Ознакомительная версия.
Наиболее спорное в этой истории – звуки не имели памяти, а значит, и знаний – то есть знаний в том смысле, что мы привыкли обозначать этим словом. Следуя человеческой логике, естественно предположить, что звуки не были разумными, что они сооружали планеты, сами не зная, что делают – так кораллы строят острова в океане. Но то, что происходит дальше, опровергает такое предположение. Осознав возможность возвращения , звуки сразу же обретают память , то есть в немыслимо короткий срок осваивают принцип цивилизации, в корне отличающейся от их собственной. То, что земляне приняли за город, возможно и было памятью или механизмом воспоминания – хоть это мог быть и всего лишь мысленный образ, изнанка лабиринта – связующего звена между мирами. Исчезновение инженера и музыка, «душившая» Лекока, были, очевидно, поиском контакта, проникновением на тот уровень бытия, на котором существуют люди. Звуки обретают зрение: они видят двуногое существо на конце красной нити. Этот образ будит в них очень древнее воспоминание. Корн стреляет. Звучит выстрел. Ариадняне воспроизводят выстрел – и от звука выстрела возникает стрелявший – двуногий с пистолетом в руке. Но это – не человек, а минотавр.
Пистолет и выстрел ариадняне приняли за своеобразный звуковой контактор – так что смерть Лекока была, по всей видимости, несчастным случаем. Звуки не могли предположить, что пистолет – это орудие смерти, ибо смерть – это понятие, вообще неизвестное звукам.
Только позже, когда заработали двигатели корабля, музыка наконец вспомнила людей. Планета Ариадна за считанные секунды превратилась в рой космических кораблей, каждый из которых в точности повторял «Красную нить». Смысл этого жеста книга не объясняет.
Теперь, через много столетий, эти корабли всё чаще встречаются звездоплавателям Земли. Пути «Красных нитей» пролегли вдоль границ Экумены – освоенного землянами пространства. Корабли-призраки появляются неожиданно, на их присутствие не реагирует ни один сверхчуткий прибор. Иногда в освещённой кабине видят людей: странно и страшно узнавать в них тех, кто пропал без вести много столетий тому назад. «Красная нить» рождает в сумерках душ мрачные легенды. Говорят, что её экипаж служит во флоте Дьявола; говорят, что встреча с «Красной нитью» предвещает скорую гибель.
Последнего, к сожалению, ещё не удалось опровергнуть никому.
* * *
Постучали. Дверь приоткрылась, и в проёме возникло бледное от коридорного света лицо Мария Монастырского.
– Не спишь?
– Заходи, – капитан отложил книгу и встал.
– Я тут… – он вставил в магазин вида капсулу и включил аппарат. На объёмном экране возник трехмерный цветной рисунок.
Это была звёздная карта. Границы Экумены на ней были исчерчены красным экривером – так, что пространство казалось опутанным паутиной.
– Что это?
– Видишь ли, я обозначил экривером те места, где встречали «Красную нить» и соединил их. И вот что получилось.
– Красная паутина, – медленно проговорил Козленко. На белках его глаз проступили красные прожилки.
– Похоже на паутину. Призрак будто охраняет границы Экумены.
– И ещё никто из встретивших «Красную нить»…
– Не вернулся живым, – рассеянно усмехнулся Марий. Он был действительно бледен. – Сейчас мы находимся вот здесь, – он нажал кнопку, и на экране вспыхнул огонек. В тесном кружеве переплетённых линий здесь зияло окно.
– Тут не хватает чёрточки.
– Нет, капитан. Тут не хватает точки, – глухо возразил Марий.
Некоторое время они молчали, глядя друг на друга. Затем Козленко вдохнул, чтобы заговорить, – но в этот миг взвыла сирена.
– Бежим! – капитан на ходу набросил китель.
– «Красная нить»! – встретил их в ходовой рубке Салазар Непогиба, третий член экипажа. Древняя громадина медленно наползала на боковой экран. Вот появилась пилотская кабина: за старинным громоздким пультом сидел человек. На нём был лёгкий лётный костюм старинного покроя. Человек обернул к «Блуждающим огням» круглое мальчишеское лицо – это был Айвен Жилкишинов. Он был всё так же молод, как восемьсот лет назад, ни одной морщинки не появилось на его лице за эти годы, ни один волосок не побелел на его голове. Айвен приветливо усмехнулся и помахал рукой. Салазар ответил.
– Марий, передай на базу. Координаты… Встретил «Красную нить»…
Марий щёлкнул тумблером. Зашелестел передатчик. Потом наступила тишина.
– База не отвечает, капитан.
Некоторое время продолжалось молчанье.
– Значит, так, – вздохнул капитан. – По инструкции в случае потери связи с базой мы должны: а) немедленно возвращаться и б) в особых случаях… – капитан осёкся: ему вдруг показалось что он повторяет сказанное тысячу или миллион раз. – Словом, ты, Салазар.
– Я решил, капитан.
– Марий.
– Я тоже считаю наш случай особым, – усмехнулся Монастырский.
– Ну тогда и я того же мнения, – облегчённо вздохнул капитан. – Пойдём за ней, – он некоторое время пристально смотрел вперёд, туда, где за серебристым призраком древнего корабля простирался непроницаемый мрак без единой звезды. Потом проворчал: – Как в плохом кино: призрак предвещает скорую гибель. Никто из встретивших «Красную нить» не вернулся живым. Мистика.
– Никакой мистики, – возразил Монастырский. Каждый из них мог повернуть назад и никто не помешал бы ему вернуться. Каждый, кто встречает «Красную нить», волен выбирать. Одно из двух – тайну или жизнь. Просто никто ещё не выбрал второго.
Ознакомительная версия.
