Поставив мысленно в графе “барон Латан” еще один вопросительный знак, я встал и направился к двери, собираясь наконец-то поужинать. Однако это пришлось отложить, потому как на выходе я столкнулся с Уилкинсом… Заметив некоторое недовольство на моем лице, он достаточно холодно сказал:
– Простите, босс, но я понял вас так, что сразу по окончании расследования обстоятельств известного инцидента мне следует доложить?
– Да. Конечно, Уилкинс.
Вернувшись к столу, я снова занял привычную позицию.
– Итак?
Кивнув, он высунул голову в коридор:
– Генри! Давай сюда!
Пропустив в дверь молодого парня, которого, помнится, я нанял совсем недавно, Уилкинс пояснил:
– Работал одно время в криминальной экспертизе. Валяй, Генри!
Немного волнуясь, Коллинз выступил вперед:
– Понимаете, босс, от флаера и его компьютерной системы мало что осталось. Обгорело все здорово. Поэтому, чтобы утверждать что-то наверняка, нужно проводить лабораторные анализы и…
– Мне не нужны точные анализы. Мы же не в суде. Каково ваше мнение, Коллинз?
Приободрившись, он все же кинул вопросительный взгляд на Уилкинса, и тот мрачно кивнул.
– Понимаете, на первый взгляд никаких особых причин для аварии не было. Ни следа взрывчатки или чего-то в таком духе… То есть похоже на отказ бортового компьютера. Но, сэр, они же чертовски надежны…
– И? – подтолкнул его я.
– Ну, я видел разок такое. Полиция Нью-Фриско несколько месяцев голову ломала. Один парень угробил другого похожим способом, перепрограммировав компьютер флаера.
– Хм… Это кажется довольно простым. – Я не стал добавлять: “по сравнению с некоторыми другими известными мне способами убийства”.
– Боюсь, так только кажется, сэр. Я, конечно, не очень в этом разбираюсь, но в таких компьютерах очень хорошая система защиты. Спецы в один голос утверждали, что тот парень был мастер своего дела и нашел удивительную лазейку…
Меня мало трогали технические детали, но из чисто академического интереса я спросил:
– И как же его вывели на чистую воду? Тут же ничего нельзя доказать?
– Вот-вот, сэр, – деловито подтвердил он. – Вы самую суть ухватили. Дело в том, что парень по пьяной лавочке раскололся своему дружку, а тот его заложил. Бывает… Ну, когда все это всплыло, компания-изготовитель предприняла меры, чтобы такое не повторялось. Но ваш-то флаер старой модели… был. Понимаете?
– Более чем… Но иначе это был тривиальный отказ. Несчастный случай.
– Да, сэр. С вероятностью примерно одна миллионная процента…
– Неважно. – Я все же решил заметить подаваемые Уилкинсом знаки. – Вы свободны, Коллинз!
Когда дверь за ним захлопнулась, в кабинете повисло молчание, прерванное через некоторое время осторожным вопросом Уилкинса:
– Босс, вы ничего не хотите сказать?
– А что, по-вашему, я должен сказать?
– Ну как вам эта версия, например.
– Притянута за уши.
В сущности, я действительно так думал, потому что не мог представить себе керторианца, колдующего над компьютером, хотя и в несчастные случаи с указанной выше вероятностью тоже, конечно, не верил. Более того, даже учитывая некоторые наши способности, показавшиеся бы Уилкинсу немного странными, я не представлял, кто и как мог бы устроить такое…
– Так что же мы будем делать, босс? – настойчиво продолжал допытываться шеф моей охраны.
– Мы будем считать это несчастным случаем.
– Разумеется, – подхватил он. – Официально. Для полиции и семьи погибшего…
– А у него была семья?
– Да, сэр. Жена, двое детей.
Уилкинс старался выглядеть нейтрально, но мне показалось, что в душе он сильно переживает гибель коллеги.
– Вам надо будет поговорить с ними. Относительно пенсии, которую я буду им выплачивать…
– Спасибо, сэр!
– Думаю, необходимо сделать ее достаточно большой, дабы они тоже могли считать это несчастным случаем… со спокойной совестью.
– Безусловно, сэр.
По моим представлениям, тема была исчерпана, но Уилкинс придерживался другого мнения, что уже начинало несколько, надоедать.
– Но какую же версию, босс, примем мы для себя?
– Никакую.
– Никакую?
– Во всяком случае пока. И закончим этот разговор.
– Слушаюсь, сэр.
С удрученным видом он неохотно взялся за ручку двери, и я не удержался от вопроса;
– Послушайте, Уилкинс, что вас так тревожит? Отпустив ручку, он задумчиво произнес:
– Знаете, босс, я давно занимаюсь своей работой и имел возможность для некоторых наблюдений…
– И что?
– Ну, люди обычно склонны нервничать, когда на них совершают покушения. Иногда это продлевает им жизнь. Я улыбнулся:
– В таком случае могу сообщить без тени лжи, что я очень даже нервничаю…
– Рад слышать, сэр!
– И в основном из-за того, что давно не ел! Промолчав, он испарился, не удержавшись от весьма резкого хлопка дверью.
Однако по дороге в столовую, где меня должен был ожидать ужин, случилось нечто, заставившее меня пересмотреть планы на вечер. А именно – я вдруг решил последовать совету Бренна и, проходя через холл, взглянул на себя в зеркало. Посмотрел, посмотрел и двинулся обратно в кабинет, где после получасовых раскопок в недрах стола извлек на свет небольшой ключик.
А потом спустился на первый этаж и через лесенку, притаившуюся в правом углу огромного холла, – еще ниже, в подвал. Этот замок, построенный более полувека тому назад, был уменьшенной в размере почти точной копией моего замка на Кертории. “Почти” как раз и относилось к подвалу. Если в моем родовом гнезде там размещались казематы, то здесь. Здесь, порядочно провозившись с ключом, упорно не желавшим попадать в замочную скважину, я вошел в тренировочный зал, оборудованный по последнему слову техники пятидесятилетней давности, что, впрочем, не имело особого значения. Внося подобное изменение в проект, я предполагал, что, возможно, когда-нибудь это мне пригодится. И достаточно неожиданно вышло так.
Подойдя к старой боксерской груше, висевшей в дальнем углу, я провел пальцем по ее поверхности, оставляя след в глубоком слое пыли… А затем включил свет, кондиционеры, сиял пиджак и рубашку, лег на покрытый пылью пол и стал отжиматься. Сто раз. Для начала.
Естественно, на следующее утро я чувствовал себя разбитым. Как бы хорошо ни были устроены ваши мышцы и кровеносная система, получив после большого перерыва очень приличную нагрузку, они, черт возьми, начинают стенать и жаловаться на горькую судьбу.
Однако, разбуженный дворецким с небольшим опозданием – уже в начале десятого, – я был склонен презреть жалобы своего организма и носился по дому как угорелый. Ванная, легкий завтрак, гардероб – без четверти десять я уже пришел в кабинет свежевыбритый, в новом черном вечернем (что поделаешь, таковы правила!) костюме и весьма взбодренный. Оставалось лишь по сожалеть о том, что если физическую форму можно набирать рывком – во всяком случае, я, как любой керторианец, мог себе это позволить, – то с умственной такой номер не проходит. Несмотря на расхожесть поговорки о превосходстве утренней мудрости (такая существовала и на Кертории), ко мне она почему-то не относилась. То есть, если быть до конца честным, я не чувствовал себя ни в малейшей степени мудрым ни вечером, ни утром. Поэтому, отпирая бюро и прикладывая ладонь к папиллярному замку встроенного туда сейфа, я прокручивал мысленно несложный план своего поведения на предстоящем Совете. Вести себя тихо, не выделяться, открывать рот, только если будут спрашивать, а отвечать в случае надобности четко, однозначно и… отрицательно. Очень хороший план, надо заметить, простой, удобный. И разумеется, все пошло наперекосяк. Но не буду забегать вперед…
