Ознакомительная версия.
– Ф-фу-у!.. – Гусев с видимым усилием приподнялся и сел. Помотал головой. Достал сигарету, сделал несколько затяжек и длинно сплюнул. Вытер рукавом подбородок и повернулся к Сергею. – Да-а, гоняли нас, конечно, но не по такой же местности! Это же, блин, джунгли какие-то бразильские, а не лес! – Он обхватил руками расставленные колени и, еще раз сплюнув под себя, с силой выдохнул дым в траву. – Тут бэтээром надо переть, а не пёхом, да еще с полной амуницией.
Сергей поднял голову и поискал глазами Саню Веремеева: тот медленно, с остановками, взбирался по веткам. Вниз, плавно кружась, летели одинокие листья.
– Ничего себе проверочка на выживаемость, – продолжал ворчать Гусев. – Пить охота, да и пожрать не помешало бы. Где же твои звери, Серый? Тут и зверье-то, небось, не водится, оно ведь здесь вмиг все копыта себе переломает.
– Зона, – меланхолично сказал Сергей.
– Какая зона? – не понял Гусев.
– Просто зона, – пояснил Сергей, продолжая, прищурившись, наблюдать за продвижением Веремеева к небесам. – Типа Чернобыльской.
Эта мысль пришла ему в голову только что. Он перевел взгляд на изумленного Гусева и принялся развивать тему:
– Рвануло тут давненько. Может, где-то в пятидесятых, когда у нас уже своя атомная бомба появилась. Секретность тогда, сам знаешь, какая была, так что все шито-крыто. Звери вымерли или ушли, деревья мутировали. А пауки, заметь, остались. – Сергей счистил с рукава клок паутины. – Естественно, народ отсюда повыгоняли, расселили потихоньку кого где, страна-то преогромная… А может, и вовсе того… или по лагерям, как неблагонадежных. По личному указанию товарища Сталина.
– Какого Сталина?! Что ты несешь, Серый! – возмутился сбитый с толку Гусев. – Сталин же сразу после войны отчалил.
– Не сразу, – невозмутимо поправил его Сергей. – В истории ты рубишь слабовато – война в сорок пятом закончилась, а Сталин умер аж в пятьдесят шестом. Еще первый спутник успел запустить. Но дело не в датах. А дело в том, что зона-то – вот она, – он обвел рукой обступающие их заросли. – Мутагенная.
– Сам ты мутагенный. – Гусев «забычковал» сигарету и спрятал ее обратно в пачку, экономя курево. – Мелешь фигню всякую. Мы-то здесь при чем?
– А при том. У ученых давно руки чесались проверить влияние зоны на человека. Для них же самое большое удовольствие – поэкспериментировать на человеческом материале. Ядами там потравить всякими, наркотиками накачать, в парашу какую-нибудь засунуть с головой. А где ж материал-то этот взять? Дураков нет. Вот и решили – без согласия, в принудительном порядке, по утвержденным спискам. Так что гордись, Геныч! – Сергей похлопал слегка оторопевшего Гусева по плечу. – Если выживешь – и в звании тебя повысят сразу же, и пенсию назначат… по инвалидности.
– Тьфу на тебя! – скривился Гусев, но тут же рассмеялся и сказал одобрительно: – Балабол ты, Серега. Мощную теорию развил, мутаген ты наш. Мутагенная зона! – Он фыркнул, помолчал и многозначительно поднял палец: – Однако основную идею ты подтверждаешь, Серега. Зона, эксперименты… Проверочка это, проверочка, прав наш Санек! На выживаемость. Подбирают кадры для выполнения какого-нибудь особо важного задания, а?
Сергей пожал плечами. Пить хотелось все больше и больше, и он подумал, что вряд ли годится для выполнения особо важных заданий. Да и не нужны они ему, особо важные задания. Уж лучше как сейчас: отбыл дежурство – и возись себе дома с Димкой в свое удовольствие.
– Точно-точно, – убежденно продолжал Гусев. – Уверен, на физуху нас проверяют, на выносливость…
– Есть! – крикнул сверху Саня Веремеев. – Вижу! А мы уже изрядно в сторону забрали.
– Вот так, – сказал Гусев. – Хреновенькие из нас, однако, лесовики.
Саня спустился с дерева, и ему дали немного передохнуть. Он сел, прислонившись спиной к стволу, расстегнул куртку и закрыл глаза. Гусев, не удержавшись, начал-таки докуривать «бычок», и, судя по его сосредоточенному виду, что-то обдумывал при этом – вероятно, насчет «проверочки». А Сергей устроился на узловатом могучем корне рядом с Веремеевым, тщательно вытер маской шею под воротником и бронежилетом и, помедлив немного, все-таки негромко спросил:
– И как там, Санек, впечатляет?
– Угу. Небо классное, – не открывая глаз, ответил Веремеев. – Чаша… полированная…
– Что-что? – севшим внезапно голосом переспросил Сергей. Ему показалось, что он ослышался.
Саня приоткрыл один глаз, такой же голубой, как небо. Его всегда добродушное лицо с выцветшими бровями, курносым носом и аккуратными, похожими на женские, губами было покрыто свалявшимися нитями паутины.
– Так… пришло вдруг в голову… Чаша с ветрами. Небо, значит, – пояснил он.
– Где пришло? Там? – Сергей показал пальцем вверх.
– Угу, – медленно, явно не желая тратить почем зря силы, кивнул Саня.
– И… песня?
Веремеев открыл второй глаз:
– Какая песня?
– Ну… о чаше с ветрами.
– Да нет, Серега, никаких песен. Просто подумалось. Слушай, дай я хоть пять минут посижу тихонько, ага?
«Совпадение? – подумал Сергей, покусывая губу. – Оч-чень интересное получается совпадение…»
Однако Гусев не дал Сане посидеть тихонько пять минут. Пружинисто, бодро поднявшись, он развернул плечи, поправил ремень автомата и гаркнул:
– Подъем, парни!
– Ну чего орешь, Гусек? – с досадой сказал Саня. – Нас что, сроки поджимают?
– Если нас тестируют, не следует особенно расслабляться, – уже тише пояснил Гусев. – А нас именно тестируют, определяют наши физические и волевые качества, это сто процентов! Пока ты по деревьям лазил, мы с Серегой посоветовались и решили, что так оно и есть. А полигон, как все мы знаем, надо проходить без задержек. Чтобы они увидели, какой ты весь из себя крутой, и тогда честь тебе и хвала, и новое назначение, и бабки охрененные, понял?
– Ну-ну, – скептически сказал Саня, но, тем не менее, тоже встал, застегнул на «молнию» куртку, вновь подвесил шлем за спиной и поднял прислоненный к дереву автомат. – Охрененные бабки, говоришь? Вы с Серегой так решили, говоришь? Вообще-то, помнится, эту версию я первый предложил. Мыслители! Охрененные, говоришь, бабки? – повторил он. – Ну, тогда вперед, за бабками! Теперь уже я вас поведу, направление – вон туда.
Сергей молча начал пробираться сквозь опостылевший подлесок вслед за Саней и Гусевым. В отличие от уверенного на сто процентов Геныча, он ни в чем не был уверен. Но распространяться об этом не стал – не до того было. Пробираясь-продираясь-спотыкаясь, много не наговоришь, да и вообще…
От всяких мыслей острое желание пить не то чтобы совсем пропало, но переместилось куда-то на периферию. Сергей почти машинально разводил руками ветки, старался прикрыть лицо от вездесущей паутины и, глядя на широкую спину и бритый затылок рвущегося к новому назначению Гусева, думал о том, что все это с ними неспроста. Ох, неспроста! Конечно же, это действительно мог быть и полигон, но при чем здесь какие-то багровые огни и падение в пустоту? Чисто субъективные впечатления, связанные с применением психотропов? Могли, конечно, в борщ подмешать или в компот… А как насчет «небесной чаши»? Случайное совпадение образов? Когда-то где-то слушали вместе с Веремеем одну и ту же песню? А если Гуська на дерево послать – у него тоже возникнет такой образ? И где все-таки находится этот необъятный лес с незнакомыми деревьями? На юге? Где именно на юге? И на юге ли?…
Ознакомительная версия.
