что Спано терпеть не может, когда ему указывают. Такому человеку не место в Вооруженных Силах. Казалось, он был воплощением гнева. Мышцы на его шее вздулись как канаты, а глаза потемнели и стали совершенно невыразительными, и это вызывало беспокойство.
Джон чувствовал, что его собственное лицо так же покраснело, как и у Спано. Эта команда представляла собой сборище лентяев, и все, что он предпринял, не возымело никакого эффекта.
— Инструкции пишутся с определенной целью, лейтенант, а эта создана для того, чтобы обеспечить безопасность каждого на этом корабле. Так как вы являетесь офицером–артиллеристом, то я ожидал, что вам известна процедура подготовки лазерных орудий, и что вы в состоянии повторить ее от начала до конца, задом наперед, во сне, в окружении вражеских кораблей, и стоя передо мной, — он прервал себя, раздраженно сделав несколько шагов вдоль строя. Четыре офицера–артиллериста стояли плечом к плечу навытяжку, шестнадцать канониров образовали два ряда позади них, заполнив орудийный отсек. — Сколько вы служите артиллеристом, Спано?
— Пять лет.
— Пять лет, и вы не знаете инструкций?
Казалось, Спано вот–вот взорвется. Джон не знал, что у него на уме. Хотя прошло больше месяца с тех пор, как он стал командиром „Агамемнона”, одного из самых мощных кораблей флота, Джон не достиг успеха в превращении своего экипажа в работоспособную команду. За последний месяц он провел несчетное количество учений, но несколько отсеков продолжали действовать совершенно неадекватно. Орудийный был в этом списке одним из первых. Скверно для эсминца. Он приказал старшему артиллеристу поговорить со своими подчиненными. Никакого эффекта. Тогда он приказал старшему помощнику поговорить со старшим артиллеристом. Снова никакого эффекта. И вот теперь он сам пришел сюда. Не слишком ли много чести? Он знал, что не должен тратить время на разговоры, но, может быть, это поможет узнать, что у Спано на уме. Может быть, тогда Джон сможет сдвинуть дело с мертвой точки.
